Его затрясло.
— … просто чудовище.
— Да, — согласился с ним я и снял с левой руки перчатку из кожи тончайшей выделки, открывая его взору и взору всех остальных, свою искалеченную кисть, — я стала чудовищем. И этим чудовищем сделали меня вы, Аркадий Станиславович. Вы. И ваши хозяева. И за это я вас ненавижу всей своей душой.
Предатель хотел было что-то ответить, но я подал знак и избивать уже начали его самого. Гораздо, гораздо жёстче, чем его супругу до этого.
Аркадий Станиславович вопил. А затем, к его воплям присоединились вопли его супруги, наблюдавшей за тем, как мучают ее мужа.
А чуть погодя, вновь принялись за нее.
Продолжалось это долго. Я потерял счет времени. Меня «колотило» от творившегося здесь.
— Все! — жестко сказал я, и избиение прекратилось, — цирк окончен! Я довольно насмотрелась. Умертвите, пожалуйста, жену предателя…
— Неееет! — громко захрипел бывший финансист, — не нааааадо! Пожааалуууйстааа, нееее надооо!
Он ничем уже не напоминал того франтоватого и нагловатого типа, довольного жизнью, которого я видел на фотографии.
До полного безумия ему оставалось лишь пол шага.
Я, в отличие от Николая Семеновича, ни разу неспециалист в области организации допросов, хотя противодействовать им меня, в теории, конечно, подготавливали.
Даже пытки вытерпеть некоторое время возможно, я уверен. Если есть надежда! А если надежды нет… страх.
А вот о страхе я знаю все.
От Аркадия Станиславовича нам нужно было абсолютное, стопроцентное, сотрудничество. Иначе никак. Да и даже если он в полной мере пойдет на сотрудничество, гарантий на успех не было…
Один из бойцов навинтил глушитель на пистолет и приставил его к голове женщины.
— Подождите, — сказал я, подняв руку, — сделайте все, пожалуйста, бескровно.
Боец взглянул на Николая Семеновича, а тот лишь кивнул. Убрав огнестрел, боец достал удавку.
Интересно, — закралась посторонняя мысль, — а удавки входят в стандартный состав амуниции местного полицейского «спецназа»?
Аня взглянула на мужа долгим пронзительным взглядом, призывая того спасти ее. И даже что-то сказала, но так тихо и неразборчиво, что я не разобрал, что именно.
И тот вновь заорал.
— Стойте! Не делайте этого! Я знаю, как снять обвинения с Игоря…
— Лжете, — перебил его я, а боец, приподняв с пола Аню, накинул удавку на горло своей жертве.
— Нет! Я не лгу! Я спрятал все документы! На всякий случай! Не убивайте мою жену! — впав в безумие, орал бывший финансист.
Я подал знак рукой и боец замер, не став пока душить женщину.
— Пообещайте…! Пообещайте мне, что не станете ее убивать! И я расскажу все, что вам нужно! Отдам все документы! Дам в суде нужные показания! Только не убивайте ее… — выл бывший финансист.
— Ты будешь ставить мне условия, предатель?! — злым голосом спросил его я, подавшись вперед, кошка мяукнула.
— Нет… я… — начал было он.
— Посмотрим. Все, в конечном итоге, зависит от того, что за документы у тебя найдутся, — вернув безразличие в голос, сказал я.
И он начал говорить. Основная масса документации была в виртуальном виде и хранил он ее в «удаленном хранилище».
— А бумаги, с печатями и всеми прочими атрибутами? — поинтересовался я.
Бумажные документы этот тип хранил в нескольких больших ячейках банка, ключи от которых, были спрятаны в укромном месте.
Адрес банка, номера ячеек, а также место, где был спрятаны ключи — все это он выдал без утайки. Забирать это добро отправили бойцов, бывших сейчас на «подхвате» где-то в Москве.
— «Удаленное хранилище» защищено? — поинтересовался я.
— Кодом, — ответил предатель, по памяти назвав код.
Несколько минут спустя, в дом вошли двое. Памятный мне по допросу с полиграфом адвокат, Федор Никифорович, который, глядя на бывшего финансиста, картинно развел руками и сказал, покачав головой:
— Ну что же это вы натворили, батенька? Кто же так поступает? Даже собака не кусает кормящую руку, а вы… ну дела!
А второй тип, лысый, как яйцо, похожий на знаменитого футбольного арбитра из того мира, мне знаком не был.
Поздоровавшись со мной и получив ВЭМ с теми данными, что были добыты из «удаленного хранилища», они удалились в соседнюю комнату.
Повисло молчание. Лишь обнаженная супруга предателя, бывшая вся в огромных синяках, каких-то кровоподтеках, с разбитым лицом и как мне показалось, у нее недоставало нескольких зубов, тихо подвывая от боли во всем теле, подползла на карачках к мужу, продемонстрировав окружающим свой голый зад, крепко уцепившись за его руку.
Сам же бывший финансист плакал…
Я нарушил тишину, постучав указательным пальцем левой руки по деревянному подлокотнику кресла и произнес:
— И еще один момент, Аркадий Станиславович…
Тот поднял на меня красные от слез глаза. Взгляд его был полон безумия.
— Выы жее наас нее уубьеетее теепеерть? — заикаясь и с надеждой в голосе спросил он.
Я ответил, пожав плечами:
— Зависит от того, что именно мы найдем в ваших документах.
Он закрыл глаза и с силой выдохнул.
— Деньги, — сказал я, — которые вы вывели из группы компаний моего папы. Государевы деньги. Где они?
— Деньги в… — он замялся.
— Ну же, — напомнил я.
— Там не только деньги, выведенные мной из компаний Игоря, но и, — он шепотом назвал несколько фамилий, ничего мне не говорящих. Если вы заберете их деньги, меня точно убьют…
— Аркадий Станиславович, — с улыбкой, на распев, произнес Николай Семенович, — они — где-то там, далеко, а мы — прямо здесь…
И бывший финансист понял все, как надо, рассказав, где конкретно были спрятаны украденные деньги. Вернее, где стоял грузовик, контейнер которого, со слов предателя, был набит деньгами.
— Что, прямо весь контейнер забит деньгами? — удивленно спросил я, не слишком поверив его словам.
— Практически… — ответил тот.
Нихрена себя масштабы у них, — подумал я, — чемодан денег — видел. В кино. Грузовика денег не видел даже там…
Николай Семенович связался с кем-то и судя по всему, за грузовиком выехали какие-то особо доверенные люди.
— Николай Семенович, — шёпотом сказал я и тот подошел поближе, чуть склонившись, — а те люди… ну, чьи деньги «проворачивал» этот…
— Барышня, не переживайте об этом, — так же шепотом ответил тот, что прозвучало, как: «не суй свой нос — в чужой вопрос!»
— Ладно… — ответил я.
Что-то мне подсказывало, что те люди, кому принадлежало часть денежных средств из грузовика, могли меня самого запросто вывести в лес, с вопросом: «где деньги, Кайа?».
А прогулки по лесу я в последнее время любить перестал…
А потом я подумал о другом. Не знаю точно за что служат моему отцу эти люди, но, мне кажется, за деньги. Наемники это. А раз «новый папаша» сейчас находится под стражей, то и с финансами на то, чтобы оплачивать верность собравшихся здесь людей, должен быть напряг.
Вовремя нашлись эти деньги. Определенно, вовремя.
Минут через двадцать, из соседней комнаты вышли адвокат с «арбитром» и первый уверенно заявил:
— Одного лишь того, что имеется здесь, — он потряс ВЭМом, — достаточно для снятия обвинения с Игоря. Особенно, если этот даст показания…
— Я дам! — истерично взвизгнул Аркадий.
— А без его показаний папу освободить возможно?
— Ну, если… — начал было адвокат.
— Федор Никифорович, — перебил того я, — возможно или нет?
— Да, — ответил тот, — хоть это…
— Спасибо, — вновь перебил его я.
Супружеская пара вздрогнула, попятившись, глядя на меня.
Адвокат и «арбитр» покинули дом.
— Кстати говоря, Аркадий Станиславович, вы случайно не в курсе того, кто именно послал в мой дом убийц? — поинтересовался я.
— Да откуда я могу знать подобные вещи? — взвизгнул тот, — я занимаюсь только финансами!
— Жаль… — вдохнул я.
— Николай Семенович, — обратился я к тому, — где-нибудь здесь имеется пленка, которой накрывают парники, виденные мной на территории, прилегающей к этому дому?
— Да, — с некоторым удивлением, ответил тот.
— Принесите рулон, пожалуйста.
Тот помедлил мгновение, а затем, приказал одному из бойцов:
— Принеси рулон пленки из сарая, там не заперто.
Вернувшийся несколькими минутами спустя боец приволок сразу два рулона…
Видимо, на всякий случай, чтобы больше не ходить.
— Расстелите, пожалуйста, пленку по полу, дабы кровь не залила здесь все и не пропитала доски, — сказал я.
Все. Абсолютно все присутствующие уставились на меня. У супруги предателя вновь началась истерика.
— Расстелите, — сказал Николай Семенович, долгим взглядом уставившийся на меня.
Супружескую пару согнали с их места, накрывая пол пленкой.
— Спасибо, — ответил я, когда все было готово, — а теперь принесите, пожалуйста, с кухни нож. Хороший.
Все присутствующие вновь уставились на меня, а «безопасник» постановил исполнить мою волю.
Нож принесли. Хороший нож.
— Вы мне обещали!.. — взвыл Аркадий, чьи безумные глаза были уже «на выкате».
— Что именно я вам обещала? — удивленно подняв бровь, спросил я.
— Вы… вы… — он что-то хотел сказать, но не смог.
— Аркадий Станиславович, — произнес я, — Федор Никифорович, сказал, а я ему верю, что ваше присутствие на суде — важно. Важно, но не обязательно. И важно оно только в том случае, если вы будете говорить лишь правду. А ежели нет, то вы нанесете непоправимый урон. Так что, я должна быть на сто процентов уверена в том, что на Суде вы скажете правду и ничего более. Это, во-первых.
Он попытался что-то проблеять, но я не позволил, перебив:
— Ну, а во-вторых… Погибший ребенок моей матушки требует отмщения, — насколько мне было известно, в данный момент, беременность «матушки» протекала вроде бы нормально, но мне же необязательно говорить правду.
Было видно, что предатель с женой вновь затряслись, как осиновые листья.
— Аркадий Станиславович, хоть вы этого и не заслуживаете, но я дам вам возможность остаться в живых.