— Если, конечно, обезьяна согласится. Она ведь к тебе так привязана, — сказал Джордж.
Два дня казалось, что это самый главный момент во всем деле. Жизель ждала указаний от Тэда, а не от Джорджа. Но постепенно ей стала понятна перемена, происшедшая с хозяином, причем она два дня дулась, прежде чем смирилась с этим.
Освобождение от Жизели принесло облегчение, но не вернуло Рози. Трейлер казался пустым как никогда… Через несколько дней ужасного безделья Тэд взял себя в руки. Он открыл свои запасы, повесил некоторые старые плакаты Психологического Стимулятора и написал несколько новых:
МОДЕРНИЗИРУЙТЕ МЫШЛЕНИЕ!
ДЕЙСТВИЕ ДАЕТ ДЕНЬГИ!
БЬЮЩАЯ КЛЮЧОМ ЭНЕРГИЯ — КЛЮЧ К УСПЕХУ!
Вскоре он вернулся к старому стенду, где простаки охотно расставались с деньгами, но все это было не то — без Рози, выдающей бутылочки…
Жизель хорошо устроилась с Джорджем. Аттракцион опять был на ходу и давал полные сборы, но Тэд не испытывал ревности, глядя, как туда валят толпы. Даже доля дохода мало его радовала: она все еще связывала Тэда с Жизелью. Он охотно отказался бы от денег, лишь бы Рози была рядом с ним, когда он будет рекламировать свой эликсир. Он пытался разыскать ее, но безуспешно.
Прошел месяц, и однажды ночью Тэда разбудил стук в дверь трейлера. Его сердце забилось. Даже в этот момент он мечтал о Рози. Тэд вскочил с кровати и открыл дверь.
Но это была не Рози. Это был Джордж с Жизелью на плече и винтовкой из тира в руке.
— Что случилось? — начал Тэд сонно.
— Я тебе покажу, ублюдок, — сказал Джордж. — Ты только посмотри на это!
Он вытянул вперед руку с листом бумаги. Тэд посмотрел. Назвать нескромным рисунок, на котором жена Джорджа Мюриел была изображена с Тэдом, было бы чудовищным преуменьшением.
В ужасе Тэд взглянул на Джорджа. Тот поднимал винтовку. Жизель на его плече хихикнула.
НЕДОГЛЯДЕЛИ
— Прендергаст, — деловито сказал директор департамента, — сегодня истекает срок контракта ХВ 2823. Займитесь-ка им, пожалуйста.
Роберт Финнерсон умирал. Раза два или три в прошлом у него бывало впечатление, что он умирает, — он пугался и неистово протестовал в душе против этой мысли, но на этот раз все было иначе: он даже не пытался протестовать, так как знал, что это всерьез. Однако как глупо умирать в шестьдесят лет и еще глупее в восемьдесят… Тогда кому-то другому придется постигать все, чему его научила жизнь, а его собственный жизненный опыт будет выброшен на свалку. Неудивительно, что вследствие такого нерасторопного использования накопленных знаний, человеческий род так медленно двигался по пути прогресса — шаг вперед, два шага назад…
Ученые мужи могли бы уделить больше внимания этой проблеме, но они всегда заняты чем-то другим, а когда вспоминают об этом, то уже поздно что-либо сделать, и все повторяется сначала.
Так рассуждал Роберт Финнерсон, лежа на высоко взбитых подушках в полутемной комнате и терпеливо ожидая своего конца, когда вдруг каким-то образом почувствовал, что больше не находится в комнате один, что появился кто-то посторонний. Роберт с трудом повернул голову и увидел худощавого человека, похожего на клерка. Роберт никогда раньше его не видал, но это внезапное появление нисколько не удивило его.
— Вы кто? — спросил он незнакомца.
— Пожалуйста не пугайтесь, мистер Финнерсон, — произнес тот.
— А я и не думаю пугаться, — ответил Роберт несколько раздраженно, — я просто хочу знать, кто вы такой.
— Меня зовут Прендергаст, если это что-нибудь вам говорит…
— Ничего не говорит. И что, собственно, вам от меня нужно?
Скромно потупив глаза, Прендергаст объяснил, что руководители фирмы, на которую он работает, хотели бы сделать мистеру Финнерсону деловое предложение.
— Поздновато спохватились, — коротко ответил Роберт.
— Конечно, конечно, в любом другом случае, но это предложение особого рода и оно может все-таки вас заинтересовать.
— Не вижу как. Но в чем там дело?
— Ну, знаете ли, мистер Финнерсон, мой босс считает, что ваша э-э…
кончина, так сказать, должна состояться 20 апреля 1963 года, то есть завтра.
— А я и сам это подозревал, — сказал Роберт спокойно, с удивлением замечая, что ему следовало бы проявить некоторое волнение.
— Очень хорошо, сэр. Однако у нас имеются сведения, что вы внутренне протестуете против этого естественного хода вещей.
— Как тонко подмечено, мистер Пендельбус!
— Прендергаст, сэр, но это не имеет значения. Важно то, что вы владеете неплохим состоянием. А как гласит народная мудрость, с собой ведь его не унесешь, не так ли?
Роберт Финнерсон посмотрел на своего визитера более пристально.
— Чего вы, собственно, добиваетесь? — спросил он.
— Все очень просто, мистер Финнерсон. Наша фирма готова пересмотреть указанную дату — за приличное вознаграждение, разумеется.
Роберт был уже так далек от нормального человеческого существования и восприятия, что не увидел в этом предложении ничего сверхъестественного.
— Насколько пересмотреть и за какое вознаграждение? — деловито спросил он.
— Ну, у нас существует несколько вариантов. Мы склонны предложить один из последних — очень выгодный, основанный на желании, высказываемом многими людьми, находящимися в положении, аналогичном вашему. А именно: «О, если б я только мог прожить свою жизнь заново!».
— Понятно, — сказал Роберт, смутно вспоминая легендарные сделки, о которых где-то читал.
— А в чем здесь подвох?
Прендергаст слегка поморщился.
— Да никакого подвоха. Просто вы сразу же передаете нам семьдесят пять процентов своего теперешнего капитала.
— Семьдесят пять процентов? Ну и ну! Что ж это за фирма такая?
— Это очень древнее учреждение. У нас было много почтенных клиентов.
В старые времена мы больше торговали на основе, так сказать, бартера. Но с развитием коммерции мы несколько изменили свои методы. Мы нашли, что иметь денежные вклады гораздо выгоднее, чем приобретать души — особенно учитывая их теперешнюю низкую рыночную стоимость. Это обычно устраивает обе стороны: мы получаем капитал, который, как я уже говорил, нельзя унести с собой, а вы можете распоряжаться своей душой как угодно — если, конечно, законы страны обитания не протестуют против этого. Единственно кто обычно остается недоволен такой сделкой — это наследники.
Последнее нисколько не смутило Роберта.
— Мои наследники в настоящий момент бродят по дому, как хищники, — неплохо бы им получить небольшой шок. Так давайте займемся непосредственно делом, мистер Снодграсс.
— Прендергаст, — терпеливо поправил его собеседник. — Ну, обычная процедура оплаты состоит в том…
Какая-то непонятная прихоть или что-то, принимаемое за прихоть, заставила мистера Финнерсона посетить Сэндз-сквер. Роберт не бывал там уже много лет, и хотя мысль побывать в местах своего детства и посещала его время от времени, свободной минуты так и не находилось. Теперь же, в период поправки после своего чудесного выздоровления, которое так огорчило его милых родственников, он впервые за много лет обнаружил, что у него масса свободного времени.
Роберт отпустил такси на углу сквера и простоял несколько минут в задумчивости, обозревая садик. Он оказался гораздо меньших размеров и хуже ухоженным, чем сохранился в его памяти. Однако, хотя большинство предметов и растений как бы съежились от времени, платаны с их свежей, только распустившейся листвой значительно выросли и почти заслонили небо своими могучими ветвями. Новшеством были и аккуратные клумбы с недавно высаженными тюльпанами, но самым значительным признаком перемен было отсутствие железной ограды, которая пошла в переплавку вместе со всяким металлоломом в годы второй мировой войны и которую потом так и не восстановили.
Вспоминая с некоторой грустью былое, Роберт Финнерсон перешел дорогу и побрел по хорошо знакомым дорожкам. Он замечал одно, вспоминал другое и даже немного жалел, что предпринял эту прогулку, — слишком уж много призраков давно минувшего окружало его…
Внезапно Роберт наткнулся на хорошо знакомый холмик, на вершине которого в окружении каких-то кустов стояло старое садовое кресло. Роберту пришло в голову спрятаться за этими кустами, как он, бывало, делал полвека назад, когда был мальчишкой. Он стряхнул пыль с кресла носовым платком и облегченно опустился на него, подумав, что, вероятно, переоценил свои силы после недавней болезни, так как чувствовал себя очень утомленным. Он задремал…
Блаженную тишину нарушил резкий, требовательный девичий голос: — Бобби! Мастер Бобби, где вы?
Мистер Финнерсон почувствовал раздражение — голос явно действовал ему на нервы. Когда голос раздался снова, он постарался не обращать на него никакого внимания.
Но вот из-за кустов показалась голова в синем капоре с пышным голубым бантом, а под ним — миловидное, розовощекое личико молоденькой девушки, которая в эту минуту старалась казаться профессионально строгой.
— Так вот вы где, негодный мальчишка! Почему вы не отвечали, когда я звала вас?
Мистер Финнерсон обернулся, ожидая увидеть за своей спиной прячущегося ребенка. Но там никого не оказалось. Когда же он вернулся в прежнее положение, кресло исчезло, а он сидел прямо на земле, и окружавшие его кусты казались теперь гораздо выше.
— Пошли, пошли, мы и так уже опаздываем к чаю, — проговорила девушка, глядя на него в упор.
Роберт опустил глаза и ужаснулся, увидев перед своим взором не аккуратно выглаженные респектабельные брюки в узкую полоску, а синие короткие штанишки, круглые коленки, белые носки и туфли явно детского фасона. Он пошевелил ногой, и нога в детском ботинке тоже шевельнулась.
Позабыв обо всем, он осмотрел себя спереди и обнаружил, что одет в бежевую курточку с большими медными пуговицами и что все это он обозревал из-под полей желтой соломенной панамки, надвинутой на лоб.
Девушка проявляла нетерпение. Она раздвинула кусты, пригнулась и, схватив Роберта за руку, рывком подняла его на ноги.