Сейчас она остановилась у ног хозяйки и, подняв голову, стала сосредоточенно смотреть на нее.
Ху Гогуан прошелся в последний раз и внезапно остановился:
— Хм, ты тоже ругаешь меня лешэнем? А ведь я скоро буду членом комитета.
— Твои дела меня не касаются, — зло ответил Ху Бин. — Мне нужны только деньги. А не дашь — тоже не беда. У меня есть способ раздобыть деньги. А твои деньги… Да разве они твои?
Некоторые приятели сына внушали Ху Гогуану подозрение. Обычно он их не боялся, но сейчас следовало быть очень осторожным. Притом эта компания могла ему пригодиться — стало быть, не стоило портить с ними отношения. Он взглядом остановил жену, собиравшуюся заговорить, вытащил юань[8] и бросил его на стол со словами:
— Возьми и больше не шуми!
Затем он несколько раз окликнул Иньэр.
Вбежавшая Иньэр столкнулась в дверях с Ху Бином. Ударив ее ногой, тот с независимым видом вышел.
Госпожа Ху только вздыхала, глядя, как расхаживает муж, словно обуреваемый заботами.
— Что же сказал Чжан Тецзуй? — с беспокойством спросила она.
— Все в порядке. Теперь нечего беспокоиться. Мой удел — быть членом комитета.
— Чего, чего?
— Комитета. Раньше преуспевающими были «их превосходительства», «господа», а теперь — члены комитета. Понимаешь?
— Это значит снова стать чиновником? Опять тратить серебро на приобретение места, — проговорила госпожа Ху, внезапно поняв суть дела. — Не прослужишь трех дней, придут солдаты — и потеряешь все. Не старайся понапрасну!
Ху Гогуан, слегка улыбнувшись, покачал головой. Он знал, что жена не может понять происходящих вокруг изменений. В душе он по-прежнему напряженно обдумывал различные планы.
Иньэр уже подмела в гостиной осколки. Жена Ху поставила на место стол, как вдруг заметила, что солнце заглядывает в окна, — стало быть, скоро полдень. Позвав Иньэр, она вышла, оставив Ху Гогуана расхаживать вокруг стола в одиночестве.
Неожиданно из соседней комнаты донеслись хихиканье и звуки шагов, словно кто-то кого-то преследовал. Сквозь смех прорвались слова: «Как ты смеешь?» Голос был резкий и в то же время красивый. Этот голос принадлежал Цзинь Фэнцзе.
Ху Гогуан не мог понять, что случилось. Охваченный подозрением, он поспешил покинуть гостиную. Когда он вышел во дворик, лицом к лицу столкнулся с мужчиной.
— Брат Чжэнцин[9], ты, оказывается, дома? — воскликнул тот.
Это был Ван Жунчан, двоюродный брат Ху Гогуана, владелец лавки «Вантайцзи», торгующей столичными товарами.
Ху Гогуан поздоровался и хотел было пригласить брата в гостиную, но тут появилась Цзинь Фэнцзе. Волосы ее растрепались, покрытое пудрой лицо покраснело, а сатиновая безрукавка была измята на груди. Женщина стояла, низко опустив голову и тяжело дыша.
— А, так это была ты? С кем ты хихикала? — в упор спросил Ху Гогуан.
— С кем? Хихикала? Спросите господина Вана, — надув губы, непочтительно ответила Цзинь Фэнцзе и, не глядя на Ху Гогуана, ушла.
Ху Гогуан вопросительно посмотрел на брата. Входя в гостиную, лавочник сказал:
— Твой Ху Бин совершенно распустился. Когда я входил в дом, я видел, как он схватил Цзинь Фэнцзе, прижал ее в угол, обнимал и тискал. Разве ты не сделал Цзинь Фэнцзе своей второй женой? — Усаживаясь, Ван Жунчан качал головой и приговаривал: — Никакого приличия! Никакого приличия!
— Официально я не объявлял ее второй женой, — равнодушно произнес Ху Гогуан и тоже сел. — Сейчас все меняется. Это и есть современная свободная любовь.
— Но все-таки не годится забавляться с наложницей отца.
— Неужели у тебя нашлось свободное время прийти ко мне поболтать, брат Жун? — сухо засмеялся Ху Гогуан, стараясь переменить тему разговора.
Ван Жунчан был усердным торговцем и зря не покинул бы своей лавки. Сегодня он нанес визит двоюродному брату, чтобы посоветоваться с ним о важном деле. Позавчера уездный комитет партии[10] объявил об организации купеческого союза. Ван Жунчану была прислана анкета, в которой имелись пункты: кто хозяин лавки, кто управляющий, когда открылась торговля, каков капитал и тому подобное. Вопрос о капитале особенно встревожил Ван Жунчана.
— Ты подумай, брат Чжэнцин, они интересуются капиталовложением — значит, будут обобществлять, — с тревогой заключил Ван Жунчан.
Ху Гогуан погрузился в размышления и покачивал головой.
— Некоторые считают, что обобществлять не будут, — проговорил Ван Жунчан. — От нас лишь требуется, чтобы мы вступили в какой-то купеческий союз и приняли участие в голосовании. В конце месяца должны избрать каких-то членов комитета. Ты же знаешь, брат, я могу только вести торговлю, а вступать в неизвестный союз и кого-то избирать — это не по мне. Я очень боюсь вступить в союз и иметь дело с чиновниками.
Ван Жунчан чуть не плакал. В голове Ху Гогуана внезапно возникла идея.
— Не вступать в союз тебе нельзя. Они могут сказать, что ты нарушаешь устав! — серьезно говорил он в то время, как Ван Жунчан кивал головой со страдальческим выражением лица. — Я думаю, что разговоры об обобществлении — это лишь слухи. Но участия в купеческом союзе тебе не избежать; только старайся не выделяться среди других.
— Можно найти подставного? — тихо спросил Ван Жунчан.
— Сейчас подставные в моде. Разве ты не можешь воспользоваться этим? Конечно, можешь.
— Очень хорошо, брат Чжэнцин, придумай что-нибудь подходящее. Мы ведь близкие родственники, нам нечего церемониться, — дружески сказал Ван Жунчан.
Этот несчастный точно ожил. Ху Гогуан, прикрыв глаза, улыбнулся: перед ним всплыло льстивое лицо Чжан Тецзуя. Внезапно вспомнив что-то, он открыл глаза и поспешно произнес:
— Чуть не забыл предупредить тебя, брат Жун. Ни в коем случае не называй меня больше Чжэнцином. Я отказался от этого прозвания. Не говори мне также Гофу — я переменил это имя на Гогуан. Отныне зови меня только Гогуан.
— Э, когда ж ты переменил?
— Сегодня.
Ван Жунчан широко раскрыл глаза от удивления.
— Сегодня я отправился за советом к Чжан Тецзую из Доулаогэ, — продолжал Ху Гогуан. — Старательно погадав, он предсказал мне, что я должен прославиться. У меня даже есть надежда стать членом комитета. А для члена комитета, сам посуди, мое имя Гофу[11], напоминающее о старых временах, абсолютно не подходит. Поэтому я и решил заменить свое имя на Гогуан[12], Чжан Тецзуй, разобравшись в иероглифе «гуан», одобрил его. Так что не забывай, что сейчас я — Гогуан!
— Э… э… — по-видимому, не понимая всего до конца, кивал головой Ван Жунчан. — А в гадательной книге разве имеются слова «член комитета»? — неожиданно спросил он.
— Вообще-то нет. Однако там говорится о чиновниках, а члены комитета тоже чиновники. Поэтому Чжан Тецзуй и нагадал мне.
Ван Жунчан, как будто все поняв, закивал головой.
— А насчет твоего дела я, конечно, помогу. Но прежде всего я должен посмотреть анкету, затем что-нибудь придумаем, — говорил Ху Гогуан, тихо посмеиваясь с таким видом, будто все зависело от него.
— Посмотреть анкету легко, только о купеческом союзе я ничего сказать не могу. Самое лучшее — найти Лу Мую. Он как ходячая энциклопедия, все знает.
— Лу Мую? — наклонив голову, вспоминал Ху Гогуан. — Сын Лу — третьего в роде? Он не пожелал быть баричем, а занялся местными делами.
— Анкета в лавке, — перебил Ван Жунчан, — Чжэнцин, э… э… брат Гогуан, если ты не занят, прошу отобедать у меня в лавке. Заодно посмотришь и анкету.
Разумеется, Ху Гогуан не имел ничего против — у него уже возник план относительно этого дела.
II
Уже зажгли огни, а Ху Гогуан все не возвращался домой. За целый месяц, как стали распространяться тревожные слухи, еще не было случая, чтобы Ху Гогуан так долго отсутствовал; поэтому госпожа Ху очень встревожилась.
Цзинь Фэнцзе также была неспокойна. Она знала, что Ху Гогуан ушел вместе с Ван Жунчаном, а тот ясно видел, как Ху Бин приставал к ней. Она была уверена, что этот добропорядочный господин Ван обо всем расскажет хозяину.
Вспомнив, как было дело, она подумала, что Ху Бин, конечно, вел себя дерзко, но и она была не лучше. Когда Ху Бин обнимал ее, она строила ему глазки и смеялась. Ван Жунчан это прекрасно видел и непременно во всех подробностях опишет старику. Этого только не хватало!
Лицо Цзинь Фэнцзе покрылось горячим румянцем. Она вспомнила слова Ху Бина: «Все равно ты будешь моей. Сейчас чиновники и господа повсюду отдают своих наложниц сыновьям в жены».
Цзинь Фэнцзе и сама слышала, что новые власти не разрешают иметь наложниц. Все они выдаются замуж или переходят к хозяйским сыновьям. Вот почему Ху Бин сегодня и осмелился так открыто заигрывать с ней и она не сопротивлялась, а уступала.
Ху Бин не впервые приставал к Цзинь Фэнцзе; он делал это при случае и раньше. Тогда Цзинь Фэнцзе боялась старого господина и не позволяла Ху Бину особых вольностей. Да и Ху Бин опасался отца. Но в последнее время Ху Бин все время твердит: «Сейчас отцам не справиться с сыновьями», — а сегодняшняя ссора доказала, что старый господин даже побаивается сына. Вот почему Цзинь Фэнцзе разрешила Ху Бину ласкать себя.
Однако Цзинь Фэнцзе была невежественна и не понимала, что происходит вокруг. Она была еще более невежественна, чем Ху Бин, хотя и тот не отличался большой образованностью. Поэтому, вспоминая случившееся, она испытывала страх.
Ху Гогуан вернулся домой только часов в девять вечера; лицо его было красно от вина. Первыми словами госпожи Ху были:
— Ну, что слышно?
— Не беспокойся, я теперь член купеческого общества, имею право избирать и быть избранным. Немного подмажу, тогда наверняка буду членом комитета, — самодовольно ответил Ху Гогуан.