И я иду куда глаза глядят —
В леса, где даль стволы дерев туманит,
На речку снежную, где проруби блестят.
Мечтаю. Думаю. Брожу среди развалин
Разбитого снарядами села.
Повторены зерка́лами проталин
Остатки хижин, выжженных дотла.
Стволы берез с оббитыми ветвями,
Меж них чернеют остовы печей.
Зола и мусор серыми буграми,
Да груды обгорелых кирпичей.
Кустарник, елочки, рябины и осины
Сплошь в воробьях. Все утро в голове
Стоит веселый щебет воробьиный.
И тонет взор в туманной синеве.
От ветра жмуришься, слегка сдвигаешь брови.
Снег тает медленно, и на земле сырой
Под сапогом алеют лужи крови,
Оттаявши под снежной пеленой.
1916
«От ветра море зелено. Как иней…»
От ветра море зелено. Как иней
Лежит прибой вдоль скучных берегов,
И облака проходят тенью синей
По серебру кипящему валов.
На берегу, на киле старой шлюпки
Сидит рыбак и молча смотрит вдаль.
Вдали дубки качает, как скорлупки,
Завернутые в мутную вуаль.
Прибой гремит и с ревом роет гравий,
Бросает в сердце острую тоску,
И катится подобно белой лаве
По мокрому, лиловому песку.
Иду наверх. Еще шумит и плачет
В ушах прибой. В глазах разбег волны,
А уж вокруг дорога вверх и дачи,
Забытые до будущей весны.
1916
Ночью в экипаже
Обычные дома похожи на дворцы.
В луне блестит гранитом мостовая,
А звук копыт, в молчанье замирая,
Как хлопья падает на гулкие торцы.
За городом цветут сады. Оттуда
Так сильно пахнет медом и весной.
Летит рысак. И блеском изумруда
В домах мерцают стекла под луной.
1917
Сонет свободе
Я помню день. На шумных площадях
Над солнечной толпой пылающие флаги.
В весенних улицах – нестройные ватаги.
Штыки. Гром музыки. Улыбки на губах.
Как хорошо! Прошел недавний страх,
Гнетущий и тупой. И грудь полна отваги.
И весело идти в отчетливых рядах
По тающему льду и по весенней влаге.
Идти и чувствовать, что за тобой народ,
Что каждый – друг и гражданин, товарищ,
Что ты идешь сквозь чад былых пожарищ
К чему-то тихому и светлому вперед.
Идешь вперед, вперед… И марсельеза
Звенит в ушах, как вольный лязг железа.
1917
Триолет
В столе – коротких писем связка
И три сонета о любви.
Какая грустная развязка —
В столе коротких писем связка.
Любовь прошла, мелькнув как сказка,
А жизнь глядит в глаза: живи!
В столе коротких писем связка
И три сонета о любви.
1917
«Зеленым сумраком повеяло в лицо…»
Зеленым сумраком повеяло в лицо.
Закат сквозит в листве, густой и клейкой.
У тихого обрыва, над скамейкой,
Из тучки месяц светит, как кольцо.
Зеленым сумраком повеяло в лицо.
От моря тянет ласковый и свежий
Вечерний бриз. Я не был здесь давно,
У этих сумеречных, тихих побережий.
У мшистых скал сквозь воду светит дно.
И все как прежде. Скалы, мели те же,
И та же грусть, и на душе темно.
От моря тянет ласковый и свежий
Вечерний бриз… Я не был здесь давно.
1917
«Из дождя, посеянного богом…»
Из дождя, посеянного богом,
Выросли весенние цветы.
Снова пахнет пылью по дорогам
И весь день от пчел гудят кусты.
Море блещет серебром горячим,
Над водой на скалах сохнут мхи.
Хорошо весь день бродить по дачам
И шептать любимые стихи.
Выйти к морю. Потерять дорогу,
Ввериться таинственной судьбе
И молиться ласковому богу
О своей любви и о тебе.
1917
«Я знаю все, как это будет…»
И. А.
Я знаю все, как это будет,
И стих уверенно сотку:
Сперва тоска любовь остудит,
А одиночество – тоску.
Волною зимней холод хлынет,
Заплачет ветер под окном —
И на моем стекле застынет
Твой вздох – серебряным цветком.
1917
В трамвае
Блестит шоссе весенним сором,
Из стекол солнце бьет в глаза,
И по широким косогорам
Визжат и ноют тормоза.
Люблю звенящий бег вагона,
Бурьян глухого пустыря
И тяжесть солнечного звона
У тихих стен монастыря.
1918
Акварели
Усадьба
Туманный серп луны над старым барским домом.
Балкон с колоннами.
Сирень в цвету под ним.
Здесь все до странности мне кажется знакомым,
Здесь все до странности мне кажется родным…
Как будто бы давно, давно сквозь сон —
Я видел эти туи и балкон!
«Повсюду статуи. Изящные беседки…»
Повсюду статуи. Изящные беседки.
Цветущих клумб раскидистый ковер.
В аллеях правильных сквозь липовые ветки
Сплетает лунный свет причудливый узор…
Звенит фонтан… И в пляске нежных струй —
Мне чудится прощальный поцелуй…
Весенний туман
Опять густой туман нагнало
На город с моря – и глядишь:
Сырым и рыхлым покрывалом
Дома окутаны до крыш…
Расплывчаты, неясны мысли,
Но спать нет силы до зари…
И смотришь, как во мгле повисли
жемчужной нитью – фонари.
«Весна. Не верится… Но отчего так сладко…»
Весна. Не верится… Но отчего так сладко,
Так нежно давит грудь чарующий недуг?
Но отчего слеза, блеснувшая украдкой,
Повиснет на реснице вдруг?1918 (?)
«Мы счастья ищем все…»
Мы счастья ищем все, а счастье, может быть,
Лишь в том, чтобы весной, напившись утром чая,
Сесть с трубкой у окна, душистый дым пуская,
И томик Пушкина открыть.
Сноп солнца со двора ложится золотым
Клубящимся столбом горячей, легкой пыли
И на обоях жжет букеты тусклых лилий
Огнем сияющим своим.
И под напевы строф певучих и простых
Кружась, летает пыль, и в воздухе нагретом
Табачный синий дым, зажженный ярким светом,
В лучах сгорает золотых.
1918
«Благословенная минута…»
Благословенная минута
Для истинного моряка.
Свежеет бриз и яхта круто
Обходит башню маяка.
Захватывает дух от крена,
Шумит от ветра в голове,
И за кормою льется пена
По маслянистой синеве.
1918
«Все о тебе, все об одном…»
Все о тебе, все об одном,
Качая сердце с каждым днем,
Все лучезарней, все прелестней
Сияет золотая лень,
И в сердце каждый новый день
Звучит строкой из Песни песней.
1918
«На лотках золотистые груши…»
На лотках золотистые груши
Наливаются соком в тени.
Все яснее, все тише, все суше,
Все прозрачней сентябрьские дни.
Слаще лепет желтеющих листьев,
И у нежной, любимой моей
Паутинки волос золотистей,
А глаза все темней, все темней.
1918
Журавли
Мы долго слушали с тобою
В сыром молчании земли,
Как высоко над головою
Скрипели в небе журавли.
Меж облаков луна катилась,
И море млело под луной:
То загоралось, то дымилось,
То покрывалось темной мглой.
Тянуло ветром от залива,
Мелькали звезды в облаках,
И пробегали торопливо
То свет, то тень в твоих глазах.
1918
На свет маяка
Мы город видели, унизанный огнями.
Мы волны видели и их зловещий рост.
Стояли паруса высокие над нами,
И мачта крепкая скользила среди звезд.
Мы пережили шторм. Но, путь свершив опасный,
Наш парус ветреный был в буре невредим.
Пред нами маяка огонь светился красный,
И красная змея текла в волнах под ним.
1918
«Коснуться рук твоих не смею…»
Коснуться рук твоих не смею,
А ты любима и близка.
В воде как золотые змеи
Блестят огни Кассиопеи,
Текут ночные облака.
Коснуться берега не смеет
Журча послушная волна.
Как море, сердце пламенеет,
И в сердце ты отражена.
1918
«Еще в садах полно и солнца и цветов…»
Еще в садах полно и солнца и цветов,
Но с каждым днем листва в садах редеет,
От сизых хризантем и белых облаков
Прозрачным холодком едва заметно веет.
И сыро от росы бывает по утрам.
Но кроток теплый день прозрачный и недлинный,
И счастье позднее скользит по волосам
Прозрачною и светлой паутиной.
1918
«Ночь увяданья, ночь сомненья…»
Ночь увяданья, ночь сомненья
Была темна и глубока.
От палых листьев пахло тленом
И мокрой тиной от песка.
Но вея с темных побережий
Осенним запахом земли,
Бежал по звездам ветер свежий,
И звезды рдели и цвели.
1918
«В глухом приморском переулке…»
В глухом приморском переулке
Шаги отчетливо звучат.
Шуршит прибой глухой и гулкий,
И листья по ветру летят.