— А все-таки, Константин Петрович, как по-вашему, почему молчит разумная Вселенная?
— Причин тут много. Во-первых, найти сигнал внеземной цивилизации в принципе чрезвычайно сложная задача. Слишком велика область поиска, и вряд ли, по моему мнению, можно надеяться на успех, если не объединить научные и технические усилия в общепланетном масштабе. Кроме того, что скрывать, мы надеемся, что нас вызовет на связь «кто-то» технически более развитый, а этого может и не быть. Наши соседи, например, могут находиться на одном уровне развития с нами или же на более низком. А создать такой радиомаяк, чтобы он был замечен очень далеко во Вселенной и к тому же был экологически безвреден для нас, человечеству пока не под силу.
Кроме того, существует гипотеза о конечном сроке существования развитых цивилизаций. Исчезнувшие цивилизации могли нам «телеграфировать», когда на Земле и разумной жизни-то не было. Гипотез о молчании разумной Вселенной много. Я согласен с мнением члена-корреспондента АН СССР Н. С. Кардашева, что проводимые на сегодняшний день эксперименты можно считать лишь отработкой методики поиска, но не самим поиском сигналов внеземных цивилизаций. Годы исследований помогли ясно осознать грандиозность проблемы СЕТИ, ее исключительную сложность.
Ну а то, что земляне получат от контактов с внеземной цивилизацией, это всесторонне обыгрывают в своих произведениях писатели-фантасты.
— Я и задам вам, Константин Петрович, вопрос из области фантастики: каким вы представляете внешний облик наших братьев по разуму?
— Предпочел бы, чтобы наши собратья по разуму были похожими на нас или такими, как показал их в повести «Звездные корабли» замечательный писатель Иван Антонович Ефремов. Повесть написана еще в 1946 году. Я недавно перечел ее, получив очередной том «Библиотеки приключений», и обратил внимание на время ее создания. В те нелегкие годы немногие думали о космосе. После суровых военных лет Иван Антонович своей повестью как бы вновь зажигал звездную мечту для тех, кому предстояло прокладывать дорогу в космос.
— Фантастика… Популярнейший сегодня жанр. Многим она и прежде помогала выбрать профессию, направление исследования. Вы сами — живой пример. Возьму еще один — из близкой вам космической области. Основоположник теоретической космонавтики К. Э. Циолковский в своей работе «Исследование мировых пространств реактивными приборами» писал: «Стремление к космическим путешествиям заложено во мне известным фантазером Ж. Верном. Он пробудил работу мозга в этом направлении. Явились желания. За желаниями возникла деятельность ума. Конечно, она ни к чему бы не повела, если бы не встретила помощь со стороны науки».
В своих воспоминаниях член-корреспондент Академии наук СССР В. С. Емельянов рассказывает, что фантастику любил и основоположник практической космонавтики С. П. Королев. Любил и продолжал читать, хотя времени для нее почти не оставалось. Мне хотелось бы остановиться на одном эпизоде. Однажды в перерыве между заседаниями на сессии Верховного Совета СССР Сергей Павлович стал рассказывать Емельянову о загадке спутников Марса — Деймоса и Фобоса. (Кстати, их существование предсказано английским фантастом Джонатаном Свифтом в его знаменитых «Путешествиях Гулливера», вышедших в 1726 году. Сами спутники были открыты в 1877 году.) Одна из гипотез, объяснявшая их странное поведение, состояла в том, что спутники Марса внутри полые, а значит, имеют искусственное происхождение. Эту гипотезу выдвинул астрофизик И. С. Шкловский, ранее активный сторонник существования внеземных цивилизаций, а ныне — не менее активный их противник. «Ну, а ты-то, что так волнуешься? Почему эта фантастика так тебя привлекает?» — перебил Емельянов Королева. — «Как почему? — удивился и даже остановился Королев. — Ведь, если они действительно полые, значит, созданы разумными существами… Стало быть, на Марсе действительно была высокая цивилизация и ее остатки, по-видимому, действительно сохранились. Не может быть, чтобы все исчезло! Должно сохраниться!.. Я хочу решить одну частную задачу, которая могла бы стать прологом к полету на Марс… Установить, действительно ли спутники Марса полые. А если они полые, надо измерить толщину стенки хотя бы одного из них. Такую задачу сейчас решить можно… А я не хочу на этом останавливаться. Если я решу эту задачу, тогда можно будет подумать и о решении более сложных… Ведь только подумай, что нас может ожидать на Марсе, если его спутники в самом деле искусственно созданные тела?!
Развитие земной цивилизации шло одними путями, а если на Марсе была цивилизация, то вовсе необязательно, чтобы ее развитие шло так же, как и на нашей Земле. Разве не захватывающая перспектива — познать эти пути развития? Ведь это открывает значительно больший простор, чем XV век — век географических открытий».
Это, по-моему, красноречивый эпизод, подтверждающий животворность фантастических идей, говорящих в пользу фантастики в наше время… Что вы думаете, Константин Петрович, о путях развития научно-фантастической литературы?
— Действительно, книги фантастов, как и фантастические гипотезы, привлекли в космонавтику немало людей. И, думается, не только благодаря рассказам о захватывающих проектах межпланетных полетов, а еще и потому, что со всем, связанным с освоением космоса, полетами, космической техникой, имеют дело люди любознательные, пытливые, творческие.
В древнейшей фантастике — легендах и мифах — уже находит отражение космическая мечта. О полетах к другим небесным телам говорилось в «Диалогах» древнегреческого писателя Лукиана Самосатского, написанных во II веке новой эры. Его герои совершили полет на Луну. Конечно, этой книге, ставшей литературным событием, не могло не предшествовать появление первых научных воззрений на Луну как небесное тело, в представлении древних — обитаемое.
Интересно, что уже первые «космические» произведения связывали полет на другие небесные тела с проблемами земными — социального и мировоззренческого характера. Причем, «Диалоги» Лукиана носили явно критический, пародийный, иронический характер.
Начиная с дантовской «Божественной комедии», идея космического полета в социальном смысле несет не только критический, но и позитивный характер. Теперь Луна и планеты — любимые объекты утопистов, с космическими мирами связываются представления о более совершенных общественных устройствах.
В начале XVIII века, уже после работ Николая Коперника и Джордано Бруно, и, очевидно, не без их воздействия, появился когда-то знаменитый, а теперь забытый роман Ф. Годвина «Человек на Луне». На Луне оказалось то же самое идеальное общество. Через несколько десятков лет блистает романами легендарный Сирано де Бержерак. Один из них назывался «Иной свет, или Государства и империи Луны», а другой — «Космическая история государств и империй Солнца». И в произведениях Бержерака существующие на Земле порядки высмеивались через утверждение неких космических идеалов.
Вполне естественно, что некоторые авторы пытались представить, как человек сможет достичь других небесных тел. Сирано де Бержерак уделил этому вопросу большое внимание. Им было рассмотрено более десятка способов передвижения в космосе, включая такие популярные тогда в литературе, как упряжки гусей и орлов (наивно даже с точки зрения второй половины XVII века). Неожиданно мы наталкиваемся на совершенно удивительную вещь: Сирано предложил применить… ракеты!
Это можно было бы посчитать за гениальное интуитивное предсказание, если бы Сирано был ученым. Действительно, неисповедимы пути человеческой мысли! За триста лет до реальных космических ракет случайно угадать такое…
В конце XVIII века появилась научно-фантастическая литература, и тема космических путешествий сразу заняла в ней подобающее место. Одним из первых авторов был Иоганн Кеплер — «Сновидения, или Лунная астрономия». Постепенно космические идеи стали переходить в сферу философскую.
Наша русская мысль может гордиться вкладом писателя и философа Владимира Федоровича Одоевского в развитие идей космического полета. Интересным представителем «космической философии» был еще один наш соотечественник — А. В. Сухово-Кобылин, известный драматург прошлого века. Его труд называется «Учение всемира». В нем он утверждал, что человечество в своем развитии должно пройти три этапа: земной, солнечный (то есть в пределах солнечной системы) и звездный.
— Все, кого вы назвали, были романтиками в полном смысле слова. Как это важно… Вот и эпизод с Королевым, который я привел, раскрывает ту же особенность русского гения: у серьезного ученого-практика была душа романтика. Не романтика ли в начале 30-х годов позвала юного Сергея Королева вместе с небольшой группой единомышленников в долгую дорогу к звездам? В то время даже некоторым серьезным ученым ракетные дела «гирдовцев» казались безумной затеей. И все-таки энтузиасты добились своего: многие из той группы — Королев, Тихонравов, Победоносцев — непосредственно проложили путь в космос Юрию Гагарину.
Любил фантастику и Юрий Гагарин. По его словам, во многом она способствовала зарождению его звездной мечты.
— Романтика, одержимость мечтой важны в любом деле, особенно в научном поиске… И в художественном. Потому-то ближе всего к идее космического полета оказалась научная фантастика. Под влиянием произведений Жюля Верна, Герберта Уэллса, Алексея Толстого, Александра Беляева, Ивана Ефремова многие молодые люди увлеклись космонавтикой и стали видными специалистами в этой отрасли.
Да я и сам читал в свое время с удовольствием «Аэлиту» и «Гиперболоид инженера Гарина» Алексея Толстого. И мое школьное увлечение энергетическим электролучом, возможно, было навеяно гаринским гиперболоидом.
Фантастика сегодня популярна во всем мире. Характерно, что среди писателей-фантастов есть и ученые. И это закономерно. Ведь один из основоположников советской фантастики Иван Ефремов — ученый, доктор наук. Хочется в связи с этим вспомнить А. Днепрова, «Уравнения Максвелла» которого не стареют ее временем.