– Замечательно! Я тоже обратил внимание на это обстоятельство. Краем ока я увидел, как маленький предмет, действительно напоминающий гляняную табличку, выскользнул из рукава Шош и упал возле скрещенных ног сидящего на ковре Йони. И если глаза не обманули меня, то это случилось как раз в тот момент, когда она своими нежными пальчиками перекладывала красную гроздь в его миску.
– Увлеченный рассказом, я не обратил внимания, что произошло в следующее мгновение. Йони немедленно поднял вещицу и вернул ее Шош?
– Ничего подобного, племянник! Йони и ухом не повел, словно ничего не заметил. Зато позднее, когда публика с восторгом внимала твоему рассказу об одном из царских дворцов, он неприметным движением ноги пододвинул к себе оброненный предмет и рукой переправил его в карман своего нарядного халата.
– По-моему, это очень серьезно, дядюшка! И имеются необходимые для праведного суда два свидетеля – ты и я!
– Дорогой Акива, истинным дознавателям не пристало делать поспешные заключения. Взглянем на дело объективно. Во-первых, мы не можем поручиться за достоверность нашего свидетельства, ибо масляная лампа на потолке не давала достаточно света, и посему глаза, затуманенные профессиональным подозрением всех и вся, могли обмануться. И, во-вторых, если и существовал предмет, перекочевавший из рукава Шош в карман Йони, то причина сего может быть самая невинная. Вывод: требуется проверка обстоятельств. Необходимо опросить каждого.
– Выходит, мы должны подозревать и расследовать людей достойных, с незапятнанной репутацией?
– Запомни, Акива, с того момента, как дознаватель начал расследование, он обязан изгнать из головы лицеприятие любого рода, и должен подозревать всех без исключения, покуда не найден истинный виновник.
– Даниэль, на вечере у Иоакима я ничего более не заметил достойного внимания.
– Зато я заметил! По твоим словам, Акива, ты удвоил бдительность с появлением Шош. И это правда! Глаза твои загорелись, речь замедлилась, и каждое движение молодой женщины ты провожал жадным взором. Да и Шош метнула в твою сторону мгновенный взгляд.
– То было всего лишь желание добросовестно выполнять твои наставления, дядя.
– Допустим.
– Сегодня утром, по дороге к тебе, я обратил внимание, что какой-то крестьянин, а с ним некто, по-видимому, благородного звания, едут в направлении леса в повозке, запряженной мулом. Затем тот, который знатный, спустился на землю, что-то сказал вознице и удалился. А простолюдин въехал в лес.
– Интересно. Час был слишком ранний, неурочный для поездок по мужицким или барским делам. Да и что там делать, в лесу? Ты запомнил лица?
– Нет. Люди находились от меня слишком далеко.
– А место на дороге, с которого повозка свернула в лес, заметил?
– Конечно! Там как раз дерево виднелось обгорелое, должно быть, молнией поваленное.
– Это нам может пригодиться в дальнейшем. Вот тебе задание: разыщи возницу или его знакомцев, выясни, кому принадлежит повозка, кто есть благородный господин, поброди по лесу и постарайся найти место, к которому направлялся крестьянин.
– Такое обстоятельство может относиться к нашему случаю, дядюшка?
– Возможно, и нет. Однако мы находимся с тобой в самом начале расследования и поэтому обязаны обращать внимание на любые факты, выходящие за рамки обыденных.
– Сделаю по твоему слову. Понаблюдаю за дорогой. Может, снова увижу тех людей и ту повозку.
– Отлично, Акива, принимайся за работу. А я приступлю к расспросам почтенных участников нашего общего с ними дела.
Глава 4
Разговор с Даниэлем и первое задание наставника возбудили воображение Акивы. Питомец оказался весьма честолюбив. “Если Даниэль лелеет мечту стать пророком, а меня метит себе на смену, – рассуждал Акива, – то мой выбор прост и ясен – отличиться при первом же расследовании. Я докажу себе, Даниэлю и всему нашему окружению, что я талантлив и по праву претендую на место дознавателя в общине! Своим успехом, кстати, я и дядюшке удружу: ведь воспитать достойного ученика – прекрасная рекомендация для будущего пророка!”
Не колеблясь брать на себя ответственность – знак благородства. Поэтому Даниэль намеревался самолично опрашивать подозреваемых, ибо это есть самая сложная и деликатная часть расследования. Он считал преждевременным делиться с дебютантом Акивой всеми подробностями созревающих в голове планов, а также обнаруживать перед учеником тонкие извивы собственных мыслей.
“Буду жадно впитывать опыт ветерана, но при этом непременно изобрету что-либо свое, – решил для себя Акива, – чем я хуже учителя? Удивлю его новинкой! Если и возникнет зависть в сердце дядюшки, он упрячет ее вовнутрь, набросит покров, никому не откроет, ибо я нужен ему!” Таким образом, молодой Акива, подобно учителю, тоже выстроил себе нишу личной суверенности.
***
Проходя мимо домов ближайшей деревни, Акива разглядел через щели в ограде одного из дворов знакомую повозку. Рядом стоял распряженный мул и жевал свою порцию. Потом показался тот самый возница, который, солидно восседая на облучке, не далее как несколько часов назад вернулся из леса. Крестьянин хлопотал по своим делам и не обратил внимания на наблюдателя за частоколом.
Поначалу Акива хотел постучать в ворота, познакомиться с хозяином и, как бы невзначай, задать простолюдину важные вопросы. Однако благоразумие удержало новичка от воплощения сего незрелого порыва. “Я неопытен в расспросах, – подумал Акива, – уроню неосторожное слово и возбужу подозрения – так все дело можно испортить. Лучше пригляжу пока за дорогой. Возницу я уже отыскал – это мой первый актив!”
Найдя укромное место, Акива превратил его в наблюдательный пункт и на следующее утро стал зорко следить за местом, на котором накануне узрел запряженную мулом повозку, крестьянина и благородного господина. Картина почти повторилась. Только на сей раз барин не удалился, а стал дожидаться, пока повозка отъедет достаточно далеко, а затем направил стопы свои в лес.
Акива решительно последовал за подопечным. Человек шел осторожно, часто озирался, но преследователя своего не замечал, ибо тот был не менее бдителен и держался на значительном расстоянии, лишь бы не потерять из виду фигуру впереди.
Незнакомец подошел к склону холма. Остановился. Еще раз оглянулся по сторонам. Отодвинул ветки высокого кустарника. Сделал шаг вперед и исчез. “Должно быть, там вход в пещеру, – догадался Акива, – никуда он, голубчик, от меня не денется!” Пока субъект надзора находился в пещере, преследователь подобрался совсем близко к ее входу, лег на землю, схоронился за густой листвой и принялся ждать. “Я и в безопасности опаслив!” – одобрительно подумал о себе Акива.
Лазутчик не долго томился. Вскоре человек вышел из пещеры, замер, прислушался, потянул носом воздух и, не подозревая, что пара зорких глаз наблюдает за всяким его движением, направился к выходу из леса той же дорогой что и пришел. И тут, находясь совсем рядом, Акива разглядел незнакомца – то был Йони.
***
– Я сделал замечательное открытие, дядюшка! – на радостях забыв о приветствии, ликующе прокричал Акива, влетая в рабочую комнату Даниэля и нарушая мерный ход мыслительной работы учителя.
– Что открылось тебе, племянник? – невозмутимо спросил Даниэль.
– Оказывается, тот благородный господин, о котором я давеча рассказывал тебе – никто иной, как Йони!
– Замечательно, Акива! Можно завязать узелок на конце шелковой нити и нанизать на нее первую бусину четок нашего расследования.
– Благодарю за похвалу, дядя!
– Это ты заслуживаешь благодарности. А теперь выкладывай подробности.
– Следуя твоему наставлению, дядюшка, я первым делом отыскал возницу. Однако я удержался от поспешного разговора, решив сперва набрать побольше фактов – тогда и вопросы мои станут острее.
– Мудрое решение! Разумно рассуждать – важно, а осторожно действовать – еще важнее! Излагай дальше.
– Сегодняшним утром я вновь увидал нашу парочку на том же месте. Благородный господин дождался, пока крестьянин скроется в лесу, а затем сам углубился в чащу.
– И ты последовал за ним?
– Ну, разумеется! Бесшумно и на безопасном расстоянии я ступал за человеком, покуда он не приблизился вплотную к склону холма и не скрылся за кустами. Я догадался, там вход в пещеру. Когда мой поднадзорный вышел, я рассмотрел его лицо и с упоеньем узнал знакомые черты!
– Тебе известно, где Йони находится сейчас?
– Он на рынке, осматривает товары прибывшего каравана.
– Отлично! Мы немедленно идем обследовать обнаруженное тобою тайное гнездилище. Не рискуя столкнуться с Йони.
***
Даниэль и Акива подошли к холму. За кустами они обнаружили замаскированный ветками вход в пещеру. Осторожно ступили вовнутрь. Акива попытался взять в руки стоявшую у входа на камне масляную лампу.
– Ничего не трогать! – скомандовал Даниэль, – пусть все вещи остаются на своих местах! Йони не должен заподозрить визит непрошенных гостей в его отсутствие.
– Темно, дядюшка! – заметил Акива.
– Все равно тебе нечем засветить лампу. Удовлетворимся полумраком. Пещера невелика, свет проникает от входа. Глаза быстро привыкнут. Начнем с обследования стен.
– Я нащупал углубление, дядя!
– Хорошо, Акива. Я различаю там нечто вроде шкатулки.
Даниэль осторожно приподнял ларчик. Чересчур большой вес предмета не соответствовал его малой величине. Даниэль слегка потряс ларец, приложив ухо к днищу.
– Принести пару камней и отбить крышку? – вызвался Акива.
– Боже сохрани! – испугался Даниэль и аккуратно вернул шкатулку в углубление стены.
– Как же узнать, что находится внутри?
– Мне ясно это и так, хоть я и не могу видеть сквозь костяные стенки ларца. Несоразмерная тяжесть выдает золото, характерный звон намекает на ограненные алмазы и изумруды. Скорее всего, Йони хранит в шкатулке драгоценности, возможно, женские украшения. Сейчас проверим!