«-измов». Но Израиль – абсолютно идеологический продукт, созданный волей людей, повернувших вспять «естественный» ход истории. Возможен ли он как «нормальное» государство, о котором мечтал Герцль?
– Израиль – уникальное государство в том смысле, что оно принадлежит не его гражданам, а – по меньшей мере на уровне закона – всем евреям мира, половина которых в этом государстве не живет. В то же время арабы, живущие на этой территории поколениями, воспринимаются как иноземцы. Как заметил один мой американский коллега, Израиль – это неарабское государство. Можно быть кем угодно – украинцем, черкесом или армянином, – если человек не араб, то вольется в сформированное сионизмом израильское общество, которое никогда – со времен Герцля – и не пыталось вписаться в Ближний Восток.
Израиль – не столько идеологическое государство, сколько страна, построенная на этническом и религиозном разделении. Именно это порождает угрозу извне и изнутри – что, в свою очередь, создает чувство единства у неарабского большинства.
Разумеется, позиционирование Израиля как государства всего еврейского народа – это идеологический постулат. Правда, в отличие от итальянцев, живущих за рубежом, которые голосуют на всеобщих выборах в Италии, евреи диаспоры и даже израильтяне, пребывающие за границей, этого права на выборах в Кнессет лишены. 2,9 млн зарубежных итальянцев избирают 12 депутатов и 6 сенаторов. В израильском же парламенте диаспора не представлена даже на символическом уровне, хотя Израиль называет себя государством евреев всего мира.
– В официальном израильском дискурсе принято отождествлять современный антисионизм с антисемитизмом. Будем справедливы, это имеет под собой основания, поскольку Израиль воспринимается сегодня многими как «коллективный еврей». Вы лично можете уловить тонкую грань, где кончается антисионизм и начинается антисемитизм?
– Мы наблюдаем интересное явление: крайне правые и националистические партии в Европе, США и Канаде являются сегодня наиболее преданными союзниками Израиля. Многие эти движения совсем недавно можно было назвать антисемитскими – этот душок не выветрился из них по сей день, но зачастую при антипатии к местным евреям они уважают и даже восхищаются «новыми» евреями в Израиле. В то же время партии социалистического и либерального толка, традиционно защищающие меньшинства, в том числе евреев, и отвергающие антисемитизм, – сегодня в числе самых активных критиков Израиля.
Это выглядит парадоксом, но лишь на первый взгляд. Вспомнив строки из дневника Герцля о том, что «антисемиты будут самыми верными нашими союзниками», мы увидим, что, в общем-то, так и произошло. Движения, возникшие на почве ксенофобии и не отказавшиеся от ксенофобии до сих пор (просто сменив объект ненависти: вместо евреев они ненавидят мусульман), являются столпом поддержки Израиля в западном мире. Это естественно и неизбежно, потому что этнический национализм вызывает симпатию у этнических националистов. Мускулистые воинственные израильтяне, «новые евреи», вызывает у них восхищение, а «старого» интеллигентного еврея презирают и те, и другие.
Конечно, среди критиков Израиля есть свой процент антисемитов, но не думаю, что он выше, чем в среднем среди населения.
– Что происходит с Европой и Западом в целом в последние годы? Понятно, что большинство актов антисемитского насилия на совести исламистов, но, если система не в состоянии им противостоять, евреи станут лишь первым звеном в этой цепочке…
– Присущее Европе многовековое отрицание евреев и иудаизма завершилось в итоге геноцидом. Но сегодняшние акты насилия против евреев в Европе нечто другое. Это отголоски конфликта на Ближнем Востоке, связанного с созданием Государства Израиль и его политикой по отношению к палестинцам.
Евреи диаспоры подчас становятся заложниками Израиля. Я был в ЮАР как раз в дни израильской операции в секторе Газы. На встрече со мной местные еврейские лидеры сетовали: в Кейптауне живет 800 тысяч мусульман, и, как только в Израиле начинается очередное обострение, общине приходится туго. «Вы подчеркиваете, что Израиль – независимое государство, с чьими действиями община согласна отнюдь не всегда?» – спрашиваю я их. «Нет, мы стоим горой за Израиль». «Хорошо, – продолжаю я, – но вы по крайней мере заявляете, что не имеете ни малейшего влияния на политику правительства Нетаньяху?» Молчат… Им в самом деле очень трудно: с одной стороны, эти люди отождествляют себя с Израилем, а с другой – понимают, что они его заложники. Все это характерно для многих еврейских общин мира.
Израиль – это воплощение нового еврея, нового образа жизни, возникшего более века назад. Евреи других стран в этом не участвуют, а уж тем более не влияют на политику Государства Израиль. Представление, будто все евреи заодно и единым кагалом правят миром, – идея глубоко антисемитская. Ведь даже само израильское общество весьма раздроблено.
– Несмотря на ощутимый рост антисемитизма, призыв Нетаньяху к евреям Европы репатриироваться был воспринят еврейскими лидерами Старого Света крайне неоднозначно, чтобы не сказать – с раздражением. Что это – естественный гражданский патриотизм или страх обвинений в двойной лояльности?
– Репатриация – сам по себе термин весьма идеологический, он подразумевает, что родина у евреев одна – Израиль. В то время как вот уже более века евреев всего мира призывают собраться в «своем» государстве, многие из них совсем не считают, что они «за границей». Даже в дни Исламской революции в Иране, когда Израиль отправил самолеты, чтобы вывезти оттуда евреев, самолеты вернулись полупустыми. Евреи живут в Персии не первое тысячелетие и считают ее своим домом.
Так мыслят и большинство евреев – граждан других стран. Счастливые люди вообще никуда не уезжают. Согласно оценкам бывшего посла Израиля в Париже Эли Барнави, лишь около 2 % переселенцев приехали в Израиль из идеологических соображений, большинство же эмигрировали в результате каких-то турбулентных явлений на своей родине. Иногда за этой турбулентностью стояли провокации агентов Израиля, как, например, в Ираке, где они подкладывали взрывчатку в еврейские организации, или в Марокко, где они избивали молодых евреек, и тем самым создавали панику и подталкивали евреев к переезду в Израиль. Дело тут не в патриотизме, а в том, что евреи являются частью общества своих стран и разделяют его ценности – не только духовные и возвышенные, а самые что ни на есть простые – они болеют за свою хоккейную сборную.
Разумеется, мы отличаемся с точки зрения религиозной традиции, но, грубо говоря, евреи в Марокко едят тот же кускус, что и их соседи-мусульмане, только у них кускус – кошерный, так же и украинские евреи привыкли к борщу, который тоже может быть вполне кошерен. Но сегодня соблюдение кашрута и прочие иудейские заповеди потеряли для многих евреев всякий смысл. Для таких людей Израиль особенно привлекателен: жизнь в сионистском государстве дает им ощущение, что они настоящие евреи.
– Яков, как бы ни были евреи укоренены в своих странах, но факт остается фактом – светские евреи диаспоры стремительно ассимилируются, и Израиль на сегодняшний день – единственная увеличивающаяся еврейская община мира. Что может спасти диаспору от исчезновения, как сохранить еврейскую идентичность вне Израиля и вне рамок ортодоксальной общины?
– Сохранение нации и этноса – это европейские ценности родом из XIX века, ценности, за которые было пролито немало крови. При этом надо осознавать, что в традиционном понимании еврейский народ – это орудие исполнения высшей воли на земле и для многих верующих иудеев численность – вовсе не самоцель. В конце концов, мы всегда отличались не количеством, а качеством.
Те, кому важно, чтобы их дети не растворились в окружающем населении, стараются жить там, где евреев много статистически, – это может быть и Нью-Йорк, и Иерусалим. Религиозные ищут иного. Вы когда-нибудь слышали, например, о таком местечке, как Радунь? А все соблюдающие евреи о нем знают – там в начале прошлого века жил великий раввин Хофец-Хаим. Большой еврейский центр – это не город, где живет много евреев, а «меком Тора», место, где живут сведущие в Торе евреи. Поэтому евреям, озабоченным лишь этническим самосохранением, в Израиле проще. Но для евреев, озабоченных сохранением еврейской преемственности, что не одно и то же, важнее заниматься Торой, что можно делать и в Киеве, и в Монреале. И тогда дети их станут под хупу, т. е. заключат брак «по законам Моисея и Израиля» не потому, что «кругом одни евреи», а потому, что захотят построить очаг, основанный на иудейских ценностях и принципах.
Европа и Израиль: преображение и постоянство[15]
Отношение к Государству Израиль со стороны европейских стран претерпело за его сравнительно короткую историю резкие перемены. В первые годы своего существования его поддержали не только социалистические страны, но и левые движения по всему миру. Коллективные формы управления промышленностью и сельским хозяйством, сравнительное экономическое равенство, тот факт, что евреи пострадали от рук европейских фашистов, – все это привлекало к Израилю симпатии, как тогда говорили, «прогрессивного человечества». Обвинения в том, что сионизм – одна из форм колониализма и расизма, не принимались всерьез, ибо сионисты совсем недавно сами вели борьбу против Великобритании, одной из самых могущественных колониальных держав того времени.
Сегодня же политическая поддержка Израилю оказывается в основном справа. Один израильский журналист заметил, что если бы Жан-Мари Ле Пен, лидер крайне правого Национального фронта во Франции (сегодня партия называется «Национальное объединение», а руководит им его дочь), переехал в Израиль, то его взгляды оказались бы левоцентристскими по израильской политической шкале. Отвергая социополитические причины конфликта с палестинцами (спор о землях, домах, этнических чистках и т. п.), многие израильтяне объясняют неприятие своей страны на Ближнем Востоке слепой ненавистью арабов, их религией, культурой и прочими, иногда даже врожденными свойствами, а не возмущением против несправедливости. Точно так же американские руководители не стали искать политических причин нападения исламистов на Нью-Йорк и Вашингтон в сентябре 2001 года, а приписали их беспричинной ненависти к американскому обществу и его образу жизни.