Весенняя сессия прошла «на ура». Все деньги, которые я заработал на экзаменах и зачетах, мы поделили с Мариной пополам. И все равно мне осталось очень прилично. Вика конечно не в курсе моих тайных доходов, и на это тоже свои причины.
Во-первых, я не хочу тратиться на Вику. Не стоит она того! Я ей благодарен за детей и все такое, но Вика — не Марина. Она превратилась в чухню, с ней скучно.
А во-вторых… И это «во-вторых» важнее чем «во-первых». Она же мне всю плешь выест! Как-то раз заикнулся что надо с тупых студентов брать взятки, столько воя было! Типа нехорошо, некрасиво и вообще посадят. Моралистка хренова. Но я-то знаю, это не мнение Вики. У женушки его просто нет. Это все подружка Женька, коза тупая, которая по юности с попом спуталась. Вот и играют в мораль. А я что, не знаю чем там эти батюшки с прихожанками занимаются? А иногда и друг с другом. Мерзость в общем.
Сижу в библиотеке до шести часов, пока наконец не является Марина. В классическом сером костюме, выгодно подчеркивающем шикарную грудь. Я жадно разглядываю юбку до колена, огромные каблуки, шикарные ноги. Эдакая плохая учительница.
— Привет, — глуповато улыбаюсь, глядя на нее. Сейчас бы завалить Марину на стол, среди груды книг и как следует оттрахать, а не вот это все. И уж тем более не хочется встречаться с мамой. От предвкушения что она нам устроит весь мой пыл гаснет.
— Привет, поехали, еще в магазин заскочим, надо хоть стол накрыть.
Уныло киваю.
— Мы вместе поедем?
— Если ты поедешь отдельно, то я одна ничего не успею.
Что ж, тоже верно. Марина очень деловая и расторопная девушка. Более того, она прекрасно знает как подать и себя, и меня, и обед на стол.
Мы заезжаем в один из самых дорогих продуктовых магазинов города, потом в какую-то сверх-элитную кондитерскую. И мне от этого очень приятно, Марина ценит мою маму, сразу видно. Теперь главное чтобы они друг другу понравились. Потому что мама не простой человек, ох какой непростой.
Дома Марина шуршит на кухне, а я отправляюсь прибираться в прихожей, хотя я уже и не помню когда последний раз этим занимался. Все всегда делала Вика, но тут, конечно, Марина просто не успеет навести порядок, она же еще и готовит.
И наконец когда на столе стоит чудесный ужин из нескольких блюд, а прихожая сияет, раздается пиликанье домофона. У меня тут же уходит душа в пятки, а по спине струится холодный пот. К сожалению я до сих пор боюсь свою мать. Она меня никогда не понимала. Она вообще никого не понимала и не пыталась, это женщина, которая единственная знает как правильно. Даже муж и тот у нее не задержался. Сбежал когда мне было полгода, отсылал алименты по почте и предпочитал не вмешиваться в нашу жизнь.
— Не переживай, все будет в лучшем виде, — видя мою реакцию, ласково шепчет на ухо Марина. А я как дурак стою в прихожей, боясь пошевелиться, — Я найду нужные слова для твоей мамы, мы с ней обязательно поймем друг друга.
Глава 12. Максим
— Мама, это Марина, — широко улыбаюсь, надеясь что мой оптимизм и жизнерадостность смягчат ситуацию. Но как бы ни так. Напряжение такое что воздух можно ножом резать.
— Марина, это моя мама Элеонора Федоровна, — переключаю взгляд на любимую. Она стоит такая вся приличная, в юбке, белой блузке, волосы забраны в низкую прическу. Сейчас я смотрю на нее глазами матери, не своими. Да, выбор наряда удачен, только этого недостаточно.
— Марина значит, — кивает мать, сжимая ярко накрашенные губы, обрамленные глубокими морщинками. Я как завороженный смотрю на ее рот, разглядывая как в этих заломах скапливается губная помада. — Вкус у тебя так себе.
— Она очень хорошая. — эта фраза звучит беспомощно, но как еще сказать понятия не имею.
— Обчистит тебя твоя Марина! — скинув мне на руки плащ, проходит на кухню. Я уже готов слушать от нее поток оскорблений, но, увидев накрытый стол, она неожиданно успокаивается. — А вы меня ждали…
— Марина готовила весь вечер, — киваю.
— Ну тогда поговорим.
Садится и тут же начинает накладывать себе еду. А Марина молодец, понабрала деликатесов. Мама-то красиво жить всегда любила, только не всегда получалось. А сейчас, на пенсии, особенно не пожируешь. Хотя накопления у нее безусловно имеются.
Марина садится сбоку от мамы и, улыбаясь, произносит:
— Как вам морепродукты?
— А ты уже хозяйничаешь на чужой кухне, да? — кивает. Затем переводит взгляд на меня: — И где Вика с детьми?
— У какой-то своей подруги, — откашливаюсь.
— Какой-то подруги! А может она с помойки завтракает? Ты об этом не подумал?! Эта проститутка тебе рожать детей не будет! Посмотри на ее сиськи! Зря что ли она в них силикон запихивала?
Марина молча жует салат, а я диву даюсь. Да она за одну десятую долю подобных оскорблений любому другому глаза выцарапает! А тут сидит паинькой. Ох лиса!
— Мама, Марина декан моего факультета и моя начальница.
— Да что ты несешь? — мама почему-то не верит, — Ты ее губы видел? Декан какого факультета? Стыдно спросить.
— Экономического. Если не веришь, я могу показать на сайте ее фотографию. Она из очень приличной семьи. И отец у нее депутат.
— Покажи фото с сайта, — неожиданно приказывает мама, а я понимаю что дело пошло на лад. Достав очки, она долго рассматривает портрет, потом сверяет с Мариной, и, убедившись что я не вру, поцокав языком, возвращает мне сотовый обратно.
— И зачем ты ей нужен? Она себе депутата найдет.
— Я люблю его, — вступает в разговор Марина, на что мама кивает, не скрывая сомнения:
— Ты и любишь? Этого дурака? Максим, ты лапшу с ушей стряхивай иногда. Такие никого не любят.
— Что значит не любят?! — вдруг взрывается Марина, хотя казалось бы были оскорбления и похуже, и терпела. А сейчас возмутилась, — Вы по себе людей не ровняйте! Я умею любить!
— Ох ты ж как запела. И кого ты любишь, деточка? Моего Максима?
— Да, — кивает.
— А если так любишь, то что ж семью ему разбила? Он не знает где у него дети, у какой прошмандовки живут теперь. Если ты любишь Максима, значит любишь и его детей!
— Мы с детьми решим позже, — отводит глаза.
— Да что ты там решишь?
— Не что, а когда, — поправляет маму Марина.
— И когда?
— Когда он получит степень доктора наук и купит еще одну квартиру, сам, — подается вперед и добавляет, понизив голос, — Он у вас очень хорошо зарабатывает, Элеонора Федоровна. А еще он пишет научную работу, которая его прославит. Со мной он двигается вперед.
— Ты что, действительно решил за докторскую сесть? — с сомнением произносит мама, а я киваю. Лицо ее заметно смягчается. Ее самая большая болевая точка — это самолюбие. Маме всегда хотелось хвастаться окружающим что я самый умный, самый богатый, самый лучший. Хотя бы среди сыновей подруг. Еще в четырнадцать лет я выучил фразу, в которую верил сильнее чем любой верующий в Божьи Заповеди: успех ребенка — это пятьдесят процентов успеха матери! И никак иначе.
— Конечно, у меня уже большая часть готова. Спасибо Марине, она вдохновила меня на написание диссертации, подтолкнула можно сказать…
— То есть когда я тебе говорила «садись и пиши», это было не так важно, а эта профурсетка…
— Она очень талантливая девушка, которая меня любит! — горячо возражаю. Мать недоверчиво кивает, но после новости о докторской она настроена не так категорично.
— Допустим. А где ты жить будешь с этой талантливой девушкой?
— Он купит еще одну квартиру, он такой молодец, — отвечает за меня Марина, а я изо всех сил стараюсь не показывать удивление. Да на какие шиши я куплю квартиру? Сессия — штука доходная, но не настолько! Однако маму следует успокоить. Она с недоверием смотрит то на меня, то на Марину. Но я-то знаю, что ей очень хочется мною гордиться.
— И как же он ее купит? Заработает?
— Конечно… — кивает Марина.
— Заработать можно только геморрой, моя девочка, — усмехается мама и, подавшись вперед, добавляет, совсем шепотом, — это я тебе как работник торговли говорю.
— Я вам говорю как дочь депутата, — улыбается любимая, — Заработает. Помяните мое слово.
— Ну раз дочь депутата…
— Депутата Государственной Думы, между прочим.
— А ты прямо завидная невеста. — заключает мама, и тут я понимаю, что самая страшная фаза прошла. Марина моей маме понравилась. И пусть не сама, а статус, но это огромный прорыв. Теперь осталось отвоевать эту квартиру у Вики и все будет в шоколаде.
Глава 13. Вика
Тетя Зина оказывается удивительной женщиной. Не задавая никаких вопросов, не пытаясь заниматься нравоучениями, она нас кормит вкусным ужином и отводит в комнаты для сна. Мне и Егорке достается спальня с большой кроватью, а Вере — крохотная детская с деревянной белой мебелью. Туда же, превозмогая усталость, я ставлю аквариум с измученными рыбками. И как они выжили после такого переезда? Но слава богу, хоть тут у ребенка не будет стресса. Правда после поведения отца куда уж больше.
Уложив детей спать, я сама наконец могу свернуться в комок и поплакать. Мне очень хочется излить эмоции, хочется как-то выплеснуть скопившуюся боль. В голове возникает образ Марины. Закрыв глаза, я представляю ее снова и снова: каждый кусочек ее тела, глаза, ухмылку, жесты, голос… Красивая ли она? Мне всегда казалось что девушки подобного типа, кто так беспардонно перекраивают свою внешность не то чтобы уродливы… Нет, так говорить неправильно. Они на любителя. Но я никак не думала что подобным любителем окажется мой муж!
И, лежа в полной темноте, слушая ровное дыхание сына, я теперь испытываю жгучее чувство стыда. За то что не смогла быть привлекательной для своего мужа, за то что набрала лишние килограммы, за то что запустила себя… Да за то что не справилась! Пока Максим делал карьеру, я сидела дома. Но ведь у меня не было выбора! На руках Егорка. Я тоже не лежала целыми днями, я каждый час билась чтобы победить его болезнь!
И я проиграла. Проиграла своего мужа первой попавшейся губастой стерве. Зачем он ей? Неужели она не понимает, что лишает детей отца? Должен же быть стыд у человека. Хотя… У них обоих стыда нет. И хоть плачь, хоть не плачь, а ничего с этим не сделаешь.