Широкая лесная поляна с трех сторон была окаймлена густым лесом, и лишь четвертая, выходившая к Дунаю, была отделена от воды редкими кустами лещины. Строгими рядами раскинулся на поляне лагерь византийской конницы. Белели палатки, последними языками пламени вспыхивали уголья в догоравших кострах. Опершись на древки копий, дремали часовые. Встававшее из-за Дуная солнце золотило верхушки деревьев, заставляло сверкать разноцветными бликами капли росы на траве. Со стороны непролазного, густого камыша, скрывавшего берег реки, доносился слабый плеск воды, птичий гомон. Внутри большой, роскошно убранной палатки виднелись следы недавно закончившегося пиршества. За столом, на скамьях, во всех углах храпели застигнутые пьяным сном византийцы. Положив голову на руки, спал за столом и сам легат, начальник расположенного в лесном лагере отряда. Рядом с ним на столе стояли узкогорлый глиняный кувшин, недопитая чаша с вином, была набросана куча обглоданных куриных и бараньих костей. В полумраке палатки царила сонная тишина, изредка нарушаемая чьим-либо пьяным бормотанием или вскриком. Внезапно в эту идиллию ворвался резкий свист, негромкий короткий звук удара по дереву, звон разбитой посуды. По старой солдатской привычке моменгально проснувшись, легат- вскинул голову, вытер с лица капли забрызгавшего его вина, открыл глаза. Перед ним, разбив кувшин, торчала из стола стрела. Ничего не понимая, легат вытаращил от удивления глаза, уставился на еще дрожавшее оперение смертоносной гостьи. Громкий крик за спиной заставвил его вскочить на ноги и обернуться. Позади, схватившись обеими руками за бок, стоял молодой центурион. По его белой тунике расплывалось красное пятно, между пальцами торчала глубоко вошедшая в тело стрела. Тотчас в углу слева раздался новый вскрик, а перед ногами легата воткнулась в пол еще одна стрела. Вмиг протрезвевший легат несколькими прыжками достиг входа в палатку, распахнул полог и замер. С торчавшей из горла стрелой лежал часовой, на его глазах вскрикнул и упал замертво в двух шагах от палатки дежурный центурион. Однако легата мало трогала их смерть, его взгляд был прикован к другому. Окружив поляну с трех сторон, заняв позицию между лагерем и лесом, оставив свободным только путь к Дунаю, стояли три шеренги славян. Их щиты были заброшены за спину, копья воткнуты у ног в землю, в руках виднелись луки. Сотни стрел летели на византийский лагерь. - Проклятье! - прошептал легат. - Откуда они? Ведь это конец... Верный конец. Он бросился назад в палатку, Судорожными движениями сорвал со стены свои доспехи, торопливо облачился в них. Рванул из ножен меч, снова выскочил наружу. Не было на берегу Дуная уже ни ровных рядов белых палаток, ни аккуратных коновязей, ни предутренней тишины. Ломая коновязи и изгороди, опрокидывая палатки, сбивая с ног и втаптывая в землю встречавшихся на пути легионеров, носились по лагерю обезумевшие кони. Выскакивали из палаток полуодетые и полусонные люди, валились с ног под ливнем стрел и ударами копыт. А славянские стрелы все летели и летели... Из лагеря вырвалась группа в несколько десятков всадников, во весь опор помчалась на шеренги славян, надеясь прорваться. Их встретила туча стрел. Валились на землю кони и всадники. Полетел в траву и легат. Поднявшись на четвереньки, стал искать выпавший из рук меч. Из рядов славян вперед выступил воин, выхватил из ножен меч. Из рук стрелков вмиг исчезли луки, в мгновение ока щиты были переброшены из-за спины на левое предплечье, копья выдернуты из земли. Еще один взмах меча и славянские шеренги, укрывшись за щитами и выставив копья, быстрым шагом двинулись с трех сторон на остатки византийского лагеря. Без каски, с залитым потом и кровью лицом, жадно хватая широко раскрытым ртом воздух, мчался в толпе беглецов и легат. Еще десяток шагов - и за стеной камыша блеснет спасительная вода. Но что это? Византийцы, что раньше него вбежали в камыши, стали разворачиваться назад. Ничего не понимая, легат с разбега врезался в камыши и остановился как вкопанный. В сотне шагов от берега двумя рядами стояли русские ладьи со славянскими лучниками вдоль бортов. Снова засвистели рядом с легатом стрелы, стали падать вокруг люди. Страх сделал легата безумным. Вырвав из чьих-то рук меч, он бросился навстречу надвигающейся на него с берега щетине копий и даже успел обрушить на щит идущего впереди всех руса два страшных удара. Однако взмахнуть мечом еще раз легату не удалось, клинок Икмора вошел ему в грудь... Висело над Дунаем огромное яркое солнце. Медленно плыли над синью воды белоснежные облака, ласково и призывно шумела прибрежная волна. Ничто не нарушало покоя великой реки, снова легла тишина на ее берега.
Всеслав, сложив руки у рта, дважды крикнул филином, трижды взвыл шакалом. Ангел, сидевший на щите у костра рядом с Цветаной от неожиданности вздрогнул, протянул руку к лежавшему неподалеку копью. Сотник вышел из кустов, приблизился к огню. - Где боярин? - спросил Ангел, не видя с русичем Радула. - Здесь, по эту сторону перевала, - ответил Всеслав. - Но ему плохо, поэтому он не смог прийти со мной. - Что с ним? - насторожился десятский. - Упал, оступившись на камнях. Наверное, подвернул ногу. Ангел вскочил на ноги, подхватил с земли щит, копье. - Чего ты медлишь? Пошли за ним. Это далеко? - Пешему часа три ходу, верхом - вдвое быстрей. Боярин велел, чтобы я всех привел к нему. Там решим, что делать дальше... Боярина они нашли в маленькой пещере на куче свежесрубленных веток. Правая нога Радула была неестественно согнута в колене, лицо искажено от боли, лоб покрыт испариной. Цветана, на ходу соскочив с лошад