Иногда
Издательство «Драпье», 2002
Иногда
ему хватало нескольких слов, чтобы открыть мир. И тогда он вдыхал изумрудный ветер, стоя по щиколотку в бурном грязевом потоке. Его взгляд погружался в ясность, а ясность погружалась в его взгляд. Ясность, открытая для окончательности. Иногда в нескольких словах он сминал стены, как простой черновик.
Он говорил
Во рту я пережёвываю весь мир.
Иногда
падая, он цеплялся за зелёные глаза, их коридор света его притягивал и вёл на поверхность. И он сразу превращался в бесконечный водопад, в котором могли спастить и другие утопающие. Иногда, в разгар зимы, лёжа в постели, он гостил у лета на чердаке. Ещё, стоя у себя в спальне, он обтёсывал блоки тишины. С каждым ударом оттуда вылетали мечты и песни, как будто стаи птиц.
Il disait
L’écriture me devance et devine ou trace le chemin que j’ignore encore.
Parfois
dans les profondeurs, l’évidence le frôlait comme un énorme squale. L’émotion d’être. Ce sentiment de pré-sence. Cette connaissance immédiate et intime. Il aimait écrire. Être comme cette fenêtre. Permettre. Il aimait écrire comme on s’éclaire. La ϐlamme, disait-il, est cette lame, cette nuit qui se regarde. Le point de lumière où se mire l’obscurité.
Il disait
Ai-je découvert que toute découverte était une invention ou l’ai-je inventé?
Parfois
il voulait saisir la semence irracontable du poème. Ce moment où il découvrait brusquement avoir seule-ment oublié qu’il était là. Arraché à cet éblouissement initial depuis si longtemps. Comment avait-il pu ignorer pourtant pareil éclat? Et soudain, il se souvenait. Tout dans son intégralité lui revenait. Il n’était jamais parti. Et le reste, tout le reste laissé sur l’autre rive
Он говорил
Я пишу то, что ещё только будет, что само догадывается о том, чего я ещё не знаю, или само пробивает себе дорогу.
Иногда
где-то в глубине ясность касалась его, как бок огромной акулы. Чувство, что он существует. Что он есть.
Знание истинное и интимное. Он любил сочинять. Быть, как вот это окно. Позволять. Он любил сочинять так, как будто на него падает свет. Он говорил, что языки пламени остры, что ночь смотрится сама в себя. Что это свет, в котором отражается темнота.
Он говорил Может быть, я обнаружил, что любое открытие есть вымысел, или же я выдумал и само открытие?
*
Иногда он хотел понять зерно стихотворения, о котором рассказать невозможно. Понять мгновение, когда он вдруг обнаруживал, что просто забыл о том, что он есть. Он так давно живёт вне этого изначального озарения. Но как же он мог его не замечать? И вдруг он вспоминал. Вспоминал всё до мелочей. Он никуда никогда не девался. А то, всё то, что он оставил n’était que l’escapade d’un rêve dissipé à son tour.
Sous une autre forme, se disait-il, l’aventure du sans forme continue.
Il disait
J’ai découvert un trésor а la faveur d’un naufrage.
на другом берегу, было лишь остатками забывшегося сна. Он говорил себе, что жизнь не имеет формы и что она всегда продолжается, просто в ином виде.
Он говорил
Я нашёл клад лишь потому, что потерпел кораблекрушение.
Le Vol du Loriot
Arfuyen, 2005
LA FOURMILLIéRE
Enfant, accroupi dans un sous-bois de pins, j’observais une fourmiliиre. Les fourmis, affairées, couraient dans tous les sens. Je les savais ignorantes de mon regard et cette connaissance vive et immédiate, m’incitait а penser que peut-кtre le ciel, comme une immensité aussi trans-parente que mon regard, m’observait de la mкme faзon, moi, mes congénиres et tout ce qui s’agite а la surface de la Terre.
Nous sommes tous les enfants de l’infini. Quand l’infini nous saisit, on ne peut se tromper, on sait que c’est lui. L’évidence est comme un nerf qui réagit dиs qu’on le touche. Irruption de l’ineffable, les jacasseries s’éloignent.
L’enfance est le royaume de l’indifférencié. Alors la joie, la peine sont lа, mais il n’y a personne pour les re-vendiquer. Devenir quelqu’un c’est sortir de cette royale intimité. C’est passer de la méditation а la préméditation.
Полёт Иволги
Издательство «Арфюйен», 2005
МУРАВЕЙНИК
Как-то в детстве я сидел на корточках и наблюдал за муравейником. Муравьи сновали туда-сюда. Я знал, что они не чувствуют моего взгляда, и это живое и ясное понимание навело меня на мысль, что, быть может, и небо, огромное и прозрачное, как мой взгляд, так же наблюдает и за мной, и за всеми обитателями Земли.
Все мы дети бесконечного. Когда мы осязаем бесконечное, то ошибки быть не может, мы знаем, что это оно. Это острое понимание похоже на оголённый нерв, который реагирует на малейшее прикосновение. Появляется то, что высказать нельзя, все слова отступают.
Детство – это царство неопределённости. И хотя в нём есть и радость, и печаль, нет никого, кому бы они понадобились. Стать кем-то, значит разорвать эту царственную связь. Это значит перейти от размышления к замыслу.
Le poиme nous invite а rejoindre la neutralité éblouissante, le centre incolore et sans limites oщ le monde а chaque fois s’éveille, s’enflamme et nous en-chante.
LE SEUIL
L’éveil
d’une seule vague
secoue l’aurore
fait tomber les rêves
Le jour
s’ébroue
dans l’eau claire du matin
LA MARCHE
Espace instantané de l’esprit
transparence fraîche
limpidité sans limites
Armé d’une source d’eau pure
je fais du porte à porte
Les chemins sont des rivières immobiles
dès que je marche elles se remettent à courir
Поэзия приглашает нас войти в ослепительную нейтральность, попасть в бесцветное и ничем не ограниченное место, где снова и снова пробуждается и вспыхивает мир, очаровывая нас.
ПОРОГ
Зарожденье
лишь одной волны —
восход несёт
и отпускает сны.
День
плещется
в прозрачных водах утра.
Я ИДУ
Пространство зарожденья мысли —
прозрачность, новизна
и ясность без границ.
Вооружившись чистым родником,
стучу я в двери каждому соседу.
Дороги как недвижимые реки,
но я иду, и так текут они.
LA RÉCONCILIATION
Il suffit de parler calmement
pour qu’à nouveau les oiseaux reviennent
se poser entre les mots
LE SANS-NOM
Je dessine un cercle
pour voir l’oeil
qui me regarde
L’INDICIBLE
Le poème
est le chant
d’un muet
LA QUÊTE
En chemin j’ai mis
le blé à mes hanches
et le ciel sur l’épaule
ПРИМИРЕНИЕ
Достаточно поговорить спокойно,
и снова возвращаются пробелы словно птицы.
БЕЗ-ИМЕННОЙ
Я рисую круг,
чтобы увидеть глаз,
смотрящий на меня.
НЕВЫРАЗИМОЕ
Стихотворение
есть песнь
немого.
ПОИСКИ
Я шёл,
заткнув за пояс хлеб,
забросив небо за плечо.
Plus loin
d’une main aveugle de bijoutier
je vérifie la nuit
LA FLAMME
Ne suis-je pas cette flamme allumée dans mon corps?
Même mon corps a lieu dans sa lumière
La chance de ma vie c’est ma vie
L’éCLIPSE
On nous en parlait depuis plus d’une semaine. On nous avait avertis du danger. Nous avions préparé des verres
fumés. Enfin vint le grand jour.
Nous sommes tous debout dans la cour de l’école а at-tendre l’événement. J’ai sept ans et nous allons voir la nuit en plein jour. La tкte renversée vers les nues, nous atten-dons. Nous attendons l’éclipse totale du soleil.
En plongeant mon regard dans le ciel limpide, une pensée surgit. Une question que je ne m’étais jamais posée. «S’il y a un mur au fond du ciel, qu’y a-t-il der-riиre?». Sitфt cette idée formulée, quelque chose
Потом,
слепой рукою ювелира,
я растревожу ночь.
ОГОНЬ
Несу ль я факел собственного тела?
В его огне я просто есть.
Удача моей жизни – моя жизнь.
ЗАТМЕНИЕ
Нам всю неделю о нём говорили. Предупредили об опасности. Мы заготовили затемнённую плёнку. И вот этот день наступил.