О, точка уст твоих — беда: Хафиз, как циркуль, закружился,—
Пускай никто и никогда свершать таких кругов не будет.
* * *
Без солнца твоего чела светить мне и луна не будет,
В саду, где роза не цвела, песнь соловья звучна не будет.
Скажите той, что жжет меня огнем мучительной измены:
Полночным светочем огня пусть для других она не будет.
И пусть, огонь свой не туша, она клеймит мне мукой душу,—
Я все стерплю, но пусть душа разлукой клеймена не будет.
Ты лишь уйдешь — и небеса весь мир мне превратят в былинку,
О солнце, пусть твоя краса вовек утаена не будет.
И, сколько б ни было, как ты, сердца смущающих красою,
Пускай на троне красоты другому власть дана не будет.
И пусть, сокрыв свой алый лик, кумир мой не хитрит двулично:
Взрыдаю я — и разве вмиг земля обагрена не будет?
Нельзя туда, где сад возрос, тебе входить с открытой грудью:
Ужель и лучшая из роз тобой посрамлена не будет?
Сто тысяч душ ты ловишь в сеть кудрей своих благоуханных, —
Как на базарах дешеветь у мускуса цена не будет?
Глаз нечестивицы страшись, не вспоминай о них вовеки,—
Пусть твоя вера, о Хафиз, набегом сметена не будет.
* * *
Меня ты — что ни миг — увы, клеймишь наветом,
Разлад во мне возник с собой и с целым светом.
Любовью одержим, тебе я отдал душу,
Но не со мной — с другим ты связана обетом.
Я больше не могу терпеть твои обиды,—
Безвинного слугу не даришь ты приветом.
Душа полна заноз от кар твоих жестоких,—
Зардел мой взор от слез, увы, кровавым цветом.
Жемчужина моя! Я — щедрый покупатель,
Но на торгах не я хозяин самоцветам!
Я сам себя спалил в огне моей печали,
Но даришь ты свой пыл льстецам, тобой пригретым.
Хафиз сгорел совсем от мук твоих укоров,
И ты — только зачем?— преуспеваешь в этом.
* * *
В тот миг, когда ты пьешь вино на пиршестве с другим, увы,
Все мое сердце сожжено — печалью я томим, увы.
И чем больней и горячей огонь измен в душе моей,
Тем горше слез моих ручей, больней очам моим, увы.
И диво: мукою такой, о ты, души моей покой,
Терзаешь душу день-деньской — тобою я гоним, увы.
Молю я ласк и доброты — не внемлешь любящему ты,
И все надежды отняты — ты мучишь гневом злым, увы.
Ни грех неведом, ни изъян тебе, тюрчанка дальних стран,—
Какой ты ни свершишь обман — он мною не судим, увы.
Придешь — не уходи хоть раз: ты — жизнь моя, а я угас.
Ведь жизнь уходит что ни час,— зачем же мы спешим, увы?
Хафиза губишь ты огнем, и в сердце у него — пролом:
Ты гневно рушишь ветхий дом, а гнев твой нерушим, увы!
* * *
Ты — роза в кущах красоты, цветок обворожительный:
В смущенье ввергнуты цветы твоей красой пленительной.
А попугай души охоч отведать твоих сладостей:
Рубины уст твоих — точь-в-точь как сахар искусительный.
В предсмертной муке я поник — живой воды испить бы мне,
Твои уста для горемык — родник воды целительной.
Не попрекай меня виной, что я тебя душой зову:
Что ни скажу я — ты со мной, душа, мой дух живительный.
Есть в кущах сада для утех самшиты с кипарисами,
Ты ж, кипарис мой,— лучше всех красою обольстительной.
Ты — солнце, и в лучах вокруг, как пыль, кружат красавицы,—
Все люди тебе — вместо слуг, а ты — султан властительный.
Хафиз, всем людям всех времен я дан на удивление:
Скажи мне, чем ты сам смущен — какой красой смутительной?
* * *
Зачем так зло меня казнишь ты разлученьем скорым,
Зачем других друзьями чтишь — идешь к ним с разговором?
Раба презреть и угнести, унизить тебе любо:
Другим ты — светоч в их пути, меня ж — клеймишь позором.
Другим — и друг ты и сосед в их кутежах веселых,
А для меня ты — как аскет: все чувства — под запором.
Из рук других ты пьешь вино, хмелея с ними вместе,
А я, тобой забыт давно, стал немощным и хворым.
Тебя люблю я всей душой: ты — жизни мне дороже,
Но, как и жизнь, ты стороной проходишь шагом спорым.
Властитель мой, ты мук моих, увы, не замечаешь,
Тебе любезно чтить других — прислуживать их сворам.
Владыка мира дум ничуть Хафиза не жалеет,—
Тебе бы на него взглянуть не злым, а добрым взором!
* * *
Друг мой, кипарис прекрасный, ты куда идешь?
Свет души, мой светоч ясный, ты куда идешь?
Истомлен твоей красою весь вселенский люд,—
Всех томишь ты мукой страстной,— ты куда идешь?
Медлишь ты, а жизнь проходит — гаснет ее свет,—
О, не будь же безучастной,— ты куда идешь?
О, как тяжко мне в разлуке от кровавых слез,—
Слезы — словно дождь ненастный,— ты куда идешь?
Сласти уст твоих желает попугай души,—
Чудо речи сладкогласной, ты куда идешь?
Стан твой стройный, чаровница,— словно Судный день,—
Стонет мир в тоске всечасной,— ты куда идешь?
Уж невмочь терпеть Хафизу муки от тебя,—
Слышен стон его стогласный: «Ты куда идешь?»
* * *
Луноликое чудо, ты — краса во плоти,
Ты достойна причуды всех томить и гнести.
Твои очи безмерно и мертвят и живят,—
Кем, верна и безверна, правишь ты,— возвести!
Твои очи лукаво мечут стрелы в меня,—
Мучусь, плача кроваво на твоем я пути.
Луки-брови прицелом взводят стрелы ресниц,—
Жертва я твоим стрелам,— тетиву отпусти!
Меня речью злонравной не коря, о мой свет,—
Меж людьми тебе равной мне вовек не найти.
Сердце! Волею страсти ты дотла сожжено,—
Не страшись ее власти — сам огонь воплоти!
Ты мне — жизнь, все земное,— о, приди, погуби:
За мой пыл не враждою — дружбой мне отплати!
Лик твой — светом залит он, а Хафиз — мотылек:
Не сгорая, горит он — сам огонь во плоти!
* * *
С тобою я, несчастный,— с любимою моей,
Но мукой ежечасной ты мучишь все сильней.
За горестные слезы беднягу не стыди:
Ты — краше вешней розы, я — бедный соловей.
Польстить умеешь мне ты — лукаво обмануть:
Воруешь самоцветы ты из души моей.
Пройдись же предо мною, о стройный кипарис,—
Красою неземною порадуй взор скорей.
Чужда ты состраданью к мученьям бедняка:
Умчалась быстрой ланью в родную ширь степей.
О, если б ты прогнала соперников моих,—
Скрой, роза, свои жала — о, сжалься, пожалей.
Молю я как о чуде: Хафизу верной будь,
Да ведают все люди о верности твоей!
* * *
Я от разлуки изнемог,— ты ж о болящем и не спросишь,
Всю грудь я ранами иссек,— ты ж о скорбящем и не спросишь!
Раб на торгах любовных мук, я жалок, ты ж горда красою,
И — что с беднягою, недуг и боль таящим, и не спросишь.
Стенаю ночью я и днем, влачась у твоего порога,
Но ты о бедствии моем, меня томящем, и не спросишь.
Я золото души больной во прах у твоих ног рассыпал,
Но ты — с другими,— что со мной, в пыли лежащем, и не спросишь.
Во прахе я влачусь в мольбе — о, заступи мой прах стопою,
Ты ж, милый друг мой, о рабе своем пропащем и не спросишь.
Мне сокровенную мечту таить в страданиях велишь ты,
А что со мною, тайну ту в себе хранящим, и не спросишь.
Дано мне, как Хафизу пасть в любви моей неугасимой,
А ты о друге, свою страсть тебе дарящем, и не спросишь!
* * *
Цветника души отрада, кипарис мой ладный, где ты?
Соловьиный стон из сада возношу я страдный: «Где ты?»
Я сожжен тоской щемящей, я дотла спален разлукой,—
Сердце мукой мне палящий пламень мой нещадный, где ты?
Песней, горестно поющей, одинок, тебя зову я,—
Милосердие несущий, мой родник усладный, где ты?
В муках страсти изнывая, веру в бога я утратил,
«Чаровница,— я взываю в муке беспроглядной,— где ты?»