– Послушайте, Алистер, мы с мисс Бальтазар пришли сюда как частные лица. Всего-то хотим, чтобы ваша мать уделила нам немного времени. Вы можем уйти и вернуться с агентом Рэбиотом, тогда разговор уже примет официальный характер. Он даже может выписать официальный ордер на допрос вашей матери в качестве свидетеля.
– Вы не посмеете, – возмутился Алистер.
– Еще как посмеем. Когда речь идет о похищении и убийстве.
– Вы же не думаете, что моя мать может иметь какое-то отношение к смерти этого… ну, постояльца. И причем здесь похищение?
– Мы не будем тут стоять и препираться с вами вечно. Выбирайте – или мы вдвоем или ФБР.
– Хорошо, – Алистер поколебался мгновение. – Но не больше десяти минут. Мама быстро устает, что бы ни говорила мисс Ковальски. И я буду присутствовать при разговоре. Только накину на себя что-нибудь. Следуйте за мной.
Вслед за Алистером мы поднялись на второй этаж в просторную и светлую комнату с видом на море. Впечатление портил только нестерпимый запах лекарств и больного человеческого тела, который пропитал помещение, поскольку все окна были плотно закрыты.
На кровати, подпертая со всех сторон подушками, полусидела пожилая женщина в огромных очках и с интересом читала газету. Увидев нас, она отложила ее на одеяло и я с удивлением отметил, что раскрыта она была на разделе спорта.
– Алистер, дорогой, у меня гости? – спросила она тихим, но ясным голосом. У Сильвии Толмадж был неестественный румянец на бледных щеках и слегка болезненная одутловатость, но в целом она выглядела спокойной и умиротворенной. Короткие седые волосы были вымыты и аккуратно причесаны, как я решил, стараниями сиделки. Бледно-голубые глаза, окруженные сетью морщин и серой тенью, глядели с живым интересом. Я бы подумал, что миссис Толмадж выглядит неплохо для своих семидесяти, если бы не подозревал, что ей на самом деле лет на пятнадцать меньше.
– Присаживайтесь, молодые люди. Попробую угадать: вы какой-то новомодный доктор, которого мой сын заманил к нам на остров, а это ваша ассистентка?
– Нет, мэм. Меня зовут Дуглас Стин, я частный детектив, а это мисс Бальтазар, она консультирует ФБР. Мы пришли расспросить вас об обстоятельствах рождения Алистера. Если точнее, мы подозреваем, что он является на самом деле Джесси Кэрриганом, похищенным в марте 1933 года.
Глава 49
– Какая чушь! – выкрикнул Алистер. – И вы посмели явиться сюда с этими нелепыми обвинениями. Немедленно убирайтесь.
– Алистер, милый, перестань буянить, – улыбнулась Сильвия Толмадж. – Конечно, это полная ерунда. Он мой сын, а никакой ни Джесси Кэрриган. С чего у вас вообще появились такие нелепые фантазии?
– Доктор, который осматривал ребенка после рождения, оставил его описание в медицинской карте. В частности там говорится о родимом пятне под правой лопаткой. У Алистера оно есть.
– И это все? Да мало ли в мире детей с родимыми пятнами на спине? Я даже не была знакома с Кэрриганами. Люди совершенно не моего круга. Мы с отцом Алистера познакомились в театре. Я там танцевала, а Бен занимался декорациям. На самом деле он был великолепным плотником, просто мастером от бога. Мы поняли, что нас случайно… занесло в этот мир богемы. Мы поженились и уехали в Шотландию, где жила моя родня. Там Бен открыл свое дело. Мой дорогой Бен…
– Но вы гостили здесь, в этом доме. До того, как выйти замуж. Вы были одной из протеже Сент-Джона, не так ли?
– Да… это вам мой сын рассказал? Мне очень нравилось на Тире. Это были дни беззаботной молодости… Тут все были молодыми, красивыми и талантливыми. И верили, что мир принадлежит нам. Я хотела снова пережить это чувство… прежде, чем умру.
– Раз вы жили тут, то наверняка были знакомы с Гарретом и Барбарой Фэншоу. И Кэрриганами, которые у них гостили.
– Может, нас мельком и представили, – раздраженно сказала умирающая. – Но Алистер определенно мой сын! Он похож на Бена, как две капли воды.
Она махнула слабой рукой в сторону бюро, на котором стояла большая фотография серьезного мужчины в военной форме.
– Бен записался добровольцем в самом начале войны. И погиб в Дюнкерке.
Я был вынужден признать, что у Бена Толмаджа действительно было много общего во внешности с сыном, особенно угрюмая непримиримость во взгляде.
– Подождите, я сейчас вам докажу! – вскочил Алистер. – Если вы увидите документы, то прекратите этот фарс?
Он подбежал к бюро и начал копаться в ящиках.
– Вот тут мое свидетельство о рождении. Видите, родители Бенджамин Толмадж и Сильвия Толмадж, в девичестве Макалистер. Меня назвали в честь маминого родового имени. А вот тут наше путешествие в Саутгемптон на пароходе. Мое первое путешествие в жизни. Когда похитили этого вашего Джесси?
– Восемнадцатого марта 1933 года, – машинально ответила Лекси.
– Вот! А теперь смотрите – вот билеты на пароход из Нью-Йорка в Саутгемптон. Пятого марта мы уже отплыли из Америки, а двенадцатого сошли на берег, чтобы пересесть на следующий корабль до Глазго. Вот здесь все фотографии нашего путешествия. Когда похитили того ребенка, мы уже приехали в Кинлох, где отец присмотрел для нас дом.
– И он сразу купил этот дом? И открыл собственное дело? – спросил я. – И больше вы не выезжали из Шотландии, пока ваша мать не решила все это продать и приобрести коттедж на Тире?
– Именно так, – уверенно ответил Алистер.
– Тут написано, что ваш сын родился первого марта 1933 года в больнице в Саратога-Спрингс, штат Нью-Йорк. Что вы там делали, миссис Толмадж?
– Муж арендовал там маленький коттедж, – устало ответила она. – Мы не хотели, чтобы ребенок родился на пароходе. Как только родился Алистер, Бен немедленно поехал в Нью-Йорк и купил билеты на ближайшую удобную дату. А теперь уходите. Я очень устала.
Алистер выхватил у меня документы из рук и застыл в угрожающей позе.
– Еще пара вопросов, миссис Толмадж. Когда вы жили здесь, то не встречали девушку по имени Шэрил Линли?
– Шэрил? Конечно, я помню Шэрил. Она была очень веселой. Мы были в чем-то похожи, она также думала, что ее миссия – служить Искусству, а по сути была просто доверчивой деревенской девчонкой. Вот только я встретила Бена, а она так и продолжала витать в облаках.
– Но ведь у нее тоже был жених. Рудольфо Д’Аморе.
– Подлец он был. Обращался с ней, как с тряпкой. А сам все время поглядывал на богатых дамочек. Заигрывал с миссис Фэншоу, хоть она и была его старше минимум на десять лет. Подбивал клинья к Кэрол Осборн. Я вам скажу, нравы тут в те времена царили достаточно свободные. Фэншоу думали, что создадут на Тире что-то вроде колонии художников и поэтов… свободная любовь… все во имя Искусства. Глупышка Шэрил все принимала за чистую монету, даже терпела приставания Сент-Джеймса. А этот Руди… когда он понял, что ему тут ничего не обломится, что просто бросил ее.
– Вы не знаете, была ли Шэрил Линли беременна до вашего отъезда из страны?
– Беременна? Не думаю. Мы, правда, с ней не были такими близкими подругами, но, полагаю, о такой новости она бы мне написала. И ведь она так и не вышла замуж… Извините, я устала. Не могу больше разговаривать. Алистер, пусть они уйдут, и пришли ко мне Элизу.
Глава 50
– Значит, опять мимо, – сказала Лекси по пути назад. – Алистер не Джесси. Ты куда?
– Хочу поискать в библиотеке картографический атлас. Могу ошибаться, но интересно проверить, как далеко находится Саратога-Спрингс от озера Кайюнга.
– Значит, ты думаешь, что Сильвия Толмадж как-то связана с похищением?
– Тут есть много подозрительного. Ее сын родился днем раньше, чем Джесси. И они почти сразу уехали в Шотландию. А там словно по волшебству купили дом и открыли свой бизнес.
– Ты полагаешь, что Кэрриганы все-таки инсценировали рождение ребенка? Например, потому что у миссис Кэрриган случился выкидыш… Но это не имеет смысла. Если она опасалась выкидыша, то могла заранее лечь в больницу, как это делают все дамы ее возраста. И потом сын Толмаджей не мог играть роль Джесси до самого похищения. Они же вернулись с ребенком в Нью-Йорк, их там многие видели, тут не отделаешься куклой или болонкой, завернутой в пеленки.
– Где вас носит? – встретил нас в холле агент Рэбиот. – В Техасе уже рабочий день и мне перезвонил мой человек из Сан-Антонио. Он кое-что нарыл на Блэквуда, – добавил он, понизив голос.
– Так вот, в 1942 году Конрой Гесс вступил в брак некоей Летицией Блэквуд, – сказал Рэбиот, когда мы заперлись в кабинете. – Кстати, дама была старше своего мужа на двенадцать лет. Раньше она была миссис Джарвис С. Поттер, женой местного состоятельного скотовода. Они развелись за два года до этого и миссис Поттер вернула себе девичью фамилию. Причиной развода указана неверность со стороны мистера Поттера, так что первая супруга с помощью хорошего адвоката сумела неплохо себя обеспечить. Детей у них не было. И вот, спустя два года она вновь вышла замуж за вдовца с маленькой дочерью. Она официально удочерила ребенка, а муж взял фамилию жены. В 1948 году миссис Блэквуд скончалась от осложнений после гриппа. Ее главной наследницей оказалась падчерица, Мэри Энн Блэквуд.
– Довольно необычно, что муж взял фамилию жены. Правда, его можно понять, учитывая что его фамилия была Гесс. В 42-м не очень-то привлекала идея носить немецкую фамилию, да и миссис Блэквуд наверняка не стремилась стать миссис Гесс.
– Не просто Гесс. В свидетельстве о браке указано его полное имя. Рудольф К. Гесс. После женитьбы мистер Блэквуд официально стал пользоваться только вторым именем, Конрой.
– Рудольф Гесс?! Вот повезло парню46, – подала голос Лекси.
– Ну, его родители наверняка не знали, что дело так обернется. Представляешь, сколько Адольфов с началом войны побежали в мэрию, чтобы сменить имя.
– А можно разыскать имя первой жены Рудольфа К. Гесса? Оно не указано в документах на удочерение? – спросил я.