Утром я проснулся ещё до света. Сонный, как муха, но всё равно надо было вставать.
Ночевали в аиле Майи. Полночи я уговаривал Шасти, что всё со мной будет нормально, что вернусь и даже принесу ей яшму и бирюзу, о которых она мечтала.
В здешних бусах моей жене не хватало ярких камней, я пообещал достать.
Шасти успокоилась наконец. И даже дала мне несколько дельных советов. Я обещал, что буду максимально осторожен. Какой мне смысл погибать?
Вторые полночи я прощался с Майей и братьями.
Говорили и по делу, и просто так. Расспрашивал про род зайца, про то, как ведут себя деревенские не воинских родов. А потом вдруг заговорили про магию.
Самыми опасными в моём путешествии были не воины, а колдуны. Они могли разглядеть моё истинное лицо, могли заподозрить во мне шпиона не из-за того, что где-нибудь проколюсь, а из-за особого колдовского зрения.
Ничего подобного я в убитом колдуне вроде бы не заметил, но родным пообещал держаться от черных гадов подальше.
Темира и Ойгона больше всего беспокоил меч: как же я буду сражаться без своего меча? А я… Всё-таки юные — ничего не боятся. И кровь у них горячее.
Я думал про то, что там, в ставке терия Вердена, мой второй меч! Вот только как бы его достать?
Ставка — это такой палаточный лагерь — юрты, аилы… Это ведь не дворец, можно как-то и просочиться…
Все мои ещё спали, и Шасти спала, когда я встал тихонечко, подхватил одежду, кожаный мешок, что приспособил на спину, вместо рюкзака, и вышел на улицу одеваться.
Не хотел я никого будить, но Майя так же тихо поднялась и вышла меня провожать.
И Ойгон проснулся и тронул за плечо Темира. И ещё полдеревни вышло. Но так тихо, понимаешь, вышло, что жена не проснулась.
Бурка не вернулся, и я решил, что так даже лучше. Удрал он, наверное, в свои горы. Разуверился в подлых и злых людях, которые не ценят маленьких диких волков, а всё норовят домашнего подманить.
Но ведь и я Бурку не насовсем приручил. Пусть валит к своим и живёт вольным крылатым волком!
Тропа вильнула, отстали Темир и Истэчи, провожавшие меня. И я остался один.
Ещё поворот, и смолкли последние звуки, пропал запах жилого. Кругом были только горы и лес. И каменистая тропа, ведущая вниз.
Было прохладно, роса мочила мои любимые сапоги, подбитые кожей дракона. Непромокаемые, отличные сапоги.
Это было единственное, что я не согласился менять. Хорошие сапоги — половина успешной дороги.
В лесу я и в старой жизни ориентировался прекрасно. Очень любил ходить по грибы. Вот и сейчас представил себе, что вышел поутру на тихую охоту.
Шёл себе по тропинке и шёл. И к вечеру уже не только спустился с нашей горы, но и покинул условную «территорию барсов».
Дальше, согласно плану, нарисованному Ичином, я сначала запутал следы, прошагав полчаса по ручью, потом вышел на тропу, которой часто ходили охотники разных родов и стал спускаться по ней между гор, вниз в долину.
Был отсюда и более удобный путь — караванная тропа, но я выбрал скрытность и сравнительное бездорожье.
Под ноги ложился то хвойный лес, то небольшие долинки и горные речки.
Но в основном дорогу я выбирал по густому кедрачу, и потому вовремя заметил патруль. Четыре волчьих тушки промелькнули в небе и унеслись к югу.
Волки предупреждали меня, что волчьи всадники терия Вердена пытаются облетать до конца не покорённые земли. Не боятся, гады. Ну, ничего, этих-то и без меня встретят и приласкают стрелами.
Деревья стали редеть, и я понял, что свернул к болотцу.
Его мы планировали обойти, но… Я ощутил вдруг спиной чей-то пристальный взгляд! А потом услышал и хруст сухой ветки.
Кто-то шёл за мной!
Тогда я спустился до болотистой низинки и стал аккуратно забирать влево, чтобы сделать петлю и пройти по тому же месту.
И о-па — различил на сырой земле след обутой ноги! Побольше моей, но не намного.
Шасти — вот что я первым делом подумал. Не уговорил. Пошла следом! Вот же маленькая мерзавка!
Ну, ничего. Поймать её не составит труда. И надавать, наконец, по мягкому месту! И домой развернуть ещё не поздно. Тут дорога ещё более-менее безопасная.
Я остановился, сделав вид, будто собираюсь устроиться на ночлег. Разжёг костёр и стал раздумывать, как напугать посильнее неугомонную жену, чтобы неповадно ей было нарушать данные мне обещания.
Уважаемый читатель!
Поставьте автору
)) В день сомнений и грусти я посмотрю на него и мысленно скажу вам спасибо!
Глава 2Похищенная колбаса
Я осмотрелся. Идти в сторону болота мне совсем не хотелось. Да и растительность там виднелась такая вялая, что, несмотря на сгущающуюся тьму, укрыться за ней было нереально сложно.
Пришлось отправиться «за дровами» туда, откуда пришёл — в сторону леса.
Игнорируя тропу, где кое-как выживали чахлые хвойные деревья, я свернул влево, в ивняк, разросшийся из-за близости воды. В зарослях ивняка легко спрятаться.
Шёл я уверенно — здесь была всё-таки не «ночь под горой», когда в двух шагах ничего не видно. И луна довольно ярко светила.
Пáлево это, конечно. Дров было навалом и рядом с костром, того же сухостоя — умирающих на корню сосен.
Они задыхались от близости болота. Все нижние ветки были сухие — ломай и тащи. Чёрные и совсем не смолистые, они, конечно, дают мало тепла. Но ведь летом ночами можно и без огня, всё равно не замёрзнешь.
В общем, если бы я наблюдал сейчас за одиноким путником у костра — тут же засомневался бы в его разумности. Зачем это он вдруг попёрся с ножом в руке прямо в ночь? Якобы за дровами? Ну-ну…
Однако, Шасти — девчонка, должна поверить.
Я отошёл метров на пятьдесят-шестьдесят, чтобы самому не заблудиться и не потерять из виду свой маленький костерок, вырезал гибкий ивовый прут, плюхнулся в траву за лохматым кустом и приготовился жалобно орать: «Спасите! Помогите!»
Рассчитывал, что глупая девчонка потеряет голову, бросится мне на помощь, и тут-то я её поймаю. И устрою сеанс разоблачения магии.
Ведь договорились же, что со мной она не идёт! Ну что за самодеятельность, в самом деле?
Ну не мог я в такую рискованную авантюру ещё и жену с собой брать, даже если она начинающая ведьма.
Лежать в кустах на мягкой травке после целого дня пути было феерически приятно.
Небо было ясным, здоровенная луна казалась жёлтой, как жирные сливки. Хлебушка бы к ней…
Померещилось даже, что ночное светило больше, чем в моём родном мире. Но тут, скорее, виновато было отсутствие антропогенного фактора: самолёты не летали, машины не ездили.
И никаких тебе проводов в небе. И никаких вышек сотовой связи. И высоко в горах не мигает инопланетными огонёчками какой-нибудь современный телескоп.
Я сладко зевнул — поспать бы. Потом набрал полные лёгкие воздуха и… им же и подавился.
На меня сверху вниз с аппетитом и участием смотрела здоровенная жаба. Чуть-чуть поменьше свиньи.
— Бли-ин, — просипел я. И добавил шёпотом: — Ты что за образина такая?
Жаба улыбнулась и плюнула в меня длинным клейким языком. Я едва увернулся!
«Ах ты ж, тварь!»
Орать было нельзя. Если Шасти бросится в темноте в кусты, где есть реальная опасность, я её по кускам потом собирать буду.
А вдруг эта лягушатина — ядовитая? А вдруг — это вообще мелкий демон из здешнего ада? И сейчас он как вздуется, как почернеет или закрутился вихрем!
Я стал тихонечко отползать из кустов на полянку, сжимая в одной руке прут, в другой нож.
И что мне мешало вырезать палку потолще⁈
Жаба плюнула в меня ещё раз, промахнувшись сантиметров на сорок — я был наготове.
«Ага, — подумал, — подслеповатая тварь!»
Под руку попался камень. И не округлый, а здоровенный обломок в половину кирпича или даже побольше.
Я бросил прут и схватил камень. И вот на звук липкий язык выстрелил гораздо точнее, словив и утащив уже ненужное мне оружие!
— Чё, съела веточку, дура? — прошипел я.
Чудовище спохватилось, выплюнуло прут и прыгнуло на меня. Но было поздно — преступник против был вооружён и очень опасен!
Я перекатился не назад, а вперёд и всадил нож прямо в брюхо взлетевшей в воздух твари. Мы с ней встретились «в прыжке».
Из брюха хлынула липкая жижа, но я тут же отскочил и хряпнул упавшую лягушёнь булыжником по башке!
Раздался мерзкий хлюпающий звук, череп проломился, и тварь, жалобно хрюкнув, раскинула лапы.
Я стряхнул тягучую влагу с ножа, покачал головой — ну и гадость. Замер, прислушиваясь.
Лягушка дрыгнула пару раз задними ногами, и отошла в мир теней.
Я выдохнул — не демон. Просто тварь-переросток. Особенности болотной фауны, чтоб её.
Ичин же предупреждал, чтобы я на болото не лез! Сказал, там много чего водится. Наверное, мне ещё повезло, что это лягушище, а не змеище.
Пошевелил лягушачий окорочок носком сапога. Говорят, как курятина, а у меня в мешке только колбаса да вяленое мясо. На костре можно бы поджарить, но… Брр.
Вспомнил мороженые лягушачьи лапки в витрине рыбного магазина. Туда бы такую лягуху… Одна нога — килограммов на пять. Деликатес, наверное.
Стоял я близко, и ветерок вдруг донёс до меня смачный болотный запах «курятины».
Ну, ок. Может, лапища лягушачья даже съедобная, но — ну её. У меня в мешке кусок хорошо прокопчённой кровяной колбаски с драконьей кровью. Редкий деликатес. И сожрать надо за дорогу — в ставке терия Вердена не поймут нищего пацана, кушающего драконью кровь.
Я наклонился в поисках мха, чтобы обтереть куртку и нож. Какая-то бурая гадость, что была у лягушищи вроде крови, всё-таки набрызгала на меня.
Мох не нашёл. Набрал в горсть листьев ивы. Куртку кое-как обтёр, а нож завтра придётся мыть. Или можно его в араке продезинфицировать? Араку же тоже придётся допить по дороге.
Приду в ставку голодный и нищий, как заяц. В мешке — сушёная оленина, соль да такие же сушёные ягоды. Майа наказала мне их не жрать, а засыпать в чай, так полезнее.