Я фыркнул:
— Ну, так предупредили бы, что ли? Майман бы живо устроил им баню.
— Да, — кивнул Нишай, — неувязочка вышла
Мы как-то не запланировали нападения на найманов, с которыми пойдём на Белую гору. Хотя нас втихаря сопровождали сейчас два небольших отряда волков-охотников. Могли бы и пощипать, сговорись мы об этом заранее.
Пока командир найманов объяснял своим, что дрова надо собирать у дороги, а в лес — ни ногой, кругом дикари и недобитки Айнура, — наша «охрана» уже исчезла в ближних кустах.
Командир найманов аж с лица спал от такой наглости. Но промолчал. Видел: Нишай улыбается, ждёт реакции и готов позабавиться.
Дальше пошло ещё веселее. Едва мы развели костёр, как наши вернулись с двумя здоровенными сурками и стали их быстренько свежевать.
Для найманов на сухпайке и «чае» с ячменём и маслом — это было ещё одной красной тряпкой. Да ещё и выполненной с фантастическим мастерством.
Они же не знали, что параллельно караванной тропе по предгорьям идут охотники из вольных племён. Наши просто сунулись в заросли, где им сразу вручили добытых по дороге сурков.
Сурки оказались жирнючие. Я ради любопытства поднял одну из тушек — килограммов десять!
— Зима холодная будет, однако, — сказал Сурлан. — Сильно заелся сурок.
Нишай тоже заинтересовался добычей — в хвосте и подмышками у сурка имелись вонючие железы. И у колдунов они пользовались большим спросом.
Мясо быстро отправилось в походный котёл, железы достались довольному Нишаю. Он залил их аракой и заточил в каменный «пузырёк».
Потом подсел поближе ко мне.
— О чём думаешь, Кай? — спросил колдун, мечтательно улыбаясь.
Всю дорогу мы молчали: и неудобно было болтать, да и не до разговоров мне было — думал про рассказанное накануне Нишаем.
Из рассказа получалось, что пять или шесть поколений назад в этих землях всё было иначе. Горы за долиной Эрлу были по большей части неосвоенными, и только легенда ходила, что можно отыскать самую высокую, Белую, уснуть в её пещере и увидеть во сне странных белых призраков — Дьайачы. И получить от них бесценный дар.
Только поначалу это не всегда было оружие.
Дьайачы дарили людям украшения, амулеты, железные котлы и иголки, рецепты снадобий от болезней.
Кто-то говорил, что дух в Белой горе живёт один, а все остальные — его тени, призраки. Кто-то считал, что Дьайачы — дочери Тенгри, спустившиеся с неба.
Нишай был не очень уверен, что в летописи всё занесено правильно, но Огненного перевала тогда ещё якобы не было. Как не было и крепости правителя Юри — вот это наш колдун знал наверняка.
В горах бродили дикие племена, и только Тенгри знает, какие у них сложились отношения с Дьайачы из Белой горы. А вот «культурные» вайгальцы попадали в эти места редко. Но если возвращались с диких гор, приносили невиданное оружие — драконьи мечи.
Однако найти Белую гору было непросто, окрестные леса кишели дикими драконами, и никаких организованных походов за оружием в летописях не описано.
А потом вдруг словно сама собой протянулась через долину караванная тропа. И караванщики повезли по ней невиданные раньше товары. И всё завертелось.
Младший сын тогдашнего императора Вайги — ему всё равно не светило наследство — пришёл в эти земли и основал крепость в долине реки Эрлу.
Он не то, чтобы завоевал и поработил дикие племена — ведь ни городов, ни войска у них не было. Просто привёл своих людей и основал первый город. И заключил договоры с караванщиками о торговой пошлине за проходе к Белой горе, а с воинскими родами дикарей — об охране караванной тропы.
По сути, мужик просёк транспортную развязку. Стал охранять её и собирать дань за проезд. Сообразительный оказался.
Дикарей он сильно не обижал, аккумулировал в крепости запасы ячменя, продавая его в зимнюю бескормицу по терпимым ценам, охранял торговлю — и с ним смирились.
Я был близок к истине, когда предположил, что правитель Юри и император Вайги — родственники. Только в те давние времена между братьями пробежало сразу две кошки — чёрная и красная. И род дракона разделился на род красных и чёрных драконов. И в конце концов всё это закончилось войной.
Пока караванная тропа не приносила особенной прибыли, вайгальцы терпели хитрого отщепенца. Но время шло, старший брат стал императором, заподозрил, что младший брат захапал слишком ценные земли, явился туда с малым войском, требуя полного подчинения и дани. И получил отпор. Красные драконы оказались не слабее чёрных.
С тех пор начались стычки — то слабеющие, то переходящие в торговую войну.
Так и тянулось пару поколений. На настоящую войну император не решался, ведь и его людям был нужен проход к Белой горе, молоко для волчат и артефакты Дьайачы.
Нишай сказал, что незадолго до его рождения отношения между императором и правителем Юри были хуже некуда, и воинов Вайги вообще перестали пропускать к перевалу и Белой горе.
Но тринадцать зим назад установилось шаткое равновесие. Которое и сломал терий Верден, напав и захватив долину Эрлу…
— Эй? — Нишай помахал рукой перед моим лицом. — Да ты спишь сидя!
— Не сплю, а про геополитику думаю, — признался я.
— Что такое геополитика? — оживился колдун.
Ему было скучно — найманы сторонились его и боялись насмехаться даже издалека.
— А это интриги и прочие безобразия, что творят власть имущие, — пояснил я. — Но не просто так, а в контексте истории.
— Ну а чем ещё заняться колдунам, если нет интриг? — удивился Нишай. — Не найдёшь им врагов, так они глотки друг другу рвут. Ты же должен понимать: все хотят власти.
— Я — не хочу.
Нишай посмотрел мне в глаза и пожал плечами:
— Ну, тогда ты один такой, заяц Тенгри.
Я посмотрел на Сурлана, миролюбиво взирающего на охотников, занятых похлёбкой.
От котла валил аромат варёной свеженины, а мужики всё колдовали над ним, добавляя ячменную крупку и дикий чеснок.
— Посмотри на Сурлана — разве он хочет власти? — спросил я. — Ему вполне достаточно той, что есть.
— Так это же дикари, — беззлобно рассмеялся Нишай. — Надоест им правитель — и они бегут от него в горы. А в городе — куда побежишь? Посмотри на найманов — разве они сумели бы добыть себе ужин за время, пока разводят костёр? Они перестали быть дикими и зависят от города. Значит, управлять ими легче. Они рабы. Но и рабы видят богатства императора — и тоже хотят власти. Представь: сидишь на троне, копишь богатства, а рабы трудятся для тебя и воюют.
— А жопу не отсидишь? — спросил я, намекая на надоевший Нишаю паланкин.
Он рассмеялся и развёл руками.
— Да я же с детства был ненормальный, — легко признался он. — Всё время за книгами. Если бы не братья, что задирали меня, я бы и сражаться совсем не умел. Я и в Белой горе хотел попросить не меч, а книги. Но тогда бы они мне вовсе житья не дали.
— А как там, в Белой горе? — спросил я.
— Увидишь. Завтра мы пройдём самую опасную часть пути. Там дорога вьётся по скалам — над обрывами и горными реками. А утром нам откроется Белая гора. И туманные облака будут лежать над её вершиной.
— А откуда ты знаешь, что облака состоят из тумана? — удивился я.
— Любопытство заставляло меня подниматься высоко в горы, — Нишай улыбнулся мечтательно. — Я трогал облака. Это просто сырой туман.
Утром на горизонте показались серые скалы, подул ветер и резко похолодало. Но это не замедлило нашего продвижения, тёплые плащи были в экипировке у всех.
Камней на дороге становилось всё больше. Тропа начала резко подниматься в горы. Всё чаще попадались уже не лесистые макушки, а скальные выступы.
Деревья жались к земле и стелились по ней, а горные травы мельчали. За несколько месяцев лета они пытались вырасти на скудной земле, отцвести и уронить плоды.
Здесь всё ещё был конец лета, но я видел дальние вершины, где лежал снег. А вода в ручьях по пути стала обжигающе ледяной и ледниковой, сладкой.
К вечеру мы свернули с караванной тропы, и скоро какая-никакая дорога пропала совсем. Пришлось лезть в гору по осыпающимся камням.
Волчьи воины спешились, но двигались далеко впереди нас. Это и спасло основную группу.
Когда тропа вытянулась над обрывом и сузилась так, что на ней едва могли разойтись двое, откуда-то сверху раздался заунывный волчий вой.
Мы замерли, прижавшись спинами к скале. А ездовые волки заметались, и хозяевам стоило большого труда удержать их.
Звери найманов дичились, хлопали крыльями, пытаясь взлететь, рычали и загребали лапами, осыпая и без того сыпучие камни.
Эхо подхватило волчий вой и потащило его по горам. Сзади заскулили волки из нашего арьергарда. К счастью, они ещё не успели вступить на самый опасный участок тропы.
— Это духи нас предупреждают, однако, — сказал Сурлан. — Не надо, однако, ходить, говорят.
— А эхо-то какое долгое… — Я понимал, что соплеменники Раху не любят, когда «человеки» отправляются в поход за волчатами.
Наверное, где-то в скалах прятались соглядатаи волчьего племени и предупреждали нас: не хорошо воровать чужих детей.
Нишай молчал, прислушиваясь.
— Однако к бою надо готовиться, — решил Сурлан, и наша охрана сразу как-то подобралась.
Я заметил, что волки и барсы полезли в гору в полной экипировке, хотя найманы постарались облегчить дорогу, сняв часть оружия и убрав в мешки за спиной.
Видно, Ичин с Майманом опасались, что у Белой горы нас встретят неласково. Но нападения диких крылатых волков я не ждал.
И зря. Бурка-то вернулся. Непонятно, что из его рассказов усвоили соплеменники.
Движение застопорилось.
Крылатые волки найманов жались к скале и не хотели идти дальше. Обходить их было опасно — звери в любой момент могли снова начать бузить.
Найманы выталкивали вперёд колдуна, чтобы успокоил зверей. Тот сопротивлялся, понимая, что с волками происходит что-то необычное, а жизнь у него одна.
— Плохо, — сказал Сурлан. — Проторчим тут до ночи, однако. Холодно будет ночевать.