Я присел на корточки у тумбочки и развернувшись к Яне спиной, взял видеофон и вытащил из него батарею.
— Блин, видеофон опять не работает! — с негодованием в голосе воскликнул я. — Янка, можно мне твоим воспользоваться? Мне бабушке позвонить надо…
— У меня на счету денег почти нет, — ответил та.
— Я тебе рублей пять-шесть положу на счет, не парься, — пообещал ей я.
— Шесть! — сразу сказала она.
— Шесть, — согласился я.
Она вернулась к своей кровати, отключила видеофон от «зарядки» и протянула его мне, после чего уселась рядом, ожидая, пока я поговорю.
— Ян, возьми мои банные принадлежности и набери пока воду, я поговорю и приду.
— Ага, — ответила та, вставая, — как поговоришь, поставь обратно на «зарядку» и дверь в комнату не забудь закрыть.
— Ага, — ответил я, наблюдая за тем, как она уходит.
Когда она вышла, мое лицо переменилось разительно. От спокойствия и расслабленности не осталось и следа! Вместо этого, появилось выражение неописуемого ужаса.
Я бросил Янкин видеофон на кровать и закрыв ладонями лицо, тихо зашептал:
— Боже мой! Боже мой! Как все дошло до такого…
Затем вытянул вперед руки, кисти крупно дрожали.
Я встал, раз десять глубоко вдохнул и взял в руки Янин аппарат, открыв «историю», прошел по первой попавшейся «ссылке», войдя на какой-то то ли форум, то ли что-то вроде.
Затем открыв шкаф, достал оттуда тонкие хлопчато-бумажные перчатки, для хозработ, после чего, стерев свои отпечатки, замотал «зарядку», телефон и сами перчатки в свое полотенце…
Затем переодевшись в банный халатик, я сел на кровать и принялся раскачиваться «взад-вперед». Взглянул на часы, уже прошло довольно времени, чтобы набрать полную ванну. Встав, взял полотенце и положив сверху сменные трусики и на негнущихся, ватных ногах пошел в ванну. Я шел по коридору, как по «зеленой миле»… Мне казалось, что сейчас я сам иду на казнь…
Войдя в санузел — остановился, передо мной были три двери, правая вела в туалет, та что прямо — в душевую, а левая — в ванную. Я зашел в туалет, где присев на корточки, убедился, что в кабинках, не смотря на вечернее время, в данный момент никого не было. Надо торопиться!
На двери в ванную висела табличка:
«Ванная комната занята».
Я толкнул дверь и вошел.
В наполненной ванне лежала Яна, которая, вытащив ногу из воды, как в кино, ладошкой очистила ее от пены, на меня она внимания не обратила… оно и к лучшему!
Далее все развивалось стремительно!
Я подошел к зеркалу, висевшему на стене не далеко от ванной, рядам с зеркалом была розетка с надписью: «для фена».
Поколебавшись пару секунд, я положил на пол полотенце, присел и быстро достал перчатки, затем, одев их, едва слушавшимися меня руками, подсоединил «зарядку» к видеофону.
— Госпожа, я вас уже заждалась! — раздался из ванной голос Яны.
Я сглотнув, ответил:
— Да-да, я сейчас…
Сделав глубокий вдох, я поднялся и включил зарядку в розетку…
Яна повернула, наконец, голову в мою сторону и заметив то, что я делаю, удивленно спросила:
— Кайа, что ты делае…
Она не договорила, ибо я, одним широким шагом одолев разделяющее нас расстояние — бросил видеофон в воду!
Все случилось мгновенно!
Она резко уселась на задницу, а затем ее выгнуло дугой и ударившись, с сильным глухим звуком, затылком о стенку ванны, она погрузилась с головой в воду. На несколько мгновений, пока поверхность воды вновь не затянуло пеной, я увидел лицо Яны… Глаза смотрели «в никуда», а ее рот, видимо сведенный судорогой, был широко раскрыт…
Я стоял и смотрел…
У меня случилось раздвоение личности, одна из которых дико выла по поводу того, что я натворил и к моему ужасу, переживая вовсе не из-за смерти этого ребенка, а из-за того, что меня, возможно, смогут привлечь к ответственности за это убийство.
Вторая же личность…
— Один, два, три, четыре, пять… — спокойно отсчитывала проходящие секунды, искренне надеясь, что за те 120 секунд, которые я планировал выждать, дабы Яну точно никто не смог реанимировать, никому не приспичит…
— Сто девятнадцать, сто двадцать! — сказал я и кабанчиком ломанулся из ванной.
Быстро зайдя в туалет, я скинул в унитаз перчатки и нажал на слив, затем, все в том же темпе вальса, вернулся в ванну и…
По этажу разнесся дикий вопль, услышанный, наверное, всеми… Кайа, выбежав из ванной истошно визжала, а по ее щекам текли слезы…
На выходе из санузла она, истерично крича, столкнулась и сбила с ног двух Воспитанниц, явно идущих в душ, все трое оказались на полу, поднявшись с которого, Кайа, у которой истерика набирала обороты, в распахнутом халатике помчалась по коридору, истошно визжа, в сторону комнаты Воспитателя.
Глава 24
То тут, то там, из-за приоткрытых дверей высовывались любопытствующие девочки, привлеченные шумом, а две Воспитанницы, оказавшиеся на пути, прижались к стенке, давая дорогу мчащейся по коридору и рыдающей «в голос» Кайе.
Стучаться не пришлось, едва Кайа добежала до своей цели, перед ней отворилась дверь и она увидела, вышедшую на ее дикие вопли, Воспитателя, которая, заметив невменяемое состояние своей Воспитанницы, ее расхристанный вид: распахнутый халатик, пояс от которого она где-то потеряла, из-за чего Кайа светила голой грудью на всю округу, ее зареванное лицо, — тут же взяла ее руками за плечи и успокаивающим голосом спросила:
— Кайа, дорогая, что случилось? Почему ты в таком виде…
Кайа ее перебила, зарыдав пуще прежнего, она, заикаясь и давясь от плача, пролепетала:
— Яна… Яна… умерла.
Воспитатель громко выдохнула и выпучив глаза, затрясла Кайю:
— Как это она умерла? Что случилось?…
— Яна… — начала Кайа, борясь со слезами, — в «правой» ванной…
Воспитательница метнулась в свою комнату, где взяв рацию, быстро проговорила что-то.
— Вы двое! — указала она на наблюдавших за происходящим, поодаль, девчонок, — отведите Кайю в ее комнату, помогите ей привести себя в божеский вид и просто побудьте с ней, не оставляйте одну!
Последние слова она проговорила уже на бегу.
В комнате.
Две девчонки, которых Воспитатель «запрягла» помочь мне, тихо сидели на моей кровати и смотрели, как я переодеваюсь в «повседневную» форму.
Одна из них, встав и подойдя ко мне, носовым платком утерла слезы и сопли с моего лица, после чего, я сделал вид, будто успокаиваюсь потихонечку.
Надев свой галстук и прицепив его к блузке «прищепкой», я размышлял о двух вещах.
Во-первых, деньги, которые «отжала» у меня Яна, надо продумать то, как объяснить их присутствие в ее тумбочке, ибо никто из тех, кто ее знал, никогда не поверит в то, что у покойной могла иметься в наличии такая сумма…
А вынуть их из ее тумбочки — не могу, я не взял из ее вещей ключ, да и рыскать в вещах покойной, сразу после ее смерти, еще и при свидетелях…
Во-вторых, контрразведка… Мне не ведомо, чем, в данный момент, они там занимаются, на территории Пансиона, скорее всего опрашивают или допрашивают «кого надо», а до меня очередь не дошла… Пока…
Но обязательно дойдет!
Это как пить дать! И скорее всего этой ночью.
В этот момент, одна из девочек спросила:
— Кайа… Что же все-таки случилось с Янкой?
Взглянув на нее «глазами на мокром месте», ответил:
— Яна… она… умерла… умерла…
Спросившая, зажала рот ладошкой и с выпученными глазами, переглянулась с другой девочкой.
Я, тем временем, взял в руки свой видеофон и написал виртуальное письмо для адресатов «папа» и «мама»:
«Меня уводят на допрос солдаты из военной контрразведки!»
Хотите оправить: Да\Нет — поинтересовался видеофон.
Я засунул его в карман пиджачка, отправлю письмо, когда придет время.
Несколько минут спустя, в комнату вошла Воспитатель, которой явно было нехорошо.
— Как она? — спросила она у девочек, имею ввиду меня.
Та из этих двоих, что спрашивала про Яну, пожав плечиком, ответила:
— Чуть-чуть успокоилась, вроде бы…
Вторая девочка покивала, соглашаясь.
— А правда, что Яна… — начала было вторая, но Воспитатель не дала договорить.
— Еще ничего не известно! Прекратите болтать глупости! Идемте в холл! — распорядилась она и пошла на выход из комнаты, а мы — за ней.
Когда мы шли в общий холл, мимо нас, по коридору, бегом промчалась дежурный доктор нашего Пансиона, со своим чемоданчиком в руках.
— Кайа, присаживайся на диванчик, а вы девочки, возвращайтесь в свою комнату и без особого разрешения покидать ее я запрещаю, — распорядилась она.
Девчонки, пробубнив что-то вроде: «ладно», пошли к себе, но Воспитатель вдруг сказала:
— Подождите, вернитесь… Пока побудьте с ней, — изменила она свое решение, посчитав, вероятно, что в компании других Воспитанниц, я быстрее приду в себя, успокоюсь и вообще…
Девочки послушно уселись снова рядом со мной, шепча друг дружке что-то на ухо.
Наше «трио» наблюдало за тем, как Воспитатель мерила шагами пол холла, ходя «туда-сюда».
— Сейчас придет мадам Директриса, — сообщила она двум сидящим тихо девочкам и одной — шмыгающей носом.
— Кайа, будет нужно, чтобы ты рассказала о том, что произошло, сможешь?
Я, еще раз шмыгнув носом, кивнул, а Воспитатель вновь начала «нарезать круги» по холлу.
Минут десять спустя или около того, объявилась запыхавшаяся Директриса, в кампании с еще одной, мне незнакомой, женщиной и встав чуть поодаль от нас, они, позвав к себе Воспитателя, начали о чем-то тихо шептаться, активно при этом жестикулируя.
— Девочки! — вновь обратилась к нам Воспитатель, — посидите пока здесь, мы скоро вернемся.
Мы кивнули, в знак согласия, а взрослые, быстрым шагом, направились в «правую» ванную.
Я сидел молча, глядя в пол, а девочки строили, шепотом, какие-то свои догадки.
Минуть пять-шесть спустя, взрослые вернусь… Воспитатель была мрачнее тучи. Директриса… она присела недалеко от меня, прикрыв глаза ладонью и, как и я, шмыгала носом. Выглядела она очень уставшим и несчастным человеком. А третья женщина, мне не известная, стояла чуть поодаль, с абсолютно белым, будто ме