Ясное дело, папашу готовили, ведь такая Семья, как Филатовы, имеет очень сложную структуру управления, неочевидную для внешнего наблюдателя. И если ко власти вдруг придет неподготовленный человек…
Приемный отец фактически не имел никаких шансов на Главенство, ибо не является родным сыном бабки, однако его все равно готовили, на тот невероятный случай, если вдруг никого больше не останется.
Однако звезды стали так, как стали…вернее, их поставили нужным образом. Матушка…
— Каждый день, много-много лет подряд, я мечтал сделаться самым обычным парнем. «Незнатным». И убежать. Так далеко, как только возможно. Так что нет, ты не одинока в своем желании.
Воцарилось молчание.
— Мне очень нужно позвонить маме. — сказал я, доставая из коробки видеофон.
— Звони.
Глава 137
— При-и-и…
Матушка осеклась на полуслове, когда вместо ожидаемой физиономии своего супруга (это же на его имя оформлен видеофон), увидала мою.
— Привет, мам! Надеюсь, у вас там с моим братцем все нормалек? Прости, пожалуйста, не хотела прерывать твою сельскую нирвану, но…
— Что опять случилось?
— Есть чем записать?
— Диктуй.
До самого последнего мгновения я размышлял, а стоит ли сообщать матушке о наличии у меня подобного инструмента. И в итоге пришел к выводу, что иного варианта, кроме как «засветить» свою поделку, не осталось. Срочно поведать (сегодня…сейчас!) о возможном покушении на великих княжон — дело необходимое. Причем сделать все нужно таким образом, чтобы никто из посторонних…из тех, кто теоретически может «слушать эфир» (или если потом вдруг поднимет записи наших разговоров)…ни о чем не прознал.
Впрочем, обладания этим инструментом лишить меня она не сможет. Равно как не сможет и читать переписку прочих лиц, пользующихся оным. Ну а то, что будет в курсе…что ж, такова цена.
И я принялся диктовать адрес иностранного удаленного хранилища, где разместил одну из копий своего мессенджера.
— … а пароль…ты же не забыла, на чем мы все играем? — спросил я.
На короткое время повисла тишина.
— Не забыла.
— Вот и отлично! Там же найдешь краткую инструкцию. Все, жду!
Закончив разговор с приемной матерью, в несколько крупных глотков допил газировку и выкинул в урну банку, а затем вернулся к папаше.
— Поговорила? Можем ехать дальше?
— Поехали.
Он протянул ко мне руку, ну а я передал ему ставший теперь уже ненужным видеофон.
В авто.
Приемная родительница не заставила себя долго ждать. Судя по навигатору (новшество, которого ранее здесь я еще не видел, а значит, гражданская спутниковая навигация, пусть и в урезанном пока виде, уже работает…хотя, быть может, папаше доступна и военная), мы не проехали и четверти пути до госпиталя, как от нее пришло сообщение…
Москва:Здесь.
…и я, прочтя его, сразу же убрал из удаленного хранилища копию мессенджера, а затем поинтересовался…
Мюсли:Кто был виновником того, что мой сказочный конный кортеж полетел в пропасть?
… на тот маловероятный случай, если вдруг это все же не маман, однако…
Москва:Стадо коз.
…ответ последовал незамедлительно.
Удостоверившись в том, что говорю действительно с Женей, поведал ей о своем предчувствии скорого убийства царевен.
Как и предполагал, после происшествия с «плодоразрушителем», отмахиваться от моих слов она не стала.
Москва:Ты кому-нибудь еще об этом рассказала? Даме Кристине?
Мюсли:Нет, я никому, кроме тебя, не говорила. Однако кое-кто все же может быть в курсе того, что ты теперь знаешь…
И я поведал матушке о том же, о чем и папаше чуть ранее.
Мюсли:…а насчет конкретно этого в курсе теперь еще и папа. Это все, что я хотела сказать.
Москва:Ты приняла самое правильное и лучшее решение в своей жизни. Чудесно, что в этот раз ты обошлась без самодеятельности. Однако, отныне все тобою сказанное — секрет Семьи и государства.
Мюсли:Это я уже поняла. Что мне сказать папе?
Москва:Что я запретила говорить на эту тему.
Засим наш разговор и завершился. По поводу моего мессенджера она ничего не сказала, сейчас. Но обязательно скажет, потом. В этом у меня нет сомнений.
Санкт-Петербург, территория госпиталя Управления внутренней безопасности. Цветочный магазин.
В этот раз «подарочный куст» получит Консультант, от меня.
Выбирая растение, заприметил здоровенный кактус, с шикарным цветком на макушке. Буквально на мгновение проскочила хулиганская мыслишка, чтобы подарить ему такой. Однако более чем уверен, что Консультант пребывает сейчас не в самом лучшем расположении духа и наверняка промышляет «самоедством», ведь некоторые из членов того отряда УВБ, который он вызвал на подмогу, погибли или же были искалечены при взрыве. Таким образом, стоит приобрести нечто такое, что не вызовет в нем вспышку злости, ибо меня, итак, сейчас ожидает, уверен, не слишком приятный разговор и не хотелось бы поссориться с ним.
Не хотелось бы…
Я словно бы на вкус попробовал это словосочетание. Вроде бы, и правда, не хочется ничего такого, но…
Нет, это просто самообман и самовнушение, ибо на самом деле мне сейчас безразлично: поссоримся ли мы или же нет. Моя нервная система еще не восстановилась в должной мере.
— Барышня…
Я обратился к продавщице и указал рукой на некое крайне карликовое деревце (похожее на мандариновое) с плодами.
— … вот это вот, пожалуйста.
По выходу из магазина.
— И он, конечно же, совершенно случайно оказался там и тогда? — спросил Игорь.
Мы посторонились, чтобы не мешать движению большого катафалка, неспешно катившего от здания морга в сторону главных ворот.
Мы сейчас здесь вдвоем, ибо на территорию, принадлежащую госпиталю УВБ, частной охране вход заказан. Да и нас самих, в связи с последними событиями, пропустили лишь после звонка приемной родительницы, которую пришлось потревожить вновь.
— Ну нет, разумеется, не случайно. У меня накануне было дурное предчувствие, и я попросила его присмотреть за мной. К счастью, он не отказал, ибо «чуйка» меня не подвела.
— Я так понимаю, ты влюблена в него? Но ты же знаешь, что господин Горчаков — родственник Жени?
Я скосил взгляд на папашу. Тон, с которым это было сказано (оттенок ревности в нем, точнее), мне очень не понравился. Таких приключений мне точно не нужно.
— Дальний родственник и вроде бы некровный… Нет, пап, не влюблена, пожалуй… Помнится, уже как-то раз говорила, что я не романтичный «персонаж», и вся эта любовь-морковь — это не про меня…по крайней мере, пока. Хотя не скрою — господин Горчаков мне очень симпатичен. Однако рамок приличий я переходить, разумеется, не стану. До тех пор, по крайней мере, пока не разведусь с господином Блумфельдтом, а там посмотрим, ведь после развода у меня будет свободная воля в данном вопросе…не так ли?
В этот момент раздался сигнал вызова от видеофона Игоря.
— Я на минутку. — произнес он и отошел к небольшому фонтану, расположившемуся чуть в стороне от главной больничной дороги.
Я же, стоя в обнимку с «подарочным кустом», оглядел монструозное семиэтажное белое здание (метров семьсот в длину, наверное), выглядящее так, словно бы высоченную башню положили на бок. Главное здание госпиталя, нам как раз туда.
— Придется урезать по времени программу посещения. — заявил вернувшийся папаша.
— Дела?
— Дела, плюс еще нужно будет отвезти тебя обратно к даме Кристине.
— Так, наверное, даже лучше. — вслух подумал я, а затем спросил. — А можешь распорядиться, чтобы за мной сюда прислали Семейный автомобиль?
— Зачем это?
— Папа, я пригласила господина Горчакова…дальнего родственника мамы…на «вечеринку», оказавшуюся в итоге «взрывной». В результате пострадал не только он сам, но и его коллеги.
— Служба в СВБ весьма опасна, это известный факт. — произнес папаша.
— Как бы там ни было, но мне наверняка придется прояснить для него «пару моментов», чтобы мы могли продолжать оставаться друзьями и далее. И прояснить их…моменты эти… нужно будет не завтра, и не послезавтра, а сегодня. Ибо он сейчас, по сути, мается бездельем, варясь в аду собственных мыслей.
— Без меня? Этого я разрешить тебе не смогу, извини. Ты же сама добилась восстановления помолвки с Александром, а значит, ты теперь вновь несвободная барышня. Тебе же прекрасно известно, что, оставшись с ним наедине, ты нанесешь удар по репутации и нашей Семьи, и Блумфельдтов…это не говоря уже о царской Семье. И чего такого ты собралась рассказать ему?
— Мы же в логове УВБ, папа. — я картинно взмахнул руками. — У кого, интересно, достанет ума рассказать об увиденном или услышанном здесь? Однако ты прав, нельзя давать врагам даже малейшей возможности нанести по нам удар. Наш разговор с господином Горчаковым произойдет под недремлющим оком виртуальных камер. Все будет чинно — благородно, и, таким образом, даже самый пристрастный недоброжелатель не найдет аргументов, чтобы обвинить меня в аморальном поведении. А записи с тех виртуальных камер я попрошу Дмитрия раздобыть сразу. Уверена, это не станет для него проблемой. Что же до содержания нашей беседы, то выбор у меня невелик. Про то, о чем рассказала тебе, ему я говорить не стану…хотя, быть может, расскажет мама, ведь он ее подручный вроде бы…а кто устроил взрыв, я и сама не знаю.
— Не знаешь? — переспросил папаша, добавив. — Только не прячься за своим возрастом, пожалуйста.
— Понятия не имею, но…
Остановившись, я повернулся лицом к папаше, он сделал то же самое.
— … возможно, ты знаешь, кто прислал тот грузовичок? — поинтересовался я, уставившись в его лицо.
Он, смутившись, отвернулся.
— Ладно, сделай все так, чтобы и комар носа не подточил. За тобой приедет машина. Идем, а то времени, итак, уже не осталось!