III
Одной из центральных фигур славянофильства был Алексей Иванович Хомяков.
Не только в том, что он писал, но и во всём его духовном облике, сказалась эта характерная для славянофилов черта: органическая срощенность с русской народной психологией и исключительная целостность миропонимания.
Писал А. Хомяков много и по очень разнообразным вопросам. На всех его работах лежит печать единства основной установки и органической цельности мышления. Ни время написания, ни тема не нарушают связи с духовным центром всего его существа.
Большинство его произведений (трудов) посвящено вопросам историческим, но наиболее интересные и глубокие работы нужно отнести к Православию. Они поднимают глубинные вопросы природы Церкви и её понимания.
Для цельности и наглядности миропонимания трудов Хомякова необходимо остановиться на его исторической философии.
Итак, для Хомякова исторический процесс есть развитие живого, конкретного народного организма. Этот организм, как и всякий другой, имеет свои личные особенности и не сливается с другими организмами.
Для Хомякова движущей силой в истории народа есть его Вера. Ею он определяется, как психическая личность, определяется тип его индивидуальности. Вера есть толчок исторического процесса и оформление задач. Понять особенности веры народа, — это найти ключ и понять всю его внутреннюю сущность.
Нужно помнить, что исторический процесс, есть всегда противоборство двух начал — свободы и необходимости. Иначе — духовности и материальности. Свободный дух, есть творческое начало, есть начало в истории. Свободный дух побеждает косность вещества и закон необходимости, в котором это вещество пребывает.
И тип веры у народа, его религиозное отношение к миру, главным образом, определяются этими двумя началами. Кто‑то выбирает свободу, а кто‑то идёт по пути необходимости!
В соответствии с этим Хомяков делит все религии на «кушитские и иранские».
КУШИТСТВО — это религия необходимости. Она определяет собой силу и власть вещества, над свободой и творческим духом. Характерным проявлением её является магия (Магизм).
ИРАНСТВО — религия свободы, религия творческого духа, побеждающая косность, материю и преодолевающая необходимость.
Все языческие религии являются проявлением Кушитства.
А первым историческим примером Иранской религии надо считать Иудаизм.
Кушитство, в свою очередь, разветвляется на две ветви:
а) в «шиваизм», который окончательно отходит от познания и приятия Духа и поклоняется некоему существу.
в) и в «буддизм» — это поклонение рабствующему Духу, который неизбежно покорён некоему веществу и не имеет свободы.
Кишитское начало определяет собой не только религии, но и самые разнообразные формы философии, формирует системы, которые Хомяков усматривает в финикийской религии, в буддизме, у офиты, в современном материализме Гегеля.
Более того, Хомяков считает, что Кушитство, восторжествовало в Католицизме и тем самым исказило его христианское начало. С точки зрения этого критерия и другая сила, имевшая решающее значение в исторических судьбах Европы, — германизм — так же целиком находится во власти Кушитского начала. Германский дух — это дух завоеваний. Он расколол европейское общество на завоевателей и поверженных.
А Иранское начало сильнее всего проявилось и легло в основу русскости. Отсюда и безгосударственный характер всех славян вообще. Они и есть носители Иранского духа!
Отсюда и сила общинного начала, начала Соборности и органический, странный русский демократизм построенный на свободе. Русская церковь чужда Римскому империализму, русский человек по своему глубинному духу не завоеватель, а мирный земледелец.
Одним словом, полное воплощение Иранского духа случилось в русском народе. Природные христианские свойства русской души гармонически сочетаются с учением православной Церкви.
Именно с точки зрения этого «иранского» начала, торжества свободного Духа над косной материей (над законом необходимости) Хомяков и подходит к учению об обществе и государстве. И в отношении русского народа с его государственным устоем, он опять усматривает принадлежность русских к «иранству».
Ведь Хомяков сам антигосударственник, а потому и приписывает русским эту психологию «анти» государственную.
Для Хомякова государство с его управлением сверху есть мёртвый механизм, прикрывающий живой общественный организм народа. Он заявляет, что «там, где механизм, там всегда неизбежность, и только натурному организму свойственная истинная свобода развития. Поэтому главной движущей силой в историческом процессе необходимо считать не государство, а народ — есть стержень. А государство есть оболочка и шелуха».
Хомяков считает, что творцом, субъектом является народ. Всякое преувеличение государства есть преувеличение необходимости и умаление свободного творческого Духа. Власть изначально принадлежит народу, и он волен распоряжаться этой властью по своему усмотрению. Так как он единственный и подлинный субъект исторического процесса. Именно так, по мнению Хомякова, воспринимает государственность — русский народ. Но тут же делает оговорку, что «русский народ настолько мало понимает что такое государственность, а потому он просто анархичен».
Чем же было для русского народа созданное им самодержавие? Столь отличное от Западного абсолютизма. Оно было для Хомякова подлинным духовным освобождением от политики. Именно той непонятной сферы жизни, которой он придавал так мало значения. В самодержавии сказался как бы политический «аскетизм» народа. Психологически это связано с обезгосударственным анархическим духом русского человека. В самодержавии он освободил себя от неизбежных, но тягомотных государственных обязанностей.
Основная формула русской монархии звучит так: «Русская самодержавная монархия, есть государственность безгосударственного народа».
Но если у русского народа нет сознания государства, то призвание общественное в нём сидит крепко. Именно в силу этих свойств нации, русский народ имеет большую склонность к самоустранению и к внутри демократическому разрешению общих вопросов.
Наверное, будет правильно отметить, что настоящее призвание русского человека есть не государственно–политическое, а семейно–бытовое. И тогда основной общественной единицей русского народа надлежало бы считать семью. Да и по сути семья ведь есть ячейка органического общества(?!)
Далее, для осуществления своих общественных и экономических интересов семьи объединены в патриархальные сельские общины (на демократических началах самоуправления), выражают своё право на землю, труд и проч. Всё то, что входит в понятие общественных прав и обязанностей.
Для Хомякова, в отличие от мнения других, такая общественная соборность представляется наиболее ценной и отмечена печатью особой соборной мудрости.
«МИР» и решение «миром» для него это не только отдельные лица, а лица, собранные воедино в некое соборное тело, его решения являются живым организмом и подчинены особенным психологическим законам.
Такова вторая общественная ячейка, придающая особый, даже своеобразный характер русской истории.
Ну и, наконец, завершающим общественным организмом является Земщина. Она соединяет в себе все общины. Ей и только ей принадлежит голос всего народа. Земщина должна определять народные пути и оставаться непогрешимой в разрешении общественных вопросов. Она органически сращена с психикой и укладом русских. Она не разбита на классы. Земщина это всенародная соборность. Отсюда и проистекает идея земской Думы, Земского Собора!
Не нужно полагать, что Хомяков в это вкладывал некие зачатки и начала Западно–Европейского парламентаризма. Нет, потому как в Европе Парламент реализует стремление народа к участию во власти, он определяет собой народное право на власть.
Хомяковская Дума и Собор, в первую очередь, основывается на народном отвращении к власти, на обыкновенном народном анархизме. По сути, его Земщина, говорящая (от лица народа) в Думе, есть носительница власти. Но так как этот народ фактически власти не имеет и уступает весь её пафос самодержавному царю, который обязан — не формально, но в силу моральной природы своего служения, считаться с Земщиной. То есть Царь обязан (в управлении страной) принять во внимание и непогрешимо–точный глас всего народа.
Хомяков вывел идеально общественную структуру русского государства. И она выглядит так: народная патриархальная монархия, которая покоиться на широко и богато развитой сельской общине, которая выражает себя, свои интересы и волю в Земской думе.
Получается, что не только государственную власть русский народ делегировал Государю, но и Церковную власть он так же отдал царю. И царь есть представитель народа в церкви (но не светский глава церкви).
Как многие ошибочно полагают, в русской истории церковь и государство связаны не цезаропапизмом, а волею народа и только через него, который делегировал царю две свои функции: ношение власти и представительство в Церкви.
«Государь есть глава народа в делах церковных, но ни в коем случае не глава Церкви…»
IV
Вот этот‑то герой исторического процесса, действующий творец своей истории — русский народ, — во всех своих переживаниях и проявлениях, и занимает мысли Хомякова.
В том, как Хомяков понимает русских, любопытно и своеобразно скрещиваются два понятия, сыгравшие позднее исключительную роль на двух крыльях общественности, к тому же совершенно противоположных: народничество и национализм.
Классические примеры «русского национализма» всегда давала правая общественность, которая частенько упирала свою мысль в крайний шовинизм. Национализм в России покрывал собой наиболее агрессивные государственно–правовые и территориальные притязания русской империи.
«Народничество» — это плод мысли левых интеллектуалов, революционеров, которые мало интересовались русской империей и пребывало не в государственном, а в социальном максимализме. Оно искало народную трудовую правду, в той же русской среде и особенностях быта, где искал свою правду Хомяков.