Она стала моей единственной ложечкой меда в той бочке… даже не дегтя, в которой я очутился.
Ия, узнав, что я жив, а когда включил свой видеофон, а также, позаимствованный у нее, то увидел сотни входящих и непринятых вызовов от нее, провисела со мной «на проводе», аж до самого утра. Никогда еще, за обе жизни, мне не доводилось столько разговаривать.
И порываясь немедленно приехать ко мне, когда я рассказал ей историю своих приключений, отредактированную, естественно.
Кстати говоря, мне звонила и Ядвига, но с той общение вышло куда, как короче. И она, оказывается, была в курсе того, что произошло с моими «родителями»…
Увы и ах, мне категорически запретили не только съездить в гости к Ие, но и пригласить ее в Поместье.
Встретившись, наконец, мы устроили «сеанс» настолько жарких обнимашек, а Ия еще и со слезами, что на нас оборачивались другие ученики, проходившие мимо.
Мне кажется, что совратить эту прелестницу у меня все-таки получится. Только торопиться не надо и «провернуть» это дельце нужно будет очень аккуратно.
— Скоро вся эта кутерьма закончится, — пообещал я Ии.
— Надеюсь, очень надеюсь, — ответил та, шмыгая носом, — когда я узнала о том, что тебя убили… то я хотела…
Она заплакала.
— Так, прекрати! Не желаю слышать подобных глупостей, иначе больше не буду с тобой общаться! — делано сурово ответил я, глядя в ее мокрые глаза.
— Хорошо, не буду, — пообещала мне та, улыбнувшись.
— Вот и славно! — выдохнул я, — у меня к тебе просьба, передай записку на пост охраны.
Я дал ей записку для водителя.
— Хорошо, — сказала она, кивнув, — передам.
И не удержавшись, тут же ее прочла.
— А почему ты задержишься в школе? — недоуменно поинтересовалась она.
— Любопытной Варваре, на базаре, кое-что оторвали, — ответил той я, потрепав по голове, а затем, аккуратно развернув за плечики, легким шлепком ладонью по заднице, направил в школу, — я тебе позвоню!
В ответ, Ия оглянулась на меня, через плечо, широко улыбнувшись и помахала рукой. Прелесть!
— Здравствуйте, барышня, — поздоровался Николай Семенович, когда я оказался внутри его командно-штабной машины, которая, тут же тронулась с места, едва за мной закрылась дверь, — вы хотели со мной о чем-то лично поговорить?
Он выразительно поглядел на часы, давая понять, что у него нет лишнего времени на глупости.
— И вы здравствуйте, Николай Семенович, — ответил тому я, располагающе улыбнувшись, — я попросила вас о встрече по той причине, что разжилась кое-какими сведениями, могущими быть вам полезными, но…
Я указал взглядом на парочку бойцов, также находившихся в машине. Сегодня все они были одеты «в гражданское».
Николай Семенович, улыбнулся в ладонь, услышав мою фразу.
— На перекресте — направо, — скомандовал он водителю, — остановись у сквера.
— Покурите несколько минут, — приказал он бойцам, сидевшим в машине, а затем, когда они покинули салон, сказал, — я внимательно вас слушаю.
— Во-первых, — сказал я, доставая из кармана пальто сложенную вчетверо распечатку, — это один из тех, кому поручили меня умертвить.
— Откуда это у вас, барышня? — поинтересовался Николай Семенович, глядя в распечатку.
— У «бывшего папани» позаимствовала, — ответил я.
— Ясно, — сказал он и вопросительно посмотрел на меня.
— Аркадий Станиславович Лискин. Я знаю, где сейчас, возможно, находится этот человек, — сообщил я.
— И где же? — откинулся в кресло мой собеседник, делая вид, что ничего особенного не услышал, однако, от меня не укрылось то, как он напрягся, услышав это имя.
— Мне бы хотелось, Николай Семенович, чтобы вы взяли меня с собой в гости к этому господину, — изложил я свою просьбу.
— Вы ведь знаете, барышня, что я вам отвечу, так? — поинтересовался тот.
— Вы ответите: «извините, но нет» — ответил я на вопрос.
— И вы, если я не возьму вас «в гости», не пожелаете в добровольном порядке делиться тем, что вам стало известно? — недовольно спросил он.
— Ну что вы, Николай Семенович! Мне даже слегка обидно, что вы считаете меня такой идиоткой, готовой, ради собственного каприза, поставить под угрозу дело освобождения папы с мамой! Само собой, я не стану упрямиться и расскажу все, что знаю, но мне хотелось бы отправиться с вами, ибо интуиция подсказывает, что это необходимо! А она меня еще не подводила ни разу! — сказал я примирительным тоном.
— Так, где же, по-вашему, находится господин Лискин? — вновь спросил тот, и я достал еще одну распечатку и отдал ее.
Николай Семенович, ознакомившись с распечаткой, открыл массивный ящик в подлокотнике и достал ВЭМ, довольно странной конструкции.
Отдав распоряжения нескольким абонентам, он закинул ВЭМ обратно.
— И еще кое-что, — сказал я, а Николай Семенович лишь удивленно поднял бровь, — мне удалось «увести» всю информацию «бывшего папани», которую он хранил в удаленном хранилище.
Сказав это — протянул собеседнику портативный накопитель, который он, повертев в руках, убрал в карман пиджака.
Были у меня, конечно, определенные сомнения относительно Николая Семеновича, но на безрыбье, как говорится… Не к «деду» же идти. Хотя, как мне думается, сидящий передо мной господин — докладывает-таки «деду» о происходящем. Иначе, как бы я, без ведома «деда», попал на территорию Поместья? Никак бы не попал! Там с этим все серьезно!
— Вы знаете, барышня, — сказал, наконец, Николай Семенович, — что некоторые ваши, скажем так, таланты, не являются секретом для некоторых людей?
— Предполагаю, — не став отпираться, ответил я, пожав плечами.
— Это хорошо, — качнул головой он, — и пока вы используете свой талант на благо своей Семьи — это приемлемо.
А затем, он уставился в мои глаза.
— Но может настать тот миг, — продолжил он, — когда вы, уверившись в собственном всесилии и безнаказанности, начнете делать глупости, используя свой талант. И в один прекрасный, безусловно не для вас, момент, вы будете пойманы за руку и призваны к ответу. Так всегда происходит, поверьте мне. А учитывая то, из какого вы сословия, наказание, назначенное вам, будет весьма суровым. Показательным, так сказать. И пострадаете не только вы.
— Я вас поняла, — сказал я.
— Хорошо, коли так, — кивнул Николай Семенович.
Затем, в авто вернулись вышедшие «покурить» некурящие, а Николай Семенович пытался выставить меня вон, отправив обратно в школу. А я пытался остаться.
Пререкались мы, приводя доводы: я — за мое присутствие на «огоньке», а Николай Семенович — против, еще минут десять и мне, в один момент, даже показалось, что он просто возьмет меня «за шкирку» и высадит перед воротами школы.
На его месте, я, наверное, так бы и поступил.
— Ваш видеофон, барышня, — потребовал злой уже Николай Семенович и получив его, бросил в ящик к своему.
Экранированный, наверное.
— Значит так, — сказал он, явно крайне недовольный тем, что на мероприятие вынужден тащить с собой меня, — вы будете делать ровно следующее…
Глава 47
Несколько часов спустя. Загородный дом на берегу реки Истры, недалеко от городка Истра, что в Московской губернии.
В ванной комнате, на втором этаже. Аркадий Станиславович Лискин, стоя перед супругой в чем мать родила, помогал той раздеться.
Красивая, — в очередной раз, подумал он, оглядывая влюбленным взглядом супругу, которая, в данный момент, находилась на шестом месяце беременности.
Подумать только, он не только смог влюбиться, как мальчишка, хотя женился в более, чем зрелом возрасте, но и вскоре станет отцом! Впервые, несмотря на все свои похождения!
— Нет, не хочу в ванну, — капризно заявила Аня, супруга, скорчив смешную рожицу, — надоело валяться, пошли в душ!
В душ, так в душ, Аркадий спорить не стал. Он, вообще, с женой старался не спорить, тем более, что валяться и правда надоело, а у них сейчас и занятий иных особо нет, кроме как читать, спать, да интимничать.
Лишний раз даже в огражденный от чужих глаз двор не стоит выходить. Мало ли что.
Аня была сегодня необычайно активна. Нервничает. Внезапный переезд сюда, да еще и с абсолютным запретом на любое общение со внешним миром, а это она, обладательница дюжины близких подруг, переживала особенно остро. В его объяснение, она не слишком-то, кажется, и поверила, но смолчала, а он говорить правду не собирался.
Незачем ее нервировать лишний раз, меньше месяца осталось и все вернется на круги своя.
Если вернется…
Поцелуйчики под струями воды — это хорошо. Это успокаивает. А спокойствие — как раз то, чего в последние дни, ему так не доставало.
Аркадий помог жене опуститься на колени, а затем, спустя несколько мгновений, зажмурился от удовольствия.
Из всех существующих человеческих пороков, он имел было ровно два.
Неуемные амбиции, благодаря которым, и, конечно, его бездетной тетушке, никогда не бывшей слишком уж ласковой к нему (справедливости ради стоит отметить, что тетушка, вообще, не была особенно ласкова ни к кому, включая даже собственного мужа, с которым постоянно ссорилась), приютившей у себя племянника, когда папаша выгнал того из дома и оплатившей его обучение в Университете Берлина.
Вот эти самые амбиции, в конце-концов и толкнули его на поступок, которого он искренне стыдился. А заодно, вполне резонно опасался того, что в один прекрасный день его призовут за содеянное к ответу.
Предательство своего, бывшего уже, «патрона». Игоря Филатова.
Почему он так поступил? Аркадий размышлял над этим долго. По двум причинам, в основном.
Во-первых, уже к сорока двум годам он достиг своего «потолка», и «вскарабкаться» выше, находясь при этом в «кильватере» «бывшего патрона» — было, к сожалению, для него вряд ли возможным, ибо в «обойме» у того хватало не менее квалифицированных кадров, кое-кого из которых Игорь знал с детства…
Глупая, казалось бы, причина, с точки зрения обычного человека, рисковать всем, ради возможности вскарабкаться еще чуть-чуть «выше».