Шла с каждым звуком песни все быстрее.
Записывай же злое назиданье
Своею кровью, что на ране стынет,
Тебя навек безмолвью обрекая:
«Кто сердце выскажет, тот сердце вынет.
Где речь – вина, немотство – наказанье.
Я не молчал – и молча умираю».
Перевод А. Косе
Предостережение Испании в том, что, став владычицей многих, возбудит она зависть и ненависть многих врагов, а потому ей всегда надо быть готовой оборонить себя
Гот, житель горных ущелий, сумел
Объединить вместе графства Кастилии;
К быстрому Бетису, к водам Хениля
Вышли наследники доблестных дел.
Ты получила Наварру в удел;
Брак с Арагоном (брак равных по силе)
Дал тебе земли Обеих Сицилии;
Гордым Миланом твой меч овладел.
Ты Португалию дланью железной
Держишь. Приводит Колумб-мореход
Готов к пределам земли неизвестной.
Но берегись, чтоб враги в свой черед,
Соединившись, не взяли совместно
Все, что как дань тебе каждый дает.
Перевод Л. Цывьяна
Причины падения Римской империи
Фавор, продажная удача – боги,
Вся власть – у злата, что с добром в раздоре,
Кощун и неуч – в жреческом уборе,
Безумье и стяжанье – в белой тоге;
Достойный плахи – в княжеском чертоге,
И в утеснении – людское горе,
Науки, ум – в опале и позоре,
В чести спесивец, пустозвон убогий.
Вот знаки, что согласно предвещают
Твое падение, о Рим надменный,
И лавры, что чело твое венчают,
Гласят о славе, но таят измены
И гром карающий не отвращают —
Зовут его на капища и стены.
Перевод А. Косе
Сколь ни могуществен оскорбитель, он оставляет оскорбленному оружие для отмщенья
Вельможа, берегись затронуть честь
Того, кто нищ, но силою гордится:
Знай, коль сребра и злата он лишится,
Оставишь сталь ему, чтоб счеты свесть.
Оставишь право на святую месть,
Оружие, чтоб торжества добиться:
Народ голодный смерти не боится,
Мечи у нищего народа есть.
Кто верную свою погибель видит,
Тот более погибели самой
Ее причину злую ненавидит.
Своей обиде предан он душой:
Тем, кто его ограбит и обидит,
Он отомстит – и отомстит с лихвой.
Перевод А. Косе
Сонет о том, сколь обманчива окажется наружная видимость, если судить по истинной внутренней сути
Ты смотришь, как проходит горделиво
Сей великан над праздничной толпою?
Так знай – внутри он весь набит трухою,
Простой носильщик тащит это диво.
И кукле карнавальной терпеливо
Дарит он жизнь и дух своей рукою.
Но тем, кто знает, что она такое,
Смешон ее убор и вид спесивый.
Таков величья образ преходящий,
Которым суетно тиран гордится, —
Роскошный мусор, пестрый и блестящий.
Ты видишь, как венец его искрится,
Как, ослепляя, рдеет багряница?
Так знай, внутри он – только прах смердящий.
Перевод А. Косе
Равное преступление почитается неравным, если не равны свершившие оное
Коль Клиту суждена за преступленье
Петля на шею, а Менандру – трон,
Кто будет, о Юпитер, устрашен
Пред молнией, что стынет в промедленье?
Когда б ты дубом был от сотворенья,
Не высшим судией, чей свят закон,
Твой ствол кричал бы, кривдой возмущен,
И, мраморный, ты б вопиял о мщенье.
За малое злодейство – строгий суд,
Но за великое – на колеснице
Преступника в венце превознесут.
Клит хижину украл, и он – в темнице;
Менандр украл страну, но люди чтут
Хищенье – подвигом его десницы.
Перевод М. Квятковской
Продажному судье
Вникать в закон – занятие пустое,
Им торговать привык ты с давних пор;
В статьях – статьи дохода ищет взор
Мил не Ясон тебе – руно златое.
Божественное право и людское
Толкуешь истине наперекор
И купленный выводишь приговор
Еще горячей от монет рукою.
Тебя не тронут нищета и глад;
За мзду содеешь с кодексами чудо:
Из них не правду извлечешь, а клад.
Коль ты таков, то выбрать бы не худо:
Или умой ты руки, как Пилат,
Иль удавись мошною, как Иуда.[4]
Перевод А. Косе
Рассуждение о том, что имеющий многие богатства беден
Не накоплять, но щедрою рукою
Дарить – вот, Казимир, к богатству путь;
Пусть шелком Тира ты оденешь грудь —
Нет места в ней душевному покою.
Ты господин, но вижу пред собою
Всю твоего существованья суть:
Ты раб своих забот, не обессудь,
В плену томимый собственной алчбою.
Ты душу златом мудрости укрась,
Не попусти ее стать гробом злата,
Поскольку злато перед богом – грязь.
Не верь богатству – слово неба свято,
Вот правда: обделен на свете сем
Бедняк во многом, а скупец – во всем.
Перевод М. Квятковской
Покой и довольство неимущего предпочтительней зыбкого великолепия сильных мира сего
Пусть стол в заморских яствах у вельможи.
Мне с кружкой кислого вина не хуже.
Уж лучше пояс затянуть потуже,
Чем маяться без сна на пышном ложе.
Храни на мне мой плащ дырявый, боже, —
Прикроет он от зноя и от стужи.
Я не завишу от портных; к тому же
И вору мало выгоды в рогоже.
Мне трубочка моя подруги ближе;
Чтоб влезть повыше, я не гнусь пониже,
Не жертвую покоем ради блажи.
Похмельная отрыжка лучше дрожи.
Пускай деляга лезет вон из кожи,
Мне – вакховы дары, ему – куртажи.
Перевод А. Косе
Картины из жизни кабальеро, предающихся праздности
«Была вчера прелестна донья Ана!»
«Я обожаю ледяную воду».
«Форейторы пусть подождут у входа».
«Немедля денег раздобудь, Кинтана!»
«Граф, ваш слуга. Уже рассвет? Как странно!»
«Рысак отменный, и видна порода».
«Эй, кучер, стой!» (Дворцовые ворота.)
«Где камердинер мой? Позвать болвана».
«Король кивнул, и очень благосклонно».
«Клянусь вам честью, что за шут! Умора!»
«Одры кузена добредут не скоро».
«Цыганочке вручите два дублона».
«Ах, все шуты – мошенники и воры».
Столичные сеньоры,
Пустые болтуны и вертопрахи,
Забыв о совести и божьем страхе,
Ведут такого рода разговоры.
Перевод А. Косе
Бурлескная летрилья
Посетив разок Мадрид
Вот какой узрел я вид.
Видел времени щедроты:
То, что было тополями,
Нынче сделалось пеньками;
Видел мост, его пролеты
Так забили нечистоты,
Что вода едва сочится;
Видел: щебетали птицы,
Люди плакали навзрыд.
Вот какой узрел я вид.
Видел много лекарей,
Что внезапно стали нищи,
Переправив на кладбище
Всех недуживших людей;
Видел: клялся брадобрей,
Что, мол, вовсе нет работы
И что в кошельке с субботы
Ни монетки не звенит.
Вот какой узрел я вид.
Видел голод, столь голодный,
Что глотать отвыкла глотка,
Что на нем уже чесотка
Сдохла, став совсем бесплотной;
Видел я, как благородный
Дон не вылезал из долга,
И я думаю, что долго
Долга он не возвратит.
Вот какой узрел я вид.
Видел сотни родников:
Хоть водой они обильны,
Жажду утолить бессильны —
Это очи бедняков;
Видел множество домов,
Толпы сирых и бездомных;
Видел, что в церквах огромных
Пламя свечек не горит.
Вот какой узрел я вид.
Видел город, что судьбою,
Столь к нему неблагосклонной,
Был низвергнут с небосклона
И повержен над рекою.
Кто бы вынесть мог такое?
Пронята его страданьем,
Речка с горестным рыданьем
От него стремглав бежит.
Вот какой узрел я вид,
Посетив разок Мадрид.
Перевод Л. Цывьяна
Его величеству королю Филиппу IV. Мемориал
Король и католик, пресветлый властитель,
От бога ниспосланный нам повелитель!
Я, твой прямодушный и верный вассал,
К стопам твоим ныне с мольбою припал.
Открыв тебе правду, у неба прошу я,
Чтоб слово мое не пропало впустую;
Я, старый слуга твой, чей доблестен род,
Молю: не чуждайся монарших забот!
И пусть на нижайшее это прошенье
Тебе добродетель подскажет решенье.
Хотя от налогов столица вольна,
Подобно провинции, платит она.
Но наши рыданья звучат слишком глухо,
Они твоего не касаются слуха;
Тем паче не ведаешь ты, мой король,
Обеих Кастилий страданья и боль.
Взгляни же: нарядом былым не блистая,
Теперь Андалусия ходит босая.
Заморскому злату у нас грош цена,
А сыты ль пославшие дань племена?..
С арробы[5] прокисшего в бочках осадка —
По девять реалов, да с масла – десятка,
С ягненка по восемь реалов берут,
На прочее также налоги растут.