,
прошитый алеющей нитью
поэтического драматизма,
тончайшей занавесью театральных сцен,
на чистовую сыгранных мною дней;
мой безголосый попутчик,
помогающий на стремнине грести, -
сила моя, поверхностного натяжения,
держащая нас на плаву
в объятиях тихой, могучей реки.
Неси.
// 06.04.2024.
***
солнце, струной тоскующей
вибрирует лучом
и вяжет, вяжет
письмена
по полотну
от горизонта и до края, -
я, заложив своё бессмертие за грош,
ловлю на выходе волну,
толкающую берег к сну
от обволакивающей яви, -
псалом ложится на скрижаль
готовым отпечатком смысла,
но тень,
подспудной грустью
накрывает будто ясный небосвод -
божественное непереводимо
на простой,
доступный хоть танцующей пчеле,
хоть голубям, воркующим весне,
кузнечикам, стрекочущим в траве,
влюблённым, шепчущим себе
извечно поэтические мысли,-
язык,
понятный человеку.
Мы унаследуем
лишь пыль, и пену дней,
и ржавчину бессмысленных цепей,
упавших в тот момент,
когда любое действие
возьмёт себе подкожную
первооснову речи.
// 07.04.2024.
***
сложить себя как книгу,
с нумерацией сквозной,
извлечь бумажный остов и нарастить
узорочную крону слов,
трепещущих и жадных
к воздуху и свету, способных
форму претворить
в любой момент, из камня -
в звук, из пламени -
в звучанье аромата, с шлейфом
полосатой маеты,
перемежающейся мятою фольгою, -
металл сквозь тело бумазеи;
сложить листок к листу,
с любого места будучи открытой
твоя написанная книга
меняет лик от летописи к дневнику,
от лирики к интиму,
и выхваченная фраза чуть парит
над эпизодом,
цитата выплывает из контекста
заблудшим лебедем
над гладью дней,
листаемых до неопределённой точки.
// 08.04.2024.
***
я буду плакать...
нет, не буду.
или немного? скромно, в уголке, -
платочком белым точно флагом белым
сподоблюсь веки промокать,
ну и вздыхать, украдкой, всхлипывая жалко -
... о нет. наверное, не стоит всё ж.
Так плакать или нет? нелёгкий выбор,
почти как между гладким и шершавым,
направо иль налево повернуть,
свернуть ли в тёмный лес с дороги торной,
взойти на лодку с берега сухого,
или обратно повернуть. Домой.
Мне хочется рыдать. А я пишу.
Вожу железным стилусом по глиняным табличкам.
Стираю палимпсест, растапливаю печь,
и растираю пригоршню сухого ячменя
почти что в пыль, но всё бросаю, одеваюсь и иду
искать шуршащие соцветья хмеля.
Навзрыд. Глотая слёзы жемчугами,
замешиваю свой животворящий хлеб.
// 09.04.2024.
***
звуком, речью,
я из земли небесным древом
расту к зениту, уравновешивая тяжесть
маятника смены вех
и лёгкость зелени
полупрозрачной кроны
в объятьях
солнечного света и паутины облаков;
я прорастаю в прошлое,
меняя завтра сделанное ныне,
витая кончиком ростка за осью
мира,
лаская дрожь листка
шершавой гранью бури,
испытывающей прочность веры
в то, что мы преодолеем
любое за и сверх, то или иное,
переходящее за грань
осмысленного жеста и горлового
пения вслед каждому рассвету,
и потому, -
расту с миндальным цветом в волосах
и тонким ароматом древесины
свежих срезов, куда привой ложится
новый и почти чужой,
а чуть позднее свой,
сращённый чудным образом с основой,
и мы неразделимо держим свод,
который полон звёзд,
хотя их днём совсем не видно -
в небесном океане вод.
// 10.04.2024.
***
косяк небесных рыб
свивает мельтешенье межпространственных
пустот,
и всплеск сонарных звуков нас
ведёт к лазейке потайной
межличностных взаимодействий, -
впредь
я не позволю никому
сминать мой горизонт
под самый ворот, мне ленты из небес
под цвет и впору,
мне любы ощущенья
вне земного тяготенья,
и сладок вкус мрачнейших из глубин;
косяк небесных рыб
проходит частый бредень
непринуждённо и легко -
блистательный клинок лавирует у времени
в ячейках, нет сил
ловиться на уловки простофиль,
которые всех остальных,
кто не раскидывает сети,
причисляют к сонму дураков;
ловись, большой и малый,
плети силки, черти смешные сцены
из охотничьих рассказов, -
зачем иначе мы коптим пещерный потолок
почти божественным,
но вот уже обыкновенным, - костром -
на черном полотне
любой скребок главнее мастихина.
// 13.04.2024.
***
как будто проживая вновь
наискосок проложенные тени
штакетником в июльский день,
гудящий цвет весенний
с ветвей вишнёвых, полных пчёл,
случайный взгляд ступающих навстречу,
и мимоходом брошенный ответ;
как будто проживая вновь
уставший вечер, ложащийся у ног
покорной тенью,
риторику бесед, меж мною и тобою,
и дивный, - от окна по полу,
ложащийся закатный свет;
и лёгкое смещенье
дня за днём
в журчащем сонме проживаемых забот,
выращивает чувство смутных узнаваний
себя во всём, во всех того,
кто глубина и беспокойство,
кто где-то в стороне, и рядом за спиной,
кто чуть привычен внешним очертаньем,
кто стыдно любопытен шорохом отличий,
и так же, как и ты, безмерно одинок
на многолюдной мостовой,
кто сам и страж, и склеп,
где множество сокровищ
потусторонним блеском
озаряют внутренние замкнутые стены
изнутри,
кто сам канва обыденных событий
и чудо, даром явленное всем.
// 14.04.2024.
***
я словно внутренней чертой
подразделяю
зыбкую границу светотени
и мягкий угол, где догадкой
ждёт тихо свой черёд
святое воскресенье, -
сакральность мирного семейного угла
ведомо принимает
форму отождествленья
с заветом и с чистотой стиха,
со спинкой стула, на которой
висит одежда с теплотой
того, кто только что пришёл домой,
со скрипом половиц, дышащих
в такт естественному ритму
жизни дома;
такой условностью граница
становится осознанным
и равновесным балансиром,
ведёт на поводу разгорячённые
умы и примиряет сновиденья
с трудом благословенных будних дней,
связующих воедино.
// 15.04.2024.
***
узелок завяжу крест накрест, -
в нём припасы на день или два,
хватит ли для побега, не знаю,
знаю лишь, что мне большего не унести;
мой листок по течению сносит,
кружит водоворотом сомнений и случая,
пеленает туманами
встреч непредвиденных,
и возносит как облако над водой;
всплеск
весла в тишине предрассветных
сумерек
отвечает крадущимся шорохам
тени, от крыла лебединого
всполоха,
звона стремени, потревожено
временем, что водой рассекается
надвое, - только в лодке я
момент удержу настоящего,
что сплыло - за кормой
оставляется, что грядёт -
за излучиной скрыто
и в зарослях, мои мысли
полны соприсутствия -
сокровенно звучащего
близкого,
сопредельно скрещённого
с линией,
по течению времени влитого.
// 19.04.2024.
***
собирается облаком
дымчатый, еле слышный напев, -
возносящего к свету свои лепестки
цветка, сохранившего отпечатки стоп
устало покинувшего его божества,
и надежды
будущего человечества,
опылённого глиной вместе с талантом
ладоней едва ли
познаваемого гончара;
что-то особо важное,
скреплённое воском священных пчёл
вложено в глубину, но не в тело, -
в запах и цвет восходящего
блестящим ручьём
от истока к искомому,
куда все реки текут
и собираются в гурт, обводя
полукольцами русла будущие грехи
и неясные добродетели
заблудивщегося в перелеске
стремления куда-то и как-нибудь.
с изнанки божьего замысла
нитки торчат от просчётов,
неведенья, и заведомых перемен
от чего-то к кому-то,
влекомых наитием и романтикой
неустрашимого оптимизма, -
хрупкость листа
предначертана,
нам остаётся только надеяться, что правда -
всегда остаётся
на истинной стороне –
в тысячный раз воскресающего
из земли
добра.
// 22.04.2024.
***
цветочный бред,
в распахнутые окна влез
наглейшим образом,
милейшим способом -
как лисий хвост, обняв за шею,
запахом втянулся и прикорнул
на ветке, что качнулась
за тем окном, что к вечеру
проснётся долгожданным светом
и будет источать желание
вернуться, в ключ обратить
гулящую синицу в своей руке
и в скважину замочную
вдохнуть необходимость,
которая идёт шажками птичьими