Измена. Серебряная Принцесса
Глава 1
Я хотела отдать ему всю себя,
Но он предпочел растоптать мое сердце
— Шикарно выглядишь, Рин! — говорит Стас, пьяно улыбаясь, пока встречает меня возле дверей.
— Спасибо, — смущённо отвечаю имениннику и неуверенно поглядываю внутрь дома, в котором уже полным ходом идет вечеринка.
Я даже не мечтала попасть в дом Савельева. Неделю назад отец огласил строгий запрет и буквально полтора часа назад неожиданно передумал. Пришлось собираться впопыхах. Радостно помчавшись в гардеробную, я надела новое воздушное бледно-розовое платье. Оно уже несколько месяцев ждало своего часа. А вместе с ним и кружевное белье, купленное специально для этого события.
Нервно кусаю губы и тут же мысленно приказываю себе прекратить.
Сердце заполошно бьется в груди. Волнение скользит по венам. Но дело вовсе не в сомнении.
Семь месяцев не маленький срок. Я убеждена, что Андрей тот самый. Тот, кому я хочу отдать свой первый раз. И все последующие, если он захочет их забрать.
— Спасибо, — смущенно отвечаю однокурснику и перевожу взгляд на огромную комнату.
Часть приглашенных отдаётся танцам, кто-то играет в настольные игры за круглым столом, прямо напротив огромных окон, а оставшиеся предпочитают пить пиво, устроившись на темных кожаных диванах.
Кручу головой, но нигде его не вижу.
Обычно стоит войти в помещение, как он первый, кого находят мои глаза. Так происходит всегда, с тех самых пор, как мы встретились. Не знаю, как это работает. Но это особая магия наших тел. Мы просто чувствуем друг друга.
И он согласился ждать столько, сколько потребуется.
Машинально касаюсь большим пальцем кольца на безымянном. За месяц оно успело стать неотъемлемой частью меня. И теперь, если нервничаю, всегда его поглаживаю.
Протягиваю имениннику подарочный пакет и произношу слова поздравления. Стас достаёт небольшой игрушечный автомобиль и с восторгом произносит:
— Ахренеть, Рин! Как ты узнала? Он же кучу денег не стоит, не надо было!
— Я рада, если тебе нравится. — говорю, краснея.
— Не просто нравится! Я растворяюсь в галактическом восторге!
Стас — один из лучших друзей моего жениха. И с самого начала нашего знакомства, он очень хорошо ко мне относится, поэтому к выбору его подарка я подошла со всей серьезностью.
— А ты не видел Андрея? — неуверенно спрашиваю.
Может, надо было сообщить ему заранее? Сказать, что папа меня отпустил?
Вдруг он сюда не приехал? А я таким глупым способом решила сделать ему сюрприз.
Именинник почёсывает висок. Вспоминает пару долгих секунд. Хмурится, а затем, улыбаясь, говорит:
— Он пошёл наверх с Улей. Просил их не беспокоить.
— Спасибо. — отвечаю.
Двигаюсь к лестнице.
Интересно, зачем ему понадобилось идти куда-то с Улей?
Знаю!
Должно быть эти двое готовят сюрприз к моему дню рождения, который наступит через пару месяцев.
Уля моя лучшая подруга еще со средней школы. Правда, Андрей ее на дух не переносит. Даже не пытается быть с ней милым, хотя я не раз его об этом просила.
Остановившись в нерешительности на последней ступеньке, достаю из маленькой сумочки зеркальце. Изучаю свое отражение, боясь, не испортился ли макияж, пока я бежала от ворот к дому.
С самого утра по городу хлещет безжалостный дождь. Николай порывался выйти с зонтом и проводить, но я запротестовала. Не хотела его беспокоить ради каких-то двух минут.
Несколько дверей на втором этаже приводят в замешательство. Не знаю, к какой именно подойти, пока за одной из них не раздается знакомый женский смех, а затем и стон.
Непонятная тревога проходится острым лезвием по коже спины.
Подушечки пальцев начинает тревожно покалывать. Набираю в легкие воздуха и стучу по деревянному полотну.
Нельзя же входить без стука. Это в высшей степени не вежливо.
Слышатся шаги. Глаза наблюдают, как крутится ручка.
Готовлюсь крикнуть: «Сюрприз!»
Дверь открывается. Слова застывают где-то в горле. Улыбка на губах замирает, превращаясь в восковую маску боли. Умирает.
Не уверена, стучит ли сердце. В него неожиданно воткнули холодный нож. Все тело и органы цепенеют. Все, кроме глаз. Глаза широко распахнуты и смотрят на Андрея. Светлые соломенные волосы взъерошены, из одежды на нем только темные джинсы.
Взгляд скользит за его спину и цепляется за кровать. Кровоточит от вида девушки в одном белье. Она оборачивается, видит меня и тут же отворачивается, спешно натягивая на себя одеяло.
Эта девушка — моя лучшая подруга. Но сейчас голос внутри подсказывает, как сильно я ошибалась.
Он всегда говорил держаться от неё подальше, а сам вдруг решил узнать поближе?
Она уверяла не торопиться, не соглашаться на близость с ним, а сама…
Дверь закрывается.
— Что ты здесь делаешь? — холодный голос отрезвляет.
Возвращает в реальность, которая меньше чем за секунды превратилась из молочного шоколада в горький яд. В ту реальность, где я пришла к любимому с желанием подарить ему всю себя без остатка, а теперь стою с расколотым сердцем и не могу ни вздохнуть, ни пошевелиться.
В глазах Андрея мрачное безразличие. Мы не виделись три дня. И три дня назад он смотрел на меня по-другому. Я точно помню тепло.
— Папа отпустил. Пришла сказать, что готова стать твоей полностью. — не понимаю, зачем говорю это.
Глупо. Не к месту.
Та сильная девушка, которой мне всегда хотелось быть, дала бы пощёчину и гордо ушла. Ни разу не оборачиваясь.
А слабая я смотрит в его глаза. Мне мерещится секунда неприязни или боли в бездонной синеве, покрытой острой сталью. Он отворачивает голову. Сжимает челюсти.
— Но это уже не имеет значения. — мой голос звучит тихо, но на удивление спокойно. Вся буря, сбивающая с ног, происходит внутри.
— Не имеет. — соглашается он. — Хорошо, что ты сама все поняла.
Нож в ране поворачивается. Кровь заливает пол, но ее никто не видит. Никто, кроме меня и скорчившейся вокруг тела горечи.
— Почему? — бесцветно спрашиваю.
— Давай ты просто уйдешь. — твердо говорит Андрей, продолжая смотреть в окно.
Ему неприятно даже взглянуть на меня?
— Почему? — тихо повторяю.
Мне нужно знать. Нужно понять. Так сильно, будто это поможет остановить боль. Так, будто это жизненно необходимо.
Желваки на его скулах дергаются от злости.
— С тобой скучно. Ты слишком правильная дочка своего отца, даже твои деньги и пафосный род не спасают положения. Теперь понятнее?
Отшатываюсь, будто он влепил мне пощечину. Нож уже не просто крутится. Он бешено кромсает.
Я набрасываюсь на Андрея с кулаками, кричу, срывая горло. Слезы рвутся из глаз. Врываюсь в комнату и, кидаясь к кровати, вырываю Уле клок волос. Но это все безумство я творю лишь мысленно. Наследница Серебряных не может позволить себе столь вопиюще дикого поведения. Я всегда должна держать лицо и не имею право опозорить драгоценную ветвь.
Вспоминаю уроки Зинаиды Львовны и обрастаю иллюзией безразличия. Пульс так сильно грохочет в голове, что я боюсь упасть или оглохнуть, но все же ровным голосом произношу:
— Более чем. Спасибо за честность. Желаю вам обоим счастья.
Поворачиваюсь на негнущихся ногах и ухожу. Глаза ничего не видят вокруг. Ощущение, будто все стало серой жижей. Но я двигаюсь, сопротивляясь безграничному желанию упасть. Раствориться. Исчезнуть и оказаться на другом краю мира.
Когда прохожу сквозь танцующую толпу, кто-то ломает шары с конфетти и серебряные фантики затопляют пространство. Из глаз тайком соскальзывают солёные свидетели терпкого разочарования.
Выхожу на улицу и вижу нашу машину. Николай не уехал. А ведь я всю дорогу уверяла его не ждать меня.
Заметив мою приближающуюся фигуру, он быстро выходит из автомобиля, держа над головой зонт. Спешно подбегает и встревоженно интересуется:
— Северина Вячеславовна, что-то случилось?
— Отвезите меня, пожалуйста, домой. — говорю совершенно чужим голосом.
Кивнув, он открывает передо мной дверь, и я без сил опускаюсь на сидение.
Глава 2
— Николай, — тихо говорю я, когда мы проезжаем возле парка Зеленого Кита, — Вы не могли бы остановить машину? Мне хочется немного пройтись и подышать свежим воздухом.
— Но… Северина Вячеславовна, — неуверенно оборачивается мужчина, — На улице идет сильный дождь.
— Я возьму зонтик. Всего на пару минут. Я быстро, не стоит волноваться.
Мои губы выдают тугую улыбку, которая отдается в сердце россыпью нерастворимой боли. Но, к счастью, наш водитель не силён в физиогномике¹.
Подъехав ко входу на территорию лесопарка, он глушит двигатель, выбирается из машины и открывает передо мной дверь, придерживая над головой огромный зонт.
Выхожу из салона и благодарно киваю. Забираю из рук обеспокоенного провожатого большую черную завесу, способную полностью скрыть мою фигуру от плачущего неба. Прошу Николая подождать в автомобиле, уверяя, что не стану задерживаться.
— Может, мне стоит пойти с Вами? — несмело предлагает он.
— Нет-нет, мне хочется побыть немного одной.
Отвернувшись, двигаюсь в сторону железных ворот. Шаг за шагом устремляюсь в глубь парка, обходя лужи, похожие на тоскливые моря.
Серое небо хмурится и полыхает печалью. По поникшим листьям деревьев разгуливает холодный беспечный ветер. Ему чужды человеческие метания. На асфальтированных дорожках непривычно пустынно. Никто не желает гулять во время пиршества ливня.
Никто, кроме меня.
Мысли в голове путаются. Сплетаются в колючий клубок отчаяния. Картинка за открытой дверью той ненавистной комнаты никак не хочет перестать застилась глаза. Она словно приклеилась к коже век и мелькает каждый раз, стоит только моргнуть.
Когда отхожу достаточно далеко, внимательно осматриваюсь по сторонам. Никого. Ни единой души.
Окончательно убедившись, что никто не сможет увидеть сломленную наследницу серебряной ветви, опускаю темную преграду, мешающую нам с дождем соприкоснуться.