Правитель французский утверждал, что в европейскую политику внедрил язык простой и открытый. В иные прекрасные мгновения революции держал он слово; нынче простота сия в том состоит, чтобы объявить во всеуслышание, что сей правитель может соседей безнаказанно задевать. Вы лучше сделаете. Подадите пример правдивости и прямоты; начали уже так поступать. О мой Герой! Не сходите с прекрасного этого пути.
Папа правительству французскому выдал эмигранта, которого Россия приютила[339]; по всей вероятности, постигнет его судьба несчастного Энгиенского. – Убийства эти носят революционный характер, и будь даже доказано неопровержимо, что следует во всех случаях судьбу великой нации подвергать опасности ради отмщения за смерть одного человека, осторожность требует подобные злодеяния по возможности скрадывать, ибо ныне тщетно стали бы мы пытаться их побороть с оружием в руках. Война их число лишь умножит, а деспотизму нарождающемуся она даже более полезна, чем вредна деспотизму окрепшему.
Если бросите Вы, Государь, взгляд внутрь Империи Вашей, новые отыщете причины для сбережения мира; скажу лишь об одной, которая всех прочих важнее. Чтобы осуществить все благодетельные свершения, которые Вы для блага Вашего народа замыслили, обязаны Вы править самодержавно. Однако, стоит Вам объявить войну, Вы самодержцем быть перестанете; в зависимость попадете от тысячи нужд вашей армии, а главное, от тех, кто эти нужды удовлетворяет; меж тем в мирное время Вы, напротив, повелеваете всеми действиями каждой ветви администрации Вашей, ускоряете или замедляете по собственной воле движения каждого, кто Вам служит. Судите сами.
Какие бы последствия это письмо ни возымело, докажет оно Вам, что если порой советовал я Вам к резким прибегать мерам, тем не менее насилие ненавижу; не станете Вы отрицать, что нежную питаю к Вам привязанность, коя выше стоит всех соображений, какие могли бы меня побудить о сей материи умолчать. Смею даже ожидать, что по причине глубокой Вашей доброты благоволите Вы мне листок бумаги прислать с одним только словом «да» или «нет», чтобы меня в неведении не оставлять. А если бы нашлось у Вас время к слову этому прибавить ответ, который благоволили Вы мне обещать на одно из писем моих, сделали бы бесконечно счастливым
Вашего Паррота.
Но он уже счастлив. Последнее Ваше в Дерпте пребывание, сей час навеки памятный никаких мне желаний не оставляет, кроме одного: сердце еще более чувствительное завести, чтобы Вас любить еще сильнее.
30. Г. Ф. Паррот – Александру I
Дерпт, 14 июня 1804 г.
Государь,
Дерзаю сегодня Вам напомнить одно из мгновений того восхитительного часа, какой Вы мне уделили при проезде через Дерпт; великодушно разрешили Вы мне Вам сообщать обо всех случаях, когда Университет в затруднительное положение попадает. Пользуюсь я этой возможностью с тем безграничным доверием, какое Вы мне внушили, с той безграничной любовью, какая Вам однажды чрезмерной показалась.
Главное правление училищ через посредство министра испросило у Вас 118 000 рублей в год на содержание гимназий и уездных училищ четырех губерний Дерптского учебного округа. В прошении этом та же самая штатная сумма упоминается, какую я у Правления испрашивал в прошлом году. Решено было тогда, что деньги от приказов общественного призрения четырех губерний войдут в состав этой общей суммы в 118 000 рублей.
В прошении министра значится, что и суммы, до сего дня городами предоставленные, не будут прибавлены сверх этой общей суммы. Вы это решение одобрили, а министр уже этот приказ в местные правления четырех губерний отправил.
Государь, знал я прекрасно, что многие города значительный вклад внесли на содержание училищ. Но я эти суммы для других целей предназначал. С одной стороны, есть такие города, как Рига и Дерпт, где жалованья, назначенного Правлением, учителям на жизнь не хватает. Не смог я уговорить Правление принять в расчет эти обстоятельства, потому что там стремятся в первую голову как можно большего единообразия во всем добиться, а между тем из-за огромной разницы между ценами в разных губерниях Империи единообразие это несправедливостью оборачивается. Итак, надеялся я этот недостаток исправить, уговорив начальство крупнейших городов нашего округа часть тех вносимых ими сумм употребить на улучшение жизни тамошних учителей. Другую часть, наиболее значительную, предполагалось пустить на содержание третьей разновидности училищ – городских начальных школ, которые до сих пор в общем проекте не были упомянуты, а между тем вне всякого сомнения нуждаются в них города, в отличие от деревень, коим приходские училища предназначены[340]. Риге, например, 14 таких школ требуются. Есть и еще одна потребность безотлагательная: нужны школы для девочек, о которых никто еще не позаботился. Государь, нравственность требует неукоснительно, чтобы девочки отдельно от мальчиков учились, но покамест ходят они в начальные школы все вперемешку. Объехал я нынешней зимой вместе с профессором Моргенштерном в качестве визитатора школы Лифляндии и еще сильнее в этой необходимости убедился, о которой прежде только в теории знал. Пришлось Университету после нашего доклада даже строгость употребить в одном случае, для рода человеческого унизительном.
На содержание этих новых школ мыслил я также пустить суммы, которые города в народное просвещение вкладывают, и уже уговорил начальство рижское (я в этом городе семь лет прожил) ввиду дополнительных издержек эти расходы удвоить. Уговорились мы, в ожидании большего, основать там 14 школ для мальчиков и 4 для девочек. Теперь с Дерптом веду о том же переговоры.
Как видите, Государь, если Ваш приказ исполнен будет, ни одному из проектов этих осуществиться не суждено. Но это еще не все. Города желают суммами, которые они на образование выделяют, сами управлять, по причинам, которые угадать и извинить легко. Они даже плату учителям не желают выписывать, чтобы свои деньги с казенными не смешивать. Итак, если пожелает казна их деньги со своими смешать, города не только от новых пожертвований откажутся, на которые уже почти согласились, но и суммы, прежде выделенные, постараются уменьшить до предела, потому что большая часть этих сумм выделена была в соответствии с особливыми декретами магистратов. Таким образом, понесет народное просвещение двойную утрату, бесконечно значительную по причине соображений вышесказанных.
Вот, Государь, один из тех случаев, когда только Вы можете гордиев узел развязать либо разрубить. Вообще не имеем мы права то оспаривать, что Вы уже подписали, и только разрешение, которое сами Вы мне дали обращаться напрямую к благодетельному Вашему сердцу, нынешний мой поступок оправдать может. Благоволите, Государь, указать мне, как Университету действовать должно, чтобы чаемой поправки добиться.
Второй же пункт университетских построек касается. Генерал Клингер, коего назначением Университет с каждым днем все больше счастлив, доложил Вам, вероятно, о том, что суммы, Вами на эти постройки великодушно выделенной, нам не хватит, и не преминул, полагаю, подтвердить, что имеет Университет резоны существенные, в чем он на месте смог убедиться[341]. Но вот чего он Вам наверняка не доложил и чего, пожалуй, даже не знает настолько, чтобы о том говорить: хотя многочисленные обстоятельства Университет оправдывают, если все же сочтете Вы нас в чем-то виновными, главная вина на мне лежит.
По правде говоря, ничего я не делал и не предлагал без единогласного одобрения университетского Совета. Но в ту пору из всех членов этого совета, по большей части иностранцев и недавно в Дерпт приехавших, был я единственным, кто кое-какие познания архитектурные имел, а вдобавок несколько лет уже в здешних краях провел, и потому была мне вверена эта часть. Если позже обстоятельства так сложились, что стоимость наших построек возросла, а я из цены исходил слишком низкой, надеюсь я, Государь, на Ваше снисхождение; поймете Вы, что мог я ошибиться, но выбора не имел; возненавидел бы Университет, когда бы хоть на миг допустил возможность исходить из максимы, гласящей, что лучше просить слишком много, чем слишком мало.
Быть может, Государь, предложат Вам комиссию учредить для расследования этого дела. Не сумеет эта комиссия увидеть больше, чем попечитель увидел, а из-за колебаний цены даже точную стоимость работ определить не сможет. Для того только ее учредят, чтобы на Университет тень бросить. Государь, сохраните свое к нам доверие в этом пункте, как и во всех прочих. До сей поры он единственным оставался, на который враги наши не покушались. Честность профессора Краузе во всей Лифляндии известна; это аксиома, которую покамест никто сомнению не подвергал. Напротив; позвольте мне, Государь, сделать Вам следующее предложение: отделите, если можно так выразиться, профессора Краузе от Университета. Дайте ему напрямую приказ выстроить те здания, какие Вы одобрили (за исключением обсерватории, которая на башне старой церкви оборудована быть не может и для которой отыскали уже место более надежное и удобное). Прикажите ему посылать попечителю в конце каждого года смету расходов на следующий год без учета тех сумм, какие Университет в этом году отложить рассчитывает. Пусть все постройки наши станут личным его делом. Ручаюсь за него всем тем добрым мнением, какое Вы о моей нравственности имеете. Краузе не принадлежит к людям обыкновенным. Чувствует он, чем человечество Вам обязано, чувствует, чем мы Вам обязаны, о потомках помнит[342].
31. Г. Ф. Паррот – Александру I
[Дерпт], 7 августа 1804 г.
Государь,
Долг мой велит мне Вам напомнить о последнем моем письме от 14 июня, где сообщил я Вам о двойном затруднении, в каком Ваш Университет находится, в отношении училищ и зданий. Благоволите его перечесть, если содержание его от Вас ускользнуло; благоволите мне ответить. Обещали Вы мне, что будете советы давать в подобных сложных случаях! – Кажется, будто мы для школ учебного округа, который Вы нашему попечению вверили, ничего не предпринимаем. Происходит это от тысячи скрытых препон, которые преодолеть нелегко. С частью справились мы, и 15 сентября несколько училищ откроем. Благоволите, Государь, устранить препону, над коей Вы один властны. Ведем мы с городами переговоры касательно начальных школ не без успеха. Даже Дерпт соглашается по доброй воле каждый год 1500 рублей на это дело жертвовать. Если же переймут у нас эти деньги, чтобы растворить в общей сумме, на гимназии и уездные училища выделяемой, тогда что же с начальными школами станется и в каком ложном свете переговоры наши предстанут? Государь! Дело важное и неотложное.