И они оба пошли к сожженному городу, увязая в глубоком песке. Керрик безмерно устал и мечтал только об отдыхе. Но как тут отдохнешь? Неужели кто-то из иилане’ уцелел? Это едва ли возможно. Когда погиб их город, фарги и иилане’ умерли – каждая из них сразу стала отверженной. Когда случалось, что иилане’ изгоняли из города, в ее организме совершались необратимые изменения и она погибала – он сам видел это. Но встречались и исключения: например, Дочери Жизни не умирали, как остальные… Придется проверить.
– Они показались из полусгоревшей рощи, – сказал Керидамас. – Одного мы убили, а другие снова попрятались. И Симмахо сказал, что тебе, маргалус, может быть, захочется самому сразить последних мургу.
– Да! – воскликнул Херилак.
Керрик устало покачал головой:
– Да подожди ты убивать. Надо посмотреть, кто это. А лучше – пусть живут. Я поговорю с ними.
Они пробирались между обгорелых деревьев; повсюду валялись мертвые тела. Дорога привела их на амбесид, и Керрик в ужасе замер перед горами трупов. Все как будто были целы – ни ожогов, ни ран, – и все мертвы. И все до единой лежали головами к задней стене. Керрик тоже поглядел туда, на трон, на котором некогда восседала Вейнте’, теперь обгоревший и пустой. Топча друг друга, фарги и иилане’ пробивались туда, надеясь на помощь эйстаа. Но не было ее в живых, трон опустел, и город умер. Тогда умерли и они.
Первым шел Керидамас, осторожно ступая между распростертыми телами; Керрик, чье лицо словно окаменело, шел следом. Столько мертвых!.. Надо что-то делать, пока не начали разлагаться. Хоронить? Их слишком много. Надо что-нибудь придумать.
– Там, впереди, – указал копьем Керидамас.
Симмахо подошел к обгорелой изломанной двери и заглянул внутрь, но ничего не увидел: было очень темно. Заметив Керрика, он показал ему на лежавший здесь труп иилане’ и перевернул его ногой. Керрик мельком взглянул на него, потом наклонился, чтобы рассмотреть получше. Это место показалось знакомым – это ханане.
– Это самец, – пояснил он. – Там, внутри, должны быть одни самцы.
Симмахо пнул труп ногой. Как и многие тану, он удивлялся, что злобные мургу, с которыми они бились, все до одной самки.
– Он хотел убежать, – объяснил Симмахо.
– Самцы не сражаются… Они вообще ничего не делают. Их запирают здесь.
Симмахо был явно озадачен.
– Почему же тогда он сразу не умер, как остальные?
«В самом деле, почему?» – размышлял Керрик.
– Самки умерли, когда погиб город. Они не могут жить вне его. Когда их изгоняют из города, случается то же самое. Только в чем причина, я не знаю. Но в том, что для них это смертельно, ты можешь убедиться сам – взгляни по сторонам. Похоже, что самцы, которых всегда держали в изоляции, вдали от прочих, были в какой-то мере отверженными, а потому гибель города не повлияла на них.
– Теперь они умрут от наших копий, – проговорил Херилак. – И сейчас же, а то сбегут ночью.
– Ты же знаешь, они никуда не ходят по ночам. К тому же отсюда нет иного выхода. Прекратим же проливать кровь и отдохнем до утра. Будем есть, пить и спать.
Никто не возражал. Заметив на уцелевшем дереве водяной плод, Керрик сорвал его и показал всем, как из него напиться. Пищи не было, но усталость была сильнее голода, и все вскоре уснули.
Не спал только Керрик. Он устал не меньше других, но пережитое не давало ему уснуть. Ветер разогнал на небе облака, появились первые звезды. Наконец усталость взяла свое, и он крепко заснул и проснулся, когда заря уже осветила небо.
Кто-то шевельнулся в утреннем сумраке, и Керрик разглядел Херилака, с ножом в руке пробиравшегося ко входу в ханане.
– Херилак, – негромко окликнул он, с трудом поднимаясь на ноги.
Охотник обернулся. Увидев Керрика, он немного поколебался, потом сунул нож за пояс и пошел назад. Чем, какими словами можно было уменьшить терзавшую его боль? Все происшедшее не притушило в Херилаке ни гнева, ни ненависти, а только обострило его страдания. Может быть, буря в его душе скоро уляжется. Может быть…
Керрик глотнул из водяного плода. Нужно еще столько сделать. Но прежде всего надо проверить, не уцелел ли кто-нибудь из иилане’ в ханане. Он посмотрел на свое копье. Брать или не брать? Внутри могут оказаться самки, еще не знающие о гибели города. С копьем наперевес Керрик шагнул за обгорелую дверь.
Повсюду еще дымились угли. Пламя прошло везде, по прозрачной крыше и стенам. Пахло дымом. Держа копье наготове, он прошел по залу – единственной части ханане, которую ему довелось видеть, – вышел в коридор и попал в другое помещение. Здесь пахло горелым мясом. Потолок сильно выгорел, и можно было разглядеть ужасную картину.
У ног Керрика лежал обгорелый труп Икеменд, хранительницы ханане, с широко раскрытым в предсмертных муках ртом. За ней громоздились трупы ее подопечных. Комната была полна обгоревших тел. Керрик поежился, отвернулся и направился дальше.
Он блуждал по лабиринту комнат и переходов, большей частью испепеленных огнем. Но встречались и зеленые ветви – молодая поросль почти не поддалась огню. Сделав очередной поворот, он очутился в каморке с нарядными коврами на стенах и мягкими подушками на полу. С круглыми от страха глазами к стене жались два юных самца. Увидев его, они застонали:
– Смерть пришла! – и закрыли глаза.
– Нет! – громко крикнул Керрик. – Глупым самцам слушать высшую!
Глаза открылись и с изумлением уставились на него.
– Говорите! – приказал он. – Где остальные?
– Ой, у говорящей в руках острый зуб, он убивает, – простонал один из самцов.
Бросив копье на циновку, Керрик шагнул в сторону:
– Смерть ушла. Вы одни здесь?
– Одни! – проскулили оба, их ладони окрасились в цвет ужаса.
Керрик заставил себя не сердиться на глупых созданий.
– Слушайте меня и молчите! – приказал он. – Я – Керрик-сильный-и-знатный-что-сидит-рядом-с-эйстаа. Вы слыхали обо мне? – Оба торопливо сделали знак согласия. Быть может, весть о его бегстве не дошла до затхлого мирка ханане. А может, они просто забыли. – А теперь отвечайте на мои вопросы. Сколько вас здесь?
– Мы спрятались, – начал тот, что помоложе. – Мы играли; остальные искали нас. Я был там. Елкиман спрятался вместе со мной, а Надаске’ – за дверью. Но другие так и не появились. Что-то случилось. Было тепло и приятно. Но скверный запах драл нам горло и ел глаза. Мы позвали Икеменд, но она не пришла. А мы боялись выходить. Я очень испугался – меня потому и зовут Имехеи, – но Елкиман очень смелый. Он пошел вперед, мы за ним. И я не могу сказать, что мы увидели, это было ужасно. Мы решили уйти из ханане, хотя это и запрещено, – и Елкиман уже вышел, а потом он закричал, и мы убежали обратно. Что с нами теперь будет?
Действительно, что их ждет? Неизбежная смерть, если сюда забредут охотники. Они увидят мургу, зубастых и свирепых врагов. Но Керрик-то знал, что перед ним слабые, глупые создания, не умеющие даже позаботиться о себе. Он не мог допустить, чтобы их убили, он уже устал от крови.
– Оставайтесь здесь! – приказал он.
– Но мы боимся, мы хотим есть, – заныл Имехеи.
«Мягкий-на-ощупь» – так переводилось его имя. Второй же, Надаске’ – «выглядывающий-в-щелку». Дети, хуже чем дети, ведь им никогда не стать взрослыми.
– Молчать! Здесь есть вода, а накопленный жирок позволит вам поголодать немного. Не выходите из этой комнаты. Еду вам принесут. Понятно?
Они успокоились, выражая жестами повиновение и доверие. Ну и самцы! Подобрав копье, Керрик оставил их. Выйдя из ханане, он столкнулся с Херилаком. За ним теснились его охотники. Саску во главе с Саноне держались в сторонке.
– Мы уходим! – объявил Херилак. Он уже взял себя в руки, и гнев его сменился холодной решимостью. – Мы сделали то, зачем пришли. Мургу и гнездо их уничтожены. Больше нам здесь делать нечего. Мы возвращаемся домой.
– Надо остаться. Еще не все сделано…
– У тану здесь нет больше никаких дел. Керрик, ты был нашим маргалусом и вел нас против мургу, мы тебя почитали за это и повиновались тебе. Но теперь мургу уничтожены, и ты больше не командуешь нами. Мы уходим.
– Значит, ты, могучий Херилак, говоришь от лица всех тану? – сердито спросил Керрик. – Я не помню, чтобы охотники тебя выбирали. – Он повернулся к ним. – Херилак говорит от имени всех вас… или у каждого свое мнение?
Разгневанный Керрик переводил взгляд с одного лица на другое, и люди смущенно опускали глаза. Саммадар Сорли шагнул вперед:
– Мы думали, мы говорили. Херилак говорит правду. Нам здесь ничего не нужно. Дело сделано, и нам нужно успеть домой еще до зимы. Мы выступаем, Керрик. Твой саммад на севере, а не здесь.
Армун. Зачем ему этот город мертвых? Она его саммад, она и малыш. И Керрик едва не поддался искушению немедленно выступать на север. Но позади Сорли стоял Саноне, а с ним все саску, и они не двигались с места. Обернувшись к ним, Керрик спросил:
– Что скажут саску?
– Мы уже говорили и еще не закончили разговор. Мы только что пришли сюда, и нас ничто не гонит, подобно тану, на холодный север. Мы понимаем их. Но нам нужно другое.
– Давайте немного повременим, – попросил Керрик, обращаясь к охотникам. – Посидим, покурим, обсудим… Потом решим.
– Нет, – ответил Херилак. – Все уже решено. Мы сделали все, зачем пришли сюда. Мы уходим. Сейчас.
– Но я не могу уйти прямо сейчас, – проговорил Керрик, все еще надеясь, что его поймут. – Я тоже хочу вернуться. Там Армун, там мой саммад, но я не могу уйти сейчас.
– Я позабочусь об Армун, – отвечал Херилак. – Она будет под моей защитой в моем саммаде, пока ты не вернешься.
– Мне еще рано уходить. Я хочу подумать.
Последние слова Керрик произнес уже в спины охотников. Решение было принято, разговоры окончены. Битва завершилась, и каждый охотник вновь сам себе господин. Они молча уходили вслед за Херилаком по тропе, исчезавшей среди деревьев.
И никто даже не оглянулся. Ни один тану. Керрик смотрел им вслед, пока последний охотник не пропал из виду. Ему казалось, что какая-то часть его ушла вместе с ними. Хотелось догнать их, упросить не торопиться или просто отправиться вслед за охотниками по той тропе, что приведет к Армун.