[10]
Одзаки Хосай
Входил, выходил —
а цветы вьюнка у калитки
уж стали плодами…
На сосновую хвою
прямо в солнечное пятно
ставлю бамбуковый короб…
Слушаю, как тает
и трескается лед —
болею дома…
Сёдзи задвинул —
и тем одиночества грусть
усугубляю…
Холод крепчает.
У кромки воды намело
опавших листьев…
Смастерил лачугу в горах —
ращу при ней хризантемы…
Этой дивной луной
в одиночку полюбовался —
и засыпаю…
Жив и сегодня —
пронзительный стрекот сверчка
у белой стенки склада…
Взъерошил шерсть
на загривке бродячей собаки
осенний ветер…
Порция на одного —
промываю горсточку риса…
Подставляю руки —
Принять в подаянье плоды…
Колесо водяное
прилепилось у самой кромки
горной дороги…
Накацука Иппэкиро
Чайки кричат в ночи.
Прохладная женская рука…
В лунном сиянье
рыбачьих лодок
огни там и сям мерцают…
В дождливую ночь
аромат хорошей сигары.
Женщина прикрывает грудь…
Весенней ночью
в комнате выпил воды,
не пролив ни капли…
Среди гор
светлые воды струятся —
вешняя река…
На вишне зимой
в прозрачном воздухе вижу
набухшие бутоны…
Меж деревьями в солнечном свете —
цветок горечавки…
С ложа болезни
вижу там, вдали,
синеву зимнего моря…
Дом, где хочу умереть:
во дворе чтоб росла хурма
и луг виднелся цветущий…
Ветер весенний
налетает, как в первый день
моей болезни…
Стало ясно, когда умру —
когда на кустиках чая
распустятся цветы…
Хара Сэкитэй
Высоко в горах
клонятся цветы под ветром —
особенно ромашки…
Тени от цветов —
наступил на их смешенье.
Луна над обрывом…
Осенний денек.
По мосту через ущелье
переходит кошка…
Под сенью горы
даже птиц водяных не видно —
темная глубь…
На исходе весны
дождливая ночь в ущелье
сменилась светом…
К самой двери купальни
из лощины он накатил —
туманный сумрак…
И в такую высь
взлетела бабочка снизу!
Глубина ущелья…
Эти краски гор!
В ведерке моем так и плещет
пойманная форель…
В осеннее небо
упирается горный пик —
будто совсем рядом!..
Мать на ложе болезни —
осенний засохший луг
виден сквозь сёдзи…
Головы задрав,
гуси из травы глядят
туда, на солнце…
Хино Содзё
Сливы белый цвет
в лучах заходящего солнца —
людей голоса…
Весенняя ночь —
непорочную девицу
в жены я беру…
Вешний светильник
у изголовья постели
жена погасила…
Аромат этих роз
в нашу первую ночь —
понемногу светает…
Весь долгий день
так с тобой и проведем,
рук не разнимая…
Вышла из ванной —
так мне мило ее естество.
Весенний полдень…
В аппетитности
тостов, поданных на завтрак,
некое бесстыдство…
Сугита Хисадзё
Над цветами вьюнка
летучие муравьи
кружат в полумраке…
Тень моего зонта —
как на темном кругу белеют
эти ромашки!
Как хочет поет
горная кукушка,
рассыпая эхо…
Ставила в вазу пион —
и вот
с ужином припозднилась…
Дождик полил
на поля, где землю
только что вскопали…
Над вершинами
эхом прокатился звонкий
журавлиный клич…
В колокол бью,
озарена луною —
гулкий отголосок…
Кавабата Бося
В прозрачной росе —
всего и конец, и начало —
отблески зари…
Радует глаз
хурма шарами на ветках —
где красный, где желтый…
Короткий день,
озаренный долгим багрянцем
зимнего солнца…
Зимняя луна
проплывает в холодном небе —
так одинока…
Брезжит рассвет.
На складской стене вся промерзла
стайка воробьев…
Воз редьки тяжел!
Морда лошади — лик бодхисатвы,
слезы на глазах…
Холод ранней весной —
в глубине бамбуковой рощи
водопад замерзший…
Редька цветет.
Утащив колокольчик,
играет черная кошка…
Над чащей лесной
в синеве бескрайнего неба
бабочки вьются…
Одна бабочка —
ей достанется вся лазурь
над снежным пиком…
Цветущий пион —
два цветка склонились друг к другу,
влекомы ветром…
Под ветром осенним
мои легкие —
словно флажолет…
Изголовье — что камень.
Уж не цикада ли я?
Все пою, заливаясь слезами…
Мацумото Такаси
Цветок нарцисса —
древним бронзовым зерцалом
раскрывается венчик…
Как дар бесценный
приемлю осенних дней
вешнюю ясность…
Все ветви груш
на деревянных подпорках
усыпаны цветами…
Как красивы следы
отступившей волны прибоя —
яркие ракушки!..
Бутоны цветов
на ветках уже набухли —
прямо в небесах…
На посох присев,
серебристым теплым сияньем
бабочка лучится…
Одуванчики —
большие шары так похожи
на облачка в небе…
Устали цвести —
и легли отдохнуть немного
желтые нарциссы…
Иду, погружен
в несмолкаемый рокот ливня —
свежая зелень…
Прижался лицом
к стеклянной двери веранды —
дождь в лунных бликах…
Кончается год.
Оглянувшись назад, итожу
все свои хайку…
Сайто Санки
Хиросима —
сосна в вечерних тенях
умирает стоя…
Хиросима —
увидел яблоки
и дышать стало легче…
Лотосы после зимы —
пришла пора им встрепенуться,
и все встрепенулись…
Осенний сумрак —
вот и скелет большой рыбы
море смыло волной…
Клюем понемногу —
человек с вырезанным желудком
и воробьишко зимой…
Какое лицо!
Упавшее пугало в поле…
Люди так далеки —
а близко лишь вешний месяц
да кончина моя…
Маэда Фура
Верещанье цикад.
Со мною чай распивает
тень моя на стене…
Плакучая ива —
а за ней идет почтальон
с утренней почтой…
Холода весной.
Постелю сегодня в два слоя
Медвежьи шкуры…
Бушует буран —
то появится, то исчезнет
одинокий путник…
Пришел напиться —
а колодец весь укрыт
белесой дымкой…
В просторах небес
луна весенняя светит —
тени деревьев…
Только и всего —
пара томиков стихов,
свеча вешней ночью…
На узкой тропе
рядом с крупом рабочей клячи —
цветок фиалки…
Белых камелий
просвечивают цветы
в зарослях бамбука…
Возле лачуги
кожу сменила змея
посреди полей…
Летят с высоты
соловьиные звонкие трели
меж криптомерий…
Фукио Сиба
Белые гребни,
накрытые пеленой, —
туман над морем…
Храм в горной глуши —
над камнем надгробным нависли
цветущие ветви…
Люди вошли,
за собой у ворот оставив
позднюю весну…
Остатки снега —
но уж ветки яблонь в саду
полны цветами…
Мостик дощатый —
отраженье поздней весны
в водах потока…
Туман на горах.
Дух медовый плывет над лугом —
ирисы в цвету…
Собираю хворост.
Только веточка хрустнет порой
в тиши осенней…
Осенняя ночь.
Как картина, на перегородке —
черные тени…
Роса поутру
на траве обратилась в иней
вдоль горной тропки…
Ветер подул —
и вот уже летней жары
нет и в помине…
Стреляю уток —
Какой ароматный дух в
плавнях прибрежных!..
Зеленый склон.
Вешний цвет растеряли клены —
остались листья…