– Я сдаюсь, – сказал Тима, – вы плаваете лучше меня. Но не повторяйте больше своих смертных номеров.
Мужчина с удочкой, чертыхаясь, лез на берег.
Первая любовь
Цветет сирень. Маленький человек сидит около ее пышных кустов на садовой скамейке: он ждет девушку. Она не приходит, влюбленный печально крутит в руках веточку сирени и нюхает цветы. Потом гадает, отрывая крошечные лепесточки. Сзади шевелятся кусты, и маленький человек, улыбаясь, оборачивается, но в кустах появляется рослый садовник с лейкой. Влюбленный вскакивает и прячет за спину сирень. Заискивающе кланяется садовнику и снимает со своей головы потрепанный котелок. Садовник сердито машет лейкой, и маленький человек, испуганно прижимая руку к сердцу, убегает по дорожке. Потом прячется за куст, а когда садовник уходит, он снова садится на скамейку и дожидается девушку.
В зрительном зале все смеются над неудачами влюбленного. А Тима глубоко его жалеет, но он тоже смеется, потому что маленький человек выглядит комично. Досадно, что беспрерывно рвется кинолента. Вот она рвется еще раз, и в зале зажигают свет. Тима говорит сидящей рядом с ним Вале:
– Ну и сапожники!
– Да. А сзади все время целуются. Ты слышал? – говорит Валя.
– Что же, пусть целуются, – отвечает Тима.
Потом в зале снова гаснет свет, и на экране маленький человек снова страдает от любви. Тиме понятно его страдание. Он сам недавно так же страдал. Тима вспоминает, как познакомился с Валей. Это было месяц тому назад, осенью. Но в первый раз он увидел ее еще летом. Тима жил недалеко от ее дома и однажды, проходя мимо, увидел Валю, она стояла с подругами около ворот. На ней была надета желтоватая модная кофточка с белыми кружевами на груди. Она, запрокинув голову смеялась над шутками подруг. Тиму поразили ее пухлые капризные губы. Они казались пунцовыми, хотя и не были накрашены.
– Красивый мальчик, – сказала она подругам.
Тима покраснел и прошел не оглядываясь.
После этого она приснилась ему, и он стал почти каждый день ходить мимо ее дома. Она жила на первом этаже, и Тима часто видел ее в окно. Вскоре она приметила его и улыбалась уже, как знакомому. Он не знал ее имени, но стал звать про себя Татьяной, это ему нравилось. Ходил мимо окон и сочинял разные фантастические истории. Мечтал и придумывал витиеватые объяснения в любви, которые могли бы покорить самую капризную красавицу. Иногда не видел ее совсем. Не все же время она стояла у окна или у ворот. И тогда сердце его наполнялось тоской и снились сны, от которых можно было плакать. Это была первая юношеская любовь.
Как-то Тима шел по улице, а на противоположном тротуаре стояли подростки, и около них вертелась лохматая собака. Мальчишки натравили на него дворняжку. Она кинулась с хриплым лаем. Он мог бы отшвырнуть ее ногой, но в это время у окна показалась его Татьяна и сделала знак, чтобы он спрятался от собаки в парадном подъезде. Тима кинулся туда, а девушка вышла к нему из дверей, обитых снаружи клеенкой. Они поздоровались.
– Вас не укусила собака? – Она оказалась заботливой.
– Нет, она не успела подбежать, – ответил он.
– А меня зовут Валей. Как это странно: мы не знаем, как зовут друг друга, а уж как будто знакомы сто лет. Вам сколько лет?
Все это она произнесла залпом. Но Тима не удивился этому, потому что был уверен, что все девушки так и говорят: быстро и захлебываясь.
– Мне семнадцать лет, – сказал он, прибавляя себе полгода.
– Да? А на вид вам больше. А сколько мне? Хотите узнать? Я старше вас. А выгляжу моложе. Да? Вы часто ходите мимо нашего дома. Близко живете?
– Да рядом, на Смоленской улице.
– А, знаю. У меня там живет дядя. Но как же вас зовут? Я так и не узнала. Как это странно, я говорю все время, а вы молчите.
– Меня зовут Тимофеем.
– Хорошее имя. У меня есть знакомые: Михаил, Владимир. Александр, а Тимофея не было. Вас звали Тимой, когда вы были меньше? Да? Вы учитесь?
– Нет, уже работаю. Я окончил школу при заводе.
– Я тоже училась, но теперь работаю. Работать лучше. Да? Тима, я вас буду так звать, у вас чудные ресницы, длинные, как у девочки. Тима, знаете что, пойдемте гулять?
И они пошли гулять. После этого еще несколько раз гуляли по улицам, а когда наступила зима, стали ходить на каток. Тима уже не страдал, но и не мечтал. Он даже немного был разочарован. С Валей нельзя было говорить о серьезном. Всякий раз, когда Тима, взволнованный чем-либо на заводе или прочитав в газетах интересное сообщение, начинал говорить об этом Вале, она перебивала его и говорила со смехом всегда одно и то же: «Ну вот, опять о серьезном. У меня и так уже голова распухла от этого на работе. Зачем об этом говорить?» Тима смолкал, ему было обидно. Валя, очевидно, не читала газет. Раз, возвращаясь с катка, они задержались в подъезде дома Вали. Стояли очень близко друг от друга. Коньки положили на батарею центрального отопления.
– Ты очень смешной, – сказала Валя. – Все молчишь и молчишь. У тебя замерзли губы. Да? Я сейчас их тебе откушу.
– Ничего не выйдет, – засмеялся Тима.
– А вот выйдет!
Она схватила его зубами за губу. И они поцеловались. Потом еще и еще. Тима никогда так не целовался. Поцелуи были долгими, и Тима чувствовал у своих зубов зубы Вали. Ему стало неприятно. Уж очень странными были эти поцелуи. Так никогда не целуются в играх. Новизна ощущения поразила его, и он заспешил домой. Валя не отпускала и даже обиделась. Но он все же ушел. После этого они стали встречаться немного реже. И вот теперь!..
Маленький человек на экране не добивается поцелуя у своей девушки, а только нежно дотрагивается рукой до ее платья и все время падает то на скользком полу гостиной, то на тротуаре, наступая на корочку от дыни. Тима жалеет его, а Валя шепчет ему на ухо:
– Вот смешной! Взял бы да и поцеловал. Как это странно, все бегает – и попусту.
– Да, чудак! – Тима поддерживает разговор, но думает о другом.
– А Валя шепчет опять:
– Сзади все время целуются.
– Надо позвать милиционера, – улыбается Тима. Потом быстро говорит ей: – Валя, Валя, смотри, кирпич сейчас упадет ему на голову!
И вытягивается из-за огромной спины сидящего впереди него военного, чтобы лучше видеть, как маленький человек избежит новой опасности. Хватает за руку Валю, она тоже вытягивает вперед голову и пожимает ему руку. Потом она поднимает его руку и кладет ее себе на грудь. У Тимы мелькает в глазах экран, и он теряется от неожиданности. Не знает, что ему делать. Наверное, это так нужно. Тима чувствует под тонкой кофточкой тело Вали, теплую и упругую девичью грудь. Даже ощущает удары ее сердца. Он напряженно смотрит на экран и думает: отнять ему руку или нет. Валина голова очень близко от его головы, она почти касается его щекой. Валя прижимает его руку своей рукой к груди. В зале темно и душно. Никто ни на кого не обращает внимания.
Тима роняет на пол шапку. Она сваливается у него с колен случайно. Он нагибается, чтобы поднять ее и освобождает свою руку. А в это время в зале зажигается свет. Все встают и идут к выходу.
На улице снег. Большие пушистые снежинки медленно падают вниз. На лице и руках они моментально тают. А на земле снежинки ложатся ровным слоем. Если ногу, не отрывая от тротуара, провести вперед, то у носка калоши образуется снежный вал, как у снегоочистителя на железной дороге. Тима и Валя скользят ногами по тротуару, точно на лыжах, и позади остаются четыре глубокие колеи. Свет от уличных фонарей играет синими огоньками в снежных звездочках. Тима и Валя идут молча, а потом Валя говорит:
– Ну, почему ты молчишь? Тебе противно со мной? Ну, скажи – противно? Раз молчишь, значит – противно!
– Не выдумывай, Валя, – говорит Тима.
– Нет, противно! – продолжает она. – Ты – мальчишка!
– Ты очень сильно кричишь, – замечает Тима.
Тут они доходят до дома Вали и останавливаются.
– Ты на меня не обиделся? – говорит, прощаясь, Валя. – Нет? Знаешь что, приходи ко мне завтра домой. У меня никого не будет дома. Придешь?
– Постараюсь. До свидания.
– Ну вот и хорошо. До завтра.
Но Тима так и не пришел к ней на другой день, потому что он записался в хоккейную команду и в тот вечер была первая тренировка.
Чужая слава
Участники соревнования по плаванию выстроились на мостках перед трибунами. Пловцы в купальных костюмах стояли вытянувшись, подтянув животы и расправив плечи. Это был парад. На правом фланге находились юноши, а на левом – девушки. Загорелые обнаженные тела отражались в спокойной воде бассейна. Пловцы стояли у самого края мостков, и вся шеренга казалась опрокинутой в зеркальной поверхности воды. На вышке играл оркестр, и над рекой летали чайки. Было шесть часов вечера, и солнце опускалось за мостом к горизонту.
Тима и Наташа сидели на трибунах напротив стартовых тумбочек. Они были знатоками водного спорта и знали, где нужно сидеть во время соревнований.
– Хороший вечер, – сказала Наташа.
– Да. Специально для соревнований, – улыбнулся Тима.
Оркестр сделал паузу. Тима указал на мостки.
– Третьим от края стоит чемпион. Фамилия его – Гид аров.
– Какие у него сильные плечи!
– Да, здоровый парень. А вон Дмитрий.
– Рыженький?
– Да. Он очень способный. Он всем еще покажет. Ему ведь только восемнадцать лет.
– Он моложе тебя!..
Ударил гонг. Это был сигнал, и шеренга спортсменов повернулась направо. Оркестр заиграл марш, пловцы обошли мостки кругом, прошли перед публикой и удалились в другой конец водной станции. Там были раздевалки. На стартовый плот вышли в белых костюмах члены судейской коллегии и секундометристы. Стартер начал вызывать команды на старт.
– Дмитрий поплывет кролем? – спросила Наташа.
– Да, это его любимый стиль.
– А ты почему перестал серьезно тренироваться?
– Я же очень занят на заводе. Вечерами учусь в техникуме. А теперь еще началась допризывная подготовка. Нам ведь с Петром призываться скоро.