– А у мистера Блэквуда… есть какой-то другой интерес?
– Что?
– Ну, кто-то, у кого больше шансов?
– А, вы об этом. Не знаю. Если только на материке. С местными он особо не знается. Да и вообще он весь в делах, да и мисс Мэри требует внимания. Ей тут скучно, бедняжке, можно понять, к тому же работает она не меньше горничных. Вот хозяин и старается ее развлечь. То книжки привозит, которые она заказывает, то телескоп, то еще какую-то хитрую штуку. Ну и на концерты они выбираются, в театры. Когда время есть.
– Мне показалось, что мисс Блэквуд испытывает некие чувства к Джерри Бордони.
– Что-то такое у них было. Не хотелось бы злословить про мисс Мэри, она хорошая девушка. А этот Джерри шалопай, каких мало, я его с детства знаю. Толком ничему не учился, ни дня не работал. Конечно, мать в нем души не чаяла, совсем его разбаловала. Теперь он живет со старшей сестрой, она вдова с ребенком, так снова получается, что на всем готовеньком. Она домом занимается, а он знай проматывает наследство деда, да девчонок туда-сюда катает. Мистер Блэквуд был против их дружбы с мисс Мэри, и я его понимаю. У меня ж у самого две дочери, весь извелся, пока нашел им хороших мужей. К счастью, когда Блэквуды затеяли эту свистопляску с призраками в отеле, юный Джерри так обиделся, что носа сюда больше не кажет. Значит, Особорны живут сразу за мисс Кеннеди. Я говорю, Осборны, потому что так звали мать Джерри, миссис Кэрол до замужества. А следом за ними по дороге…
Я увидел, что открылись ворота гаража, и на дорожку выехал роскошный «Кадиллак Эльдорадо Севиль» трехлетней давности, напоминающий серебристый космический корабль. За рулем сидел Блэквуд. Он бросил сердитый взгляд на Горди, который тут же принял позу усердного землекопа.
– Роскошная машина. Только зачем такая на Тире?
– Пыль в глаза пускать, – философски заметил Горди, уже вернувший себе прежнее вертикальное положение и доставший из-за уха сигарету. – Зря он это. Мистер Блэквуд человек неплохой и платит работникам хорошо. Но на Тире задавак не любят.
– Вы начали рассказывать про следующий дом, тот что за Бордони. То есть за Осборнами.
– Ну да. Это Стоксдейлы. Доктор Эммет, его жена и дети. Иногда приезжают братья доктора Эммета, но чаще он сам, потому что у него практика в Лос-Анджелесе.
– Доктор Стоксдейл хорошо относится к Блэквудам?
– Нормально. Мисс Мэри часто ходит к ним в гости, особенно, если там какое-то общество собирается. Наверное, им там нравится разговаривать на умные темы. В ней есть класс, в нашей мисс Мэри. А больше ни с кем на острове доктор и сам не горит желанием общаться. Мы ж тут все деревенщина. В юности он дружил с Джонсебом Фэншоу, но теперь они просто здороваются, если в городе встречаются. Да Стоксдейлы тут только наездами. По уик-эндам или на каникулах, если еще куда-то не укатят на своей яхте.
– Понятно. А кто следующий?
– Ээээ… Толмаджи. Мать и сын. Не знаю, стоит ли вам к ним вообще заходить. Миссис Толмадж очень больна. По возрасту она, как я или мистер Блэквуд, но выглядит лет на двадцать старше. Она, бедняжка, почти не выходит из дома, говорят, все время на морфии. У нее есть сиделка, но сын, Алистер, все время живет с ней. Несчастный парень. Если ему удается доехать до города и выпить кружку пива в «Лисе» – уже праздник.
– Они знакомы с Блэквудами?
– Не думаю. Сами они никого не принимают, да и по гостям, ясное дело, не ходят.
– Печально.
– Да уж. Я работал в саду у миссис Толмадж, пока не перешел сюда. Бедняжка тогда еще выходила на берег и любовалась океаном. А сын ее ходил под парусом с Джерри, тот его всему учил. Алистер хорошо влиял на Джерри, а теперь парень спутался с этим Майком Креспи. Я ничего не имею против Адди и ее мужа, хорошие, работящие люди, – Горди снова перехватил лопату, чтобы подчеркнуть, что он тоже хороший, работящий человек. – Но сейчас молодежь такая пошла, что этой стране крышка настанет, помяните мое слово. Либо бьют баклуши, сидя на шее у родителей, либо идут в свои якобы университеты и все время против чего-нибудь протестуют. Все им не нравится, погляди ж ты. В наше время…
– Что насчет последнего дома? – прервал я начавшего обличительный разбег садовника.
– А эти хуже всех! – выплюнул он. – Чадвики. Якобы художники или музыканты. Черт знает что устраивают у себя дома.
– Мистер Блэквуд рассказывал, что у них был конфликт.
– Да все соседи на них жаловались. У Стоксдейлов и Осборнов дети, Сильвия Толмадж тяжело больна, а эти чуть ли не голыми разгуливают по берегу и музыку свою на всю мощь врубают по ночам. Однажды они принесли чучело с усами, на котором написали «фашист» и поставили его у нас прямо на крокетной лужайке. Мистер Блэквуда чуть удар не хватил. Грозился на них в суд подать за оскорбление личности.
Я поблагодарил Горди, угостил его своей сигаретой и отправился в путь, оставив садовника размышлять о дальнейшей судьбе розового куста и недостатках нынешнего молодого поколения.
Глава 24
Ворота, ведущие в первый коттедж, были закрыты, но калитку, как я обнаружил, можно было самостоятельно отворить снаружи, если просунуть руку через решетку и отвести шпингалет. Над коваными воротами красовалась витиеватая надпись: Villa Doran.
Едва я успел войти в калитку, ко мне навстречу с истошным лаем бросился уже виденный мною вчера пес по имени Тристан. Я никогда особо не любил собак и не мог похвастаться умением с ними обращаться.
Единственное, что я знал по опыту – здоровенная овчарка, сидящая у ноги караульного, представляет меньше непредсказуемой опасности, чем клубок шерсти, едва достающий тебе до щиколотки. В бытность полицейским офицером я испытывал острое желание вынуть пистолет наизготовку, если за дверью квартиры, в которую я стучал, раздавался вот такой высокий пронзительный лай. Такая собачка, может, и не убьет, но в лодыжку вцепится так, что потом месяц будешь хромать. К тому же почему-то маленькие собачки испытывают какую-то сосбую неприязнь к людям в форме. Может, хозяева специально со щенячества их натравливали на патрульных и почтальонов, это какая-то скрытая форма гражданского протеста, известная лишь в кругу собачников.
Тристан не атаковал сразу, но начал скакать вокруг меня, периодически нацеливаясь на правую штанину, рыча и показывая мелкие, острые, как у пираньи, зубы. Я сделал глубокий вдох, сдерживая искушение отправить адское существо точным пинком в ближайший куст живой изгороди.
– Тристан, Тристан, иди ко мне, негодник! – по дорожке ко мне спешила уже знакомая спортивная дама в соломенной шляпе. Она наконец настигла своего питомца и сгребла его могучими руками.
– Немедленно пошли в дом, плохой пес. Ты мешаешь маме работать в саду.
Казалось, она не обратила на меня никакого внимания. Мисс Кеннеди на вид было между сорока и шестьюдесятью, точнее было трудно определить. Под шляпой виднелось широкое загорелое лицо, а несколько лишних фунтов веса были равномерно распределены по всей основательной фигуре и явно не мешали ей переходить на рысь в погоне за своим псом. Я вспомнил портреты Аннет Доран времен пика ее голливудской славы – скульптурное лицо, тонкие брови вразлет, аристократический нос, белокурые волосы тщательно завиты и уложены. Неужели мисс Кеннеди и правда считает себя реинкарнацией актрисы?
– Нам ничего не нужно, – бросила мне женщина через плечо. – Не забудьте закрыть за собой калитку.
– Я не коммивояжер, мэм. Меня зовут Дуглас Стин, я действую по поручению мистера Блэквуда.
Имя соседа подействовало на женщину волшебным образом. Она плавно обернулась ко мне, безжалостно бросив Тристана на землю, и протянула руку со всем радушием, на которое была способна.
– Конрой, то есть мистер Блэквуд что-то хотел мне передать? Ах, зачем нам разговаривать на дороге, пойдемте лучше в дом. Я вас угощу чем-нибудь прохладительным.
Планировка в коттедже мисс Кеннеди мало чем отличалась от особняка Фэншоу. Просторный холл с лестницей на второй этаж и выходом в длинный коридор, большая гостиная с камином и видом на заднюю лужайку. На стенах я увидел портреты Аннет Доран в разных ролях. Как я понял, от оригинальной обстановки дома мало что сохранилось, поэтому мисс Кеннеди обставила гостиную в своем понимании мебели 20-х годов: вычурными ситцевыми диванами и оттоманками с витыми ножками, атласными креслами и массивным секретером в стиле ар-деко.
– Наверное, вы слышали об ужасном происшествии, случившемся сегодня ночью в отеле? – деликатно начал я.
– Ах, – прислонила она руку к объемной груди. – Полиция меня уже расспрашивала. Какой ужас. К счастью, мистера Блэквуда не было дома, не так ли? Я сказала, что ничего подозрительного не наблюдала. Их интересовало, не мог ли кто-то пройти через мой сад на участок мистера Блэквуда. Но это совершенно исключено. Мой маленький Тристан спит очень чутко. Если бы в саду был посторонний, он непременно бы залаял, не правда ли, моя радость?
Она погладила собаку, лежавшую у нее на коленях. Пес оторвал плотоядный взгляд от моей штанины и согласно тявкнул.
– Можно поинтересоваться, как давно вы живете на острове?
– Ох, дайте вспомнить. Лет пять, нет, шесть. Я… получила небольшое наследство, которое позволило мне приобрести этот дом. Я хотела организовать здесь музей Аннет Доран, но, к сожалению, наследники безжалостно избавились от всех ее вещей.
– Как вы относитесь к слухам о привидениях в отеле Блэквудов?
– Почему слухам? Я глубоко убеждена, что в этом доме и правда обитают духи. Я сама – тому доказательство. Когда я впервые приехала в отпуск на Тир, чтобы посетить дом несравненной мисс Доран, выставленный на продажу, то почувствовала, что какая-то сила буквально заставляет меня прийти на место, где умерла ее физическая оболочка. Я отправилась в бывший особняк Фэншоу, которым тогда владели какие-то люди… кажется, их звали Холлидеи. Они тогда искали покупателя на дом. Я зашла в комнату, где был проведен ритуал. Там на стене еще такое большое зеркало, я посмотрела на свое отражение. И вдруг отчетливо ощутила присутствие духа мисс Доран. Это было… необыкновенно теплое ощущение. Вот здесь, – она снова прикоснулась пальцами к бюсту, обтянутому желтой шелковой блузкой. – И я услышала голос Аннет у себя в голове, говорящий мне, что отныне все будет хорошо, и она вернется домой. И надо же – буквально через пару недель я узнала, что скончался один мой дальний родственник в Сакраменто и оставил мне кое-какие ценные бумаги. Это позволило мне немедленно уволиться со службы и приобрести особняк мисс Доран. Я знаю, что с тех пор ее дух живет во мне и радуется, что она снова находится в месте, которое так любила.