Оуэн, конечно, больше на меня не смотрит. Он уже обнимает двух своих самых младших сестёр и поднимает их на руки, отчего те довольно пищат, а его невеста шагает вслед за ним, продолжая знакомство с семьей.
— Пойду проверю, все ли готово. — произносит мама, удаляясь в дом.
Алекс с Мэйсоном тут же окружают меня, и я благодарна им за поддержку. Сестра обнимает за плечи, а брат треплет по голове, тихо проговаривая:
— Из всех приемышей ты моя самая любимая, ты ведь знаешь?
— Тогда перестань портить мне причёску, — смеюсь, начиная в ответ тянуть его за волосы.
— Я придаю тебе очарования, глупышка. — дурашливо сообщает брат и наклоняется к моей шее. — Фу, Джен, не разрешай Алексе портить твой запах. Он меня успокаивает. А сейчас что мне прикажешь делать? Задохнуться?
— Не нюхай ее, извращенец. — хмурясь, лупит его по лбу сестра.
Кожу на лице начинает нещадно печь. Знаю, что это он смотрит на меня.
Словно заколдованная слегка поворачиваюсь и внутренне вздрагиваю.
В его глазах читается нескрываемая ярость и не угасшая с годами неприязнь.
Глава 3
Звон хрусталя пронёсся над столом, сопровождаемый смехом и поздравлениями. Пили за обручение молодых. Оуэн сидел по левую руку от отца, а рядом с ним устроилась его невеста. Далее шли Мэг и Лу. По правую сторону от папы восседала мама, затем Мэйс, я и Алекс. По правилам мне следовало расположиться после сестры, но близнецы как-то давно между собой решили, что я обязана сидеть между ними, чтобы ни у кого из них вдруг не возникло острого желания воткнуть другому в ногу вилку или нож.
За пять прошедших лет Оуэн ни разу не приезжал в поместье. Он уехал ровно за неделю до того, как ему должно было исполниться восемнадцать. И вот сегодня первый раз с тех самых пор, как семья снова собралась за ужином в полном составе. Даже с пополнением.
За минувшие годы во мне порой зарождалась странная уверенность, что причиной отъезда оборотня послужила я. Словно ненависть сводного брата возросла настолько, что не позволяла ему более находиться рядом с таким ничтожным приемышем, как я.
После того, как он покинул поместье, я смогла дышать спокойно: меня теперь не пугало встретить его за углом или, заслышав шаги, спешно начать думать, где бы спрятаться. Но подаренное спокойствие не приносило радости — я чувствовала себя виноватой. Особенно перед мамой. Ведь получалось, что из-за какого-то нелепого подкидыша, который мозолил глаза ее любимца сына, она должна была разлучиться с Оуэном.
Они часто ездили к нему в гости. И когда я говорю они, то имею в виду всю семью. Иногда по отдельности, иногда группами, иногда все вместе, как например на его выпускной. Единственной, кого никогда не было в отъезжающей от дома машине — это меня, Дженни. Я всегда находила самые убедительные предлоги, чтобы остаться дома.
А сейчас, наблюдая за тем, как светилось от радости мамино лицо, или то с какой гордостью папа смотртел на своего старшего сына — мерзкое чувство собственной вины снова начинало бултыхаться в желудке.
Я ковыряла в своей тарелке молодую картошку и думала, что, возможно, идея «сбежать», как-то мелькнувшая в моей голове в семь лет, когда я только-только появилась в этом поместье, была не такой уж и ужасной. Но в ту ночь моего по-детски коварного плана он меня остановил. И я так и не поняла, зачем.
— Вы надолго сынок? — голос отца вывел из неприятных размышлений.
— На десять дней. — произнёс Оуэн.
— А почему так мало? — нахмурившись, спросила Мэг.
— А через двенадцать дней мы будем отмечать день появления Дженни в нашей семье. — заявила Лу. — Может останетесь подольше?
— Может и правда, Оу… — Патриция послала мне удивлённый взгляд и опустила ладонь на руку своего жениха.
— Мы уедем ровно через десять дней. — прозвучал резкий ответ. Температура в комнате сморщилась, понижаясь на несколько градусов.
Не стоило даже сомневаться. Он уезжал именно для того, чтобы не присутствовать на этом дне. Вероятно, для него — крайне неприятном.
— Что ж, тогда мы зажжем без вас. — улыбнувшись от уха до уха, произнёс Мэйс. Мой милый Мэйс, чтобы я только без тебя делала. — Правда, малышка? — затем положил огромный кусок стейка на мою тарелку. — И ешь, пожалуйста, мясо, Дженни. Вдруг, Эртал окажется не прав, и ты привлечёшь настоящего горячего самца. Знаешь ли, мне будет трудно сдерживаться, если счастливчиком окажусь я…
— Фу, Мэйс. — поморщилась Мэг. Он часто подобным образом шутил, но я всегда знала, что в его словах нет ни капли правды. Несмотря на сказанное, он относился ко мне исключительно как к сестре. Как к настоящей родной сестре. — Она твоя сестра!
— Жуй дальше свою спаржу и не вмешивайся во взрослые разговоры, мисс зануда.
— Мэйсон, — разрезая стейк, произнесла мама. — Твоя сестра права. Ты не осознаешь, что можешь обидеть Дженни своими глупыми речами?
— Против природы не попрешь, мам. И Дженни прекрасно знает, что я шучу. — волк хитро посмотрел на меня, со вздохом добавив, — Я и без всякого запаха больше всех ее люблю. Ты же в курсе, малышка?
Сдерживая смех, повернулась на брата, как вдруг жжение пронзило кожу лица. Хоть я и смотрела на Мэйсона, боковым зрением видела, просто-таки ощущала его взгляд. Злой. Полный ненависти.
— Ешь молча, братик. — шикнула на Мэйса, и он самодовольно кивнул.
Через какое-то время разговор зашёл на тему кланов и всяких политических моментов, отчего я перестала слушать.
Стрелка часов приближалась к девяти. Сиэлин, наверняка, скоро появится на небосводе и, возможно, мы выйдем в сад, чтобы всей семьей полюбоваться волчьей луной.
Я посмотрела на маленькую таблетку, лежащую на салфетке возле моей тарелки. Потянулась было к ней рукой, но меня вдруг ударила по коленке ладонь Алекс. Удивлённо повернулась на сестру. Если она намеревалась мне что-то сказать на семейных ужинах, то никогда не говорила ничего вслух. Сестра многозначительно указала глазами под стол и передала мне в руки свой сотовый телефон. Никогда нельзя забывать, что у оборотней прекрасный слух.
«Лучше не пей сегодня свои лекарства, если можешь обойтись без них хотя бы один день. Неизвестно как скажется их совместное применение с эликсиром. В эликсире могла быть кровь нарин. Возможно, наша чокнутая Лу все же добыла и использовала этот редкий ингредиент при создании подарка для Мариссы. А кровь нарин точно не следует мешать с таблетками — вдруг ты станешь буйной и начнешь кидаться на всех, танцевать стриптиз или еще хуже: покроешься густой шерстью. Конечно, если не боишься убойных транквилизаторов и мечтаешь о полной депиляции — то вперед.»
«Ты права. Оки. Но мама заметит и спросит, почему я пропускаю приём, и что мне тогда ей ответить?» — быстро напечатала текст на вкладке открытого блокнота и вернула гаджет обратно сестре.
«Какая ты наивная. Сделай вид, что засунула таблетку в рот, а сама передай ее мне под столом. Я избавлюсь от улик, хе-хе.* смайлик в чёрных очках коварно мне улыбался»
Глава 4
Мэйсон наклоняется к моему уху, и, как обычно, просит передать Алекс очередную похабную шутку про нового парня сестры. Я бью его под столом по ноге, сдерживая рвущийся наружу смех, и заодно стараюсь игнорировать жжение, которое временами ощущаю на своем лице. Как же хорошо, что двойняшки сидят рядом, и ужин проходит совсем не так ужасно, как я себе сотни раз представляла.
Беру в руки фужер из темного стекла. В нем плещется мой любимый вишневый компот — Руби все же успела заказать к ужину напитки, несмотря на то что Мэйс уничтожил целую соковую делегацию. Мама даже как-то грозилась ему купить замок и повесить его на дверцу холодильника — но все понимают, что даже столь кардинальная мера вряд ли сможет остановить брата на его пути к еде.
Стоит поднести хрусталь к губам, как в меня резко ударяет заряд тока. Дыхание перехватывает и наступает секундное онемение во всем теле. Затем молния проникает в позвоночник и мгновенно расползается по многочисленным клеткам организма. Ощущения такие, словно я находилась в замерзшей многие сотни лет назад пустыне, а потом меня резко перебросили в нестерпимое пекло, к самому ядру земли. И солнце где-то в животе расправляет свои пылающие лучи.
Стойкое чувство, что горю и полыхаю. Испуганно делаю жадные глотки из бокала, боясь расплавиться в тот же миг. Жар бьет в голову, терзает мысли и сознание, а следом пускает глубоко внутри меня корни, проникая все глубже.
И тогда я ощущаю его.
Удивительный…
Волнующий… ни с чем несравнимый…
Слегка подрагивающей рукой кладу стакан обратно на стол. Стараюсь сделать это тихо, чтобы никто не заметил возникшую в ладонях дрожь. Прикрываю на секунду веки и делаю глубокий вдох.
Защитница Сиэлин, разве это возможно?
Запах утреннего леса бьет в нос, с легкостью сносит многолетние барьеры. Стирает всякие запреты. Действует как обезумевший ураган, уничтожающий попавший на его пути ветхий забор. Он плавит меня, словно масло, которое кинули на раскаленную сковороду, и оно блаженно отдалось неизбежному.
Растерянно открываю глаза. Пытаюсь незаметно потрясти головой, якобы поправляю прическу.
Алекс что-то говорит, наклоняется ко мне. Но я плохо различаю ее слова. Голос сестры движется ко мне сквозь длинный тоннель, в нем исчезают и видоизменяются звуки. Напряженно улыбаюсь в ответ. Киваю. Пытаюсь читать по губам и улавливаю, что не был задан вопрос.
Глубоко втягиваю воздух, стараясь привести себя в чувство, но попытка тщетна.
Самая приятная отрава проникает в мои беззащитные ноздри. Распространяет внутри одно единственное желание. Я знаю, что надо как-то перестать его ощущать, иначе у меня не останется ни единого шанса остановить начавшееся безумие. Потому что, несмотря на всю невозможность происходящего — целитель Эртал еще в семь лет признал меня потерянной, не способной привлечь истинную пару — оно происходит. Медленно, но уверенно разгорается, словно маленькая вспышка, которая разрастается в безжалостный пожар. Поглощающий всю волю.