Александра ЕрмаковаИз сумрака веков
Любовь дана всем. Но выдержишь ли ты натиск зверя? И что если зверь ты?
Глава 1. Пора сделать выбор…
Горячая кровь, нежно касаясь языка, струится в иссохшее горло. Сладкая, с терпковатым привкусом, отдаленно напоминающим сок дуба. Опускаясь, она утоляет жажду, постоянно терзающую тело. Наполняет жизнью и силой. Порвать мир на куски, когда в жилах переливался нектар создателя. Волны накатывают сильнее, раскрывая подлинную сущность. Огонь, согревающий сердце и душу, стремится заполнить остывшие очаги той, дающей столь поглощающие чувства. Мягкие переливы ее голоса, последний вскрик наслаждения — мелодичный, вспышкой выбрасывающий новую порцию эндорфинов в мозг.
С губ сорвался ответный протяжный стон. Погрузившись глубже в податливую плоть, Дориан оторвался от Мии. Коварная бестия опять заманила — не устоял. Так было всегда — с момента их встречи. Правая рука Ламии, верная подруга и соратница — Мия Боцарис умела манипулировать смертными. Он оказался не исключение.
Слизнув остатки божественного напитка, уткнулся носом в ее шею, упиваясь наркотическим запахом любовницы.
Прерывистое дыхание, переплетение тел… Она его властительница и повелительница, чтобы ни делал, как бы ни сопротивлялся. Тысячу лет… Манящая и обольстительно прекрасная. Ее глаза обезоруживали, а губы уносили в такие выси, о которых не подозревал. Ласки приводили в дикое исступление, заставляя забывать обо всем. Вот только укусы опять придется скрывать. Хорошо, что всего пара дней и раны затянутся. Главное, не попасться Лилит на глаза. Порезы на теле — проще — раздетым не ходил. С Ли секса давно нет — страшно притронуться после того, как едва не растерзал. Но та ночь — самая незабываемая за все тысячу проведенных до этого. Восхитительно-нежная и до смерти пугающая — стремясь любить, чуть не убил ту, которая всколыхнула новые чувства, трепетные и обжигающие. Тогда спасли Мареши и Варгр, хоть и сам об этом не подозревал, дал своей крови и даже вопросов лишних не задал. Цербер «великодушный», но это не изменило личной неприязни — пес все равно бесил и раздражал, ведь Ли считали его невестой.
— Я тебе говорила, что ты становишься все ненасытнее? — учащенное дыхание Мии щекотало шею. Дориан, не в силах отстраниться, уперся руками в изголовье кровати. Бестия облизнула алые губы и улыбнулась.
— Ты меня таким сделала, — прошептав, Дориан поцеловал ее в нос.
В плечи словно возились осколки стекла, вызывая яркие и острые ощущения. Дориан застонал — его перевернуло. Упав на прохладные простыни, лежал и любовался Мией. Она оседлала с воинствующим видом — брови приподняты, глаза надменно сверкали. Боль медленно отпустила, перейдя в негу, расползшуюся по телу. Бестия резко вытащила когти из ран и неспешно, один за другим, облизала окровавленные пальцы. Ее розовый язык эротично убирал красные струи. Как можно не желать эту бестию?
— М-да, ты прав. Надеюсь, сам не забываешь! Ты — мое творение. Ты мой. Моя игрушка, мой любовник, — с каждым словом ее лицо серьезнело все больше. Губы сжались в полосу, скулы натянули кожу. — Если хоть на секунду забудешь об этом, убью без промедления.
Она погрозила пальцем — ноготь медленно вытянулся и заострился. Криво усмехнувшись, вонзила его Дориану в грудь. Он дернулся, но Мия грубо уложила обратно и стиснула коленями его бедра. Придерживала рукой, будто стальным прессом — с сосредоточенным видом рисуя, царапала кожу.
— Зачем? — сквозь зубы процедил Дориан, сжимая ее ягодицы.
— Чтобы знать! — прошипела она. — Что ты больше не рискуешь и не трогаешь полукровку. В таком виде ты ей не покажешься! Я бы на ее месте тебя убила!
— У нас ничего, — простонал Дориан, вытерпев новую порцию боли. — Только ты.
— Надеюсь! — смягчилась Мия. Ее язык проскользил по следу от ногтя. Возбуждение подкатывало — по телу волнами побежали колючки, словно заряды от электрошокера. Страсть выплеснулась, и Дориан «пригвоздил» Мию в стену. Номер мотеля вздрогнул. На пол с треском упала картина. Лукавые огни черных глаз любовницы манили. Опять. Как же он слаб… Дориан впился в ее губы, теряя сознание от наркотика королевы. Вокруг темнело — его крылья, обняв их куполом, скрывали от мира смертных.
Жгучий нектар, подобный взрывающему мозг адреналину, стекал по першащему горлу. С новым вкусом, бодрящим как ничто иное, вызывающим всплеск безудержной энергии. Испить до конца! Дориан со стоном оторвался от Кати, удерживая ее обмякшее тело. Перед глазами разлетались и сталкивались звезды. Жажда припасть обратно к источнику нестерпима. Тело тряслось, будто разрывалось на части — такого никогда не было. Дориан сжал зубы до скрипа, подавляя безудержный крик. Картинка прояснилась, цвета вернулись — номер гостиницы. Обвел взглядом: окна… обеденный стол, кресло с трупом Белугова… Шагнул… Еще шаг… Дориан опустил Катю на диван и, склонившись, убрал светлую прядь с белоснежного лица.
Запахи Марешей накатывали сильнее, приглушенные голоса приближались. Убегать, скрывать содеянное поздно — он выпрямился, встречая семью.
Невысокий, худощавый, обычно невозмутимый Ваик с перекошенным лицом. Это громче слов — он в бешенстве, его движения как в рапиде[1]. Дориан с удивлением рассматривал замедленные шаги. Остановить Мареша — раз плюнуть. Убить — нет преград. Сейчас сила выплескивалась через край. Ваик приблизился, и его рука, взмахнув словно опахало, обожгла скулу. Дориан потушил вспышку злости — сдержаться, проглотить обиду! Гнев и негодование главы семейства понятны. Мареш ухватил Дориана за подбородок и задрал голову, подставляя свету. Его глаза почернели:
— Ты, — оттолкнув, он развернулся. Шумно выдохнул, и его плечи поникли: — Дориан…
— Тебе пора сделать выбор, — в номер зашла Штешу. Жена Ваика тащила за ногу одного из охранников, убитых Мией. Стройная и, как всегда, блистательная блондинка с синими как море глазами.
— Вы о чем? — Дориан перевел взгляд на Ваика. Тот, встав на колено перед Катей, поочередно приоткрывал ее веки.
— Ты живешь рядом с нами уже порядочно, — он обернулся. — Пора решать: или ты с нами, или нет.
Дориан рассеянно оглянулся. Штешу втащила второго охранника и прикрыла проход вышибленной дверью.
— Я с вами, — в голове клокотало: «Не верят, не верят».
— Перестань! — твердо заявил Ваик. — Мне казалось, что еще чуть-чуть и ты примешь решение. Так нет же, ты — слабак! Не можешь отказаться от Мии. — Кровь в жилах застыла — Дориан затаился. — Да, мы знаем о ней. Всегда знали, — Мареш приблизился. — Сейчас не до разговоров об этом. — Настала звенящая тишина, нарушаемая едва бьющимся сердцем Кати. — Решение, — прервал затянувшуюся паузу Ваик, не сводя взгляда.
— Я его принял, — Дориан сглотнул — горло вновь пересохло, и бросил взгляд на полукровку. — Когда сразу не сообщил о приезде Кати. Ты не подумал, почему девчонка до сих пор здесь? Хотя уже поздно — Ламия знает. Она отправила Мию за ней, согласившись даже на убийство Кати. Хотя до этого уничтожила бы любого, кто на это осмелился. Мия мне доверилась и теперь ты сам понимаешь, что я не жилец! Но укусить Катю мне пришлось. Я ведь не убил! Да, почти, но остановился… Мия должна была поверить, что я это сделаю. К тому же, — Дориан прикрыл глаза и глубоко вдохнул, успокаивая бушующее сознание, — она приказала убить Лилит.
— Времени нет! Если Кате не перелить кровь, она умрет. А ей нельзя… особенно сейчас. Ты это понимаешь. Каждая ее жизнь ценна.
— Ты знаешь, что делать, — Ваик кивнул Штешу. — Я пока приберу здесь. Ты, Дориан, я не знаю как, но должен достать кровь. Штешу позвонит Варгру. Его кровь — нет ничего живительнее. Как ее раздобыть… Ты решишь этот вопрос сам. Еще решишь проблему под название Мия! Ход за тобой. Докажи, наконец, что ты достоин жизни!
Пронизывающий взгляд всегда теплых глаз Штешу хуже раскаленных щипцов для простого смертного при пытках. Он рушил барьеры разгоряченного мозга, перенасыщенного кислородом от крови Кати. Очумелый нектар у кошки! Теперь понятно, почему Ламия за ней охотилась. Сила бурлила, как никогда. Это круче наркотика Мии — сильнее в несколько раз. Если такое творится с его организмом, что же будет с королевой? Она порвет мир на части! В общем, чего и хочет…
Дориан опустил глаза. Узкое пространство зеркального лифта наедине со Штешу действовало мощнее допроса с пристрастием Мии. Просыпалась совесть, и выплывали былые грехи. Самобичевание — нет ничего страшнее. Никто не может уничтожить себя так, как сам. Что, пожалуй, успешно делал более года. С тех пор, как познакомился с Лилит. Точнее, когда она стала его целью. До этого даже мысли не мелькало о том, что поступки неправильны. Одна госпожа и богиня на все века. Но смертная всколыхнула мертвое сердце, зацепила оледеневшую душу. Чем? Непонятно… В Мии есть все, чего можно желать. Они вместе тысячелетия. Ругались, мирились… измены и прощения. Все, как и в обычной жизни. Но эта полукровка обладала неумолимой силой. Если бы не сидящая в нем сущность убийцы, возможно, отношения бы сложились. А так… нужно пересилить и признаться ей в содеянном. Покончить с враньем! Ли не простит, это точно. Цербера не простила, а Варгр куда честнее — не скрывался…
Звонкий перелив звонка отправил в другое измерение — ужаса, долго подступающего и внезапно нагрянувшего. Двери распахнулись, Штешу, хладнокровная и величественно неприступная, вышла из кабинки лифта. Женщина-лед. Ваик — счастливчик! Она его поддержка уже лет пятьсот. Ведь из-за нее-то он и решился на перемены. Приближенный Ламии — Ветош перестарался. Ваик трудился в лаборатории, выполнял трудные опыты. Постоянные формулы, испытания… изо дня в день, из века в век. Он беспрекословно выполнял любые требования. Результаты не сильно радовали, но он твердил, что работа небезнадежна — продвигалась медленно. Он упорно продолжал. Когда появилась очередная жертва, его сердце дрогнуло. Он поклялся королеве жизнью, просил, умолял — вечное рабство, лишь бы женщину оставили в живых. Ламия согласилась, и Штешу отпустили. Как оказалось, солгала — отдала на растерзание Ветошу. Ваик, еще не зная о вранье, принялся за работу с удвоенным рвением, но вскоре узнал, что женщину убили. Рассказывал, что получилось случайно — выискивал нужных носителей ДНК и увидел ее с Ветошем. Исхудавшая, окровавленная, в цепях на привязи как собака. Ветош Бранкович — маньяк с обостренной формой шизофрении, дополненной садонаклонностями. Его женщины в лучшем случае умирали от кола в сердце или с перерезанным горлом. Тогда Мареш уничтожил лабораторию, все записи, и, выкрав Штешу, бежал.