– Почему вы не уехали с острова? – спросил я, вмешавшись в этот поток откровений.
– А как я мог?! Я же был старшим. Эдмунд заявил, что уезжает, и отец наскреб последние гроши. Потом Изи собралась в какой-то косметологический колледж, потом близнецы. Никто из них не вернулся, а я должен был следить за фермой, тем более когда отец заболел. Ладно, думал я, по крайней мере я остался один. Теперь я смогу стать равным Джонсебу, я тоже здесь землевладелец. Возьму кредит, модернизирую ферму… Построю нормальный дом вместо этой хибары, в которой мы в детстве ютились вшестером, пока Джонсеб наслаждался своими хоромами на «Овечьей ферме». Но тут объявились эти маленькие говнюки, мои братья и сестры. Столько лет от них ни слуху, ни духу, ни цента ни прислали на хозяйство, а тут вдруг им всем сразу понадобились деньги. Решили сообща продать землю на Тире, отца определить в дом престарелых. Вот сволочи. Прислали сюда этих молокососов Тома и Генри якобы помогать на ферме, а на самом деле обрабатывать отца.
– Так разве это плохо? Продать землю. Все бы выиграли.
– Все?!! – взревел Катберт. – Нам бы пришлось делить деньги на пятерых, даже на шестерых, учитывая уход за отцом. И что бы я получил в итоге? Сущие гроши. Эдмунду нужно погасить карточный долг. Глупой сучке Изи деньги нужны на расширение практики ее мужа. Идиоты Том и Генри мечтают открыть какой-то совместный бизнес. Никто из них не вложил в эту землю ни капли пота. Для них это просто легкие деньги. И они хотели, чтобы я забрал свою ничтожную долю и убрался восвояси. Нет, сэр. Все это должен был получить я один. Я аккуратно давил на старика, чтобы он составил завещание и оставил всю землю только мне. Только я ее заслуживаю. Так было до того, как появились эти двое говнюков и начали петь в уши отцу, как хорошо ему будет в комфортной лечебнице на материке.
– И тогда вы вспомнили о золоте?
– Дети слышат больше, чем думают взрослые, – усмехнулся Катберт. – Когда мы были маленькими, то много играли в шикарном доме Джонсеба и частенько подслушивали разговоры родителей. Тогда мы не придавали этому особого значения. Они что-то болтали о похищении и о выкупе, о том, что все это будет спектаклем, а дядя Гаррет говорил, что золото надежнее всего. Мы думали, что они планируют очередной розыгрыш или какое-то рождественское представление. Потом, когда сюда приехал чертов Блэквуд и начал всем опять трепать на каждом углу о «проклятии Обинаты», я кое-что вспомнил. Прочитал, все, что нашел о похищении Джесси Кэрригана, и узнал, что выкуп был уплачен золотом. И все сопоставил! – гордо выкрикнул он. – Деревенщина Берт первым догадался, что Гаррет похитил ребенка Кэрриганов и припрятал золото, как вам такое?
– Джонсеб тоже догадался, правда, по-своему, – сказал я. – Думаю, он кое-что вспомнил, а просматривая альбомы родителей, заметил сходство Джулии с Мэри Блэквуд. Но его не интересовал выкуп. Он хотел, чтобы правда вышла наружу, поэтому и послал старую фотографию в ФБР.
– Джонсеб всегда был мямлей, которому все доставалось на фарфоровом блюдечке. Я тоже был наследником Фэншоу. И слышал старые легенды о тайных пещерах на утесе, в которых наши предки прятали контрабанду. И решил найти вход. Я всегда хорошо лазил по скалам в отличие от Джонсеба, который так и не смог преодолеть свой детский страх. В итоге я обнаружил пещеру, труп, заваленный камнями, и пустые ящики. И решил, что либо Блэквуд нашел клад, либо он спрятан где-то еще.
– После этого вы стали пробираться в отель и обследовать дом и сад, переодевшись в японский костюм?
– На кретинах сработало, – сплюнул Хиггс.
– Я понимаю, как вы нашли люк в тоннель. Но как вы догадались, какой код открывает замок с обратной стороны? Разгадали загадку на книжной полке в библиотеке?
– Какую на хрен загадку? Вначале я испугался, когда увидел кодовый замок, подумал, что придется выбираться через сарай, а там Блэквуд посадил какого-то громилу. Но потом быстро догадался. Конечно, слюнтяй Гаррет выбрал дату рождения своего ненаглядного сыночка.
Мне правда показалось, что для необразованной деревенщины Катберт Хиггс удивительно быстро соображает. Возможно, годы обиды отточили его разум для определенных целей.
Глава 56
– Вы обшарили покои Блэквуда, когда думали, что его не будет ночью в отеле. Правда, вы не знали, что он нанял меня, чтобы караулить призрака, поэтому были вынуждены спрятаться в тайнике за зеркалом, когда увидели свет моего фонаря в коридоре. Перед этим вы уже испытали шок, столкнувшись с мсье Адоре. Вы решили, что это Блэквуд устроил вам засаду, поэтому напали на него, чтобы выведать, куда он дел золото. Когда поняли свою ошибку, вам пришлось убить свидетеля и бросить его возле лестницы в надежде, что полиция решит, что он умер в результате случайного падения.
– Я не хотел никого убивать, – пробурчал Хиггс. – Это правда получилось случайно. Какого черта этого придурка понесло среди ночи с этой кретинской свечой в их тупую спиритическую комнату. Со спины я принял его за Блэквуда и схватил его за шею, чтобы вытрясти наконец правду о моем золоте. Может, я его слишком сильно встряхнул, потому что он вдруг обмяк у меня в руках.
Слишком сильно пощекотал фомкой по черепу, подумал я, вспомнив заключение доктора.
– А что с Фэншоу? – напустился на Хиггса агент Рэбиот. – Его вы тоже убили, потому что он призвал на остров Бюро и мог прервать ваши поиски?
– Что? Я пальцем не трогал Джонсеба! Столько раз я представлял себе, как он разбивает свою самодовольную башку о камни, сверзившись с чертова утеса… Но чтобы тронуть своего дядю?! И к тому же, как я мог это сделать, а? Вы же встретили нас на дороге через холмы. А до этого я все время был со своими клятыми братьями, мы расфасовывали и грузили уголь в пикап.
– Джонсеба Фэншоу убил Блэквуд, – сказал я.
– Что? Как?
– Он отвез вас в город на своей шикарной машине, если помните, агент Рэбиот. Фактически на тот момент он был единственным, кто знал, что вы агент ФБР, и мог подслушать наш разговор в кабинете на первом этаже, чтобы понять, что речь идет о деле Кэрригана. Думаю, он хотел немедленно отправиться к Фэншоу, чтобы поговорить с ним, ведь он сразу догадался, кто мог прислать эту фотографию, даже у нас это не заняло много времени. Но, услышав, что вам нужна машина, решил воспользоваться моментом и создать себе алиби. Все привыкли к тому, что Блэквуд ездит по острову только на своем монструозном «кадиллаке». Поэтому он припарковал его на главной площади перед пирсом и отправился «по делам». Думаю, в эти дела входил также визит на почту, откуда он позвонил в дом Фэншоу и назначил ему встречу на утесе. Он наверняка нашел подходящий предлог – ведь Джонсеб сам пребывал в нетерпении, желая узнать, принесло ли его послание хоть какой-то результат.
Еще одно сложившееся мнение островитян о Конрое Блэквуде – что он из Сан-Антонио, города в центре Техаса, и не в ладах с морем. Никому и в голову не могло прийти, что франтоватый мистер Блэквуд, который с опаской заходит на лодку, не знает, с какой стороны крепится парус, и страдает астмой, может сам управлять моторкой. Но теперь мы знаем, что это на самом деле Руди Гесс или Рудольфо Д’Аморе – парень, страдавший астмой, но проявлявшейся только в душных дымных помещениях. Помните, сержант, вы рассказывали, что после ритуала Руди был весь красным и тяжело дышал? В остальном Руди был прирожденным моряком. Умело управлял любыми лодками, нырял за мидиями. Не расскажете, где на самом деле прошло ваше детство, мистер Гесс?
– Идите к черту.
– Поэтому никто не подумал, что Конрой Блэквуд может надеть рыбацкий плащ и кепку, высокие сапоги, а потом пойти к дальнему пирсу, чтобы «одолжить» лодку рыбака Брайанта, который имеет обыкновение страдать запоями и оставлять ключи за приборной панелью. Все привыкли, что мальчишки берут его моторку покататься, и когда ее вернули в течение получаса, никто не обеспокоился. Этого времени Блэквуду хватило, чтобы доплыть до северного пляжа, подняться по тропинке и встретить Фэншоу на утесе. Он вовсе не хотел с ним разговаривать. Просто улучил момент и столкнул его вниз на скалы до того, как мы добрались до Джонсеба и побеседовали с ним о его догадках. Потом он вернулся в порт, пришвартовал моторку на прежнем месте, снял рыбацкий костюм и на всякий случай устроил скандал с Джерри Бордони по поводу неправильно припаркованной машины. Затем походил еще по городку, засветился в разных лавках, на всякий случай пришел в контору Фэншоу, чтобы договориться о завтрашнем отъезде Мэри. И демонстративно уехал домой на своей заметной машине.
– Вы ничего не докажите, – заявил Блэквуд. – Мне уже надоели ваши фантазии, Стин.
– Да я и не собираюсь ничего доказывать. В чем смысл? Тридцать лет все считали, что Джесси Кэрригана похитили злоумышленники. Что Обината покончил с собой, чтобы обратиться в злого духа, который преследует всех участников вызвавшего его ритуала. Что Гвидо Бордони убил супругов Фэншоу из-за любовной интрижки. Разве кому-то потребовались для этого железные доказательства? А теперь посмотрите на всех присутствующих. Они уже убеждены, что вы убийца. Может, с теми давними преступлениями это уже и не сработает, но вы просчитались с жителями маленького острова при убийстве Джонсеба Фэншоу. Думаю, если сержант Хэдман опросит всех работников порта, кто-нибудь обязательно вспомнит, что видел вас, идущего к лодке в рыбацком костюме. Тед, а еще наверняка и пара других моряков вспомнят, что видели лодку, направлявшуюся в сторону северного пляжа. Может, даже кто-нибудь видел, как вы поднимались на утес. И – совсем не удивлюсь – как стояли на его вершине вместе с Джонсебом Фэншоу. Свидетели выстроятся в очередь. В сочетании с остальными данными этого будет вполне достаточно для присяжных.
Впервые Блэквуд проявил страх. Только теперь он осознал, что весь Тир действительно может выступить против него и даже пойти на ложные показания. Не могу сказать, что меня радовала эта сторона правосудия. Я видел в глазах Хэдмана, Джерри Бордони, Одри Фаррар и даже Тому Футагавы решимость и жажду мести. Выражение темных глаз Мэри Блэквуд я так и не мог прочитать. Даже Катберт Хиггс глядел на Блэквуда, как на особо вредный вид насекомого, словно сам не мечтал столько лет столкнуть своего ненавистного родственника с утеса. Нет, я определенно был счастлив, что сам живу в перенаселенном человеческом муравейнике, где соседи едва здороваются друг с другом.