— Видать, что не один тебя изукрасил так, дурака, видать. Ну, вот попомни ты мое слово, пойду я к Яше — секретарю вашему — и все ему объясню. Я спрошу его, какой такой бокс этот, что ребята друг друга колотят да в гроб вгоняют.
— Бабуся, да ведь от этого люди еще здоровее выходят, потому физкультура это.
— Здоровее?
— Ну, да.
— А ну-ка давай я тебе тоже этого бокса всыплю вот палкой этой, погляжу как ты от этого здоровей будешь.
— Палкой нельзя. Ты ежели хочешь, то выходи с кулаками и будем драться по правилам.
Бабушка плюет и говорит:
— Ну, пес с тобою, дураком. Пусть тебя колотят. Брешешь, невтерпеж станет, бросишь бокс этот.
Одно время пристрастился было Сергей к докладам. Сначала слушал доклады других, а потом сам захотел докладывать. Взял он себе тему о смычке фабрики с деревней. Готовиться не стал, потому тут ясно все как есть для него. Вышел он на трибуну и осрамился. И пяти минут не проговорил он, не клеится ничего.
— Товарищи… мы… так как смычка. И больше того…
А потом и запнулся. Смеялись над ним ребята. Секретарь Яша утешал его.
— Ничего, Сергей, сойдет. Первый раз всегда так. Потом же ты и не подготовился. В следующий раз лучше будет. И, действительно, в следующие разы он уже почти без запиночки отчеканивал. О международном положении даже доклады читал иной раз.
Ваське, Ваньке и Антону не так-то трудно было. Им что? То лагери, то сборы, то походы да экскурсии. Весело очень.
Полюбился им баскетбол здорово. Чуть свободная минутка — на площадку! А площадка такая ровненькая, точно для баскетбола нарочно устроенная. Носятся они по ней вслед за мячом, как угорелые.
Ванька состоял в редколлегии стенной газеты пионеров «Стеклянный Пионер». Он был такой ядовитый пикор, что его даже директор побаивался.
— Заметит что неладное, живо в газете распишет, мошенник, — говорил директор.
За всеми этими делами не забывали они любимого своего занятия — изобретения машин. Над ними посмеивались товарищи, а они хоть бы что, свое продолжали. Они стали еще серьезнее относиться к делу. Теперь уж они не потели над изобретением машин для ловли карасей или боя собак, нет. Они теперь много читают журналов, следят за другими изобретениями, увлекаются радио: они устроили себе приемники сами чуть не первые в поселке. Только антенна фабричная, а аппарат самими устроен. Они собирались каждый вечер у Сергея и толковали о новостях, говорили, что хорошо бы им тряхнуть стариной, взяться опять за машины. Но и тут они иной раз по прежней привычке хватали через край. Васька один раз выпалил такую штуку:
— Эх, хорошо бы устроить такую фабрику, которая бы из травы шерстяные материи делала!
На него так и уставились все:
— Ты что это? Смеешься или серьезно говоришь?
— Серьезно.
— Ну, значит, ты угорел сегодня слегка.
— Нет, позволь, почему же? Раз в Москве есть фабрика, которая из обыкновенной ели шелковые материалы ткет, — помните, мы читали— то почему же нельзя из травы сукно ткать?
— Дурак набитый, то шелк, а то шерсть. Шерсть-то у барана на спине растет, а не в лесу или на лугах. Ее ничем не подменишь.
— Да, ведь, и настоящий шелк-то тутовый червяк из себя выпускает, а вот его подменили.
— Ах, и глуп же ты иной раз бываешь, Васька, честное слово, — сказал Сергей, не умея получше опровергнуть товарища.
Иной раз появлялись у них смелые мысли о создании новых аппаратов, машин, но руки опускались, чувствовали они, что ничего толком не знают. И ограничивались они одними разговорами. Но и то хорошо. Хорошо почитать книжку, поговорить после работы. А работали на фабрике они все теперь, не один только Сергей. Время уж пришло работать всем.
И вот как раз в это время случилось в поселке одно событие, которое всех удивило, а наших изобретателей прямо ошарашило. Сразу объявился новый изобретатель, да не какой-нибудь, а самый настоящий. Это оказался — дядя Филя, кочегар у котлов электрической станции.
6
Ну кто бы мог подумать об этом, а?
Дядя Филя, кочегар, человек тихий, постоянно с трубкой в зубах и молчаливый, застенчивый какой-то. Наши изобретатели даже рыбу с ним не раз ловили удочками. И вот, на тебе, он знаменитый человек теперь! О нем пишут в газетах, в журналах, к нему из Москвы приезжали какие-то инженеры, толковали с ним целую неделю. Потом и он ездил в Москву, говорят, за деньгами будто бы. А рабочие в клубе устроили для него чествование. Речи тут говорили такие, что голова от гордости может закружиться.
— Мы, — говорят рабочие дяде Филе, — гордимся, брат, тобою. Потому ты башкой здорово шевельнул, молодец! Побольше бы таких ребят, как ты, другое дело пошло бы.
Члены союза изобретателей слюнки глотали от зависти к дяде Филе. А он только краснеет да мычит что-то в ответ. Эх вот бы их так чествовали, они бы знали, что им отвечать!
Кочегар изобрел целых четыре новых штуки; машинами, правда, их назвать нельзя. Котел паровой новой системы, который меньше берет топлива, а больше дает пару; потом аккумулятор новый; новый состав придумал для стекла, при котором стекло будет получаться чище и прочнее, и, наконец, машину — молоть этот состав. Надо всем этим работал он лет десять, если не больше.
Ходят наши изобретатели, точно в воду опущенные, стыдно им друг перед другом.
— Ну, что, ребята? — спрашивает Сергей своих друзей.
— Что ж… дело ясное. Подставил он нам ножку, кочегар этот.
— Чем?
— Как чем? А за пояс кто нас заткнул? Что мы теперь? Муравьи, не больше.
— Нам жить теперь нельзя, потому мы в подметки к нему не годимся.
— А по-моему, нам унывать нечего, товарищи, — сказал Антон. — Он свое дело сделал, а нам наше осталось. Нам бы даже сходить к нему нужно, потолковать, как и что.
Верно говоришь, Антон, я тоже так думаю. Идем к нему и только. Расскажем ему о себе, что он нам посоветует.
Он ведь теперь все, поди, знает.
На другой день пошли они к дяде Филе в кочегарку. Он хоть и прославился на всю республику, а работу свою не бросил, не зазнался.
Дядя Филя как раз дрова в топку подбрасывал, когда они пришли к нему.
— Здорово, дядя Филя!
— А-а-а, здорово, ребятки, здорово.
— Просто не верится, что он изобретатель настоящий, — шепнул Антон на ухо Ваське.
Кончив бросать дрова, дядя Филя отер с лысины пот и стал закуривать трубку.
— Вы ко мне, ребятки?
— Да.
— Что скажете хорошего?
Они замялись. Слов нет, хоть он и дядя Филя, кочегар, а раз он изобрел такие штуки, то поневоле как-то робеешь с таким человеком. Но говорить-то нужно, мнись не мнись.
И вот Сергей, как старший и председатель вдобавок, начал.
— Видишь ли, дядя Филя…
— Да…
— Вот… мы пришли к тебе, собственно говоря, насчет машин.
— Каких машин?
— Всяких.
Дядя Филя улыбается, а никак не поймет, чего же в конце концов им нужно от него.
— Видишь ли, — продолжает Сергей, — мы тоже изобретатели, а потому и пришли к тебе.
— Изобретатели?
— Да.
— Все четверо?
— Все как есть.
— Так… Ну, вы что-нибудь, того, соорудили?
— Сооружать-то мы не мало соорудили. Но только, по совести говоря, ерунда одна получается, путной машины, вроде вот что ты изобрел, у нас ни одной нету. Вот мы и пришли посоветоваться к тебе насчет машин. Охота изобретать у нас смертная, руки так и чешутся. Расскажи ты нам, как ты это делал все эти штуки, почему у тебя так здорово получилось. Может, и мы по твоим следам пойдем.
Дядя Филя пыхнул махорочным дымом через нос и сказал:
— Что ж, это очень хорошо, ребята, что вы хотите изобретать машины, дело это похвальное. Раз у вас чешутся руки, то нужно, чтобы и в голове чесалось, мозги, так сказать, работали, шевелились вовсю.
— Да, они у нас работают и голова у нас здорово чешется, в этом нужды нету!
— Так. Теперь вам только одно и остается сделать…
— Что?
Они так и притаились. Сейчас, мол, он им секрет изобретательства скажет, и тогда уж они начнут.
— Остается вам, ребятки, поучиться хорошенько и тогда уж за машины браться.
У них так и вытянулись лица. Они этого-то никак не ожидали.
— Да, ведь, мы учились уже в школе, дядя Филя?
— Этой учебы маловато, ребятки, — еще нужно. Да притом же тут специальные науки такие нужно знать…
— А сам-то ты знаешь? — брякнул Васька, а потом и спохватился.
Но дядя Филя не обиделся, а только улыбнулся.
— Я не знаю, хвастать нечего. И очень плохо это.
— А вот все-таки машины изобрел?
— Ну, что я изобрел, пустяки какие-то. Не работай я вот тут кочегаром годов двадцать без перерыву, не узнай я все тут в станции, как свои пять пальцев, мне бы этого не сделать. Опять же я возился над этим чуть не десять годов.
Все уж придумал, а чертеж составить пришлось к племяннику идти, он в техническом училище учится. Помучились мы оба с этими чертежами. Он меня не понимает, а я ему никак втолковать не могу. Насилу кое-как начертили. Так и то в Москве исправляли все. Вот как. А будь-ка я подучен как следует, я бы не то мог сделать. И вот, я вам говорю, учитесь, ребятки, народ вы молодой. Не пожалеете, что время на учебу уйдет.
— Так… А вот учиться-то где?
— На рабфак бы хорошо, а потом и дальше.
— А где ты рабфак возьмешь?
— В городе.
— Вот то-то и оно. Был бы он тут — другое дело.
Они ушли от кочегара, крепко задумавшись. Дело-то, оказывается, не так уж просто. А они-то, дураки, раньше думали, что стоит только захотеть, взять молоток и сколачивай машину. Нечего сказать, хороши изобретатели!
Да, учиться нужно. Где вот только? Нешто удрать в город? Нет, не годится. Приедешь туда, а там все места заняты, скандал. Домой придется поворачивать. Но как же тогда быть?
7
На их счастье, открылись при фабрике курсы для молодежи. Курсы, конечно, были приспособлены больше для изучения стекольного производства, но там все-таки были такие предметы, как физика, механика, химия, математика.