Глава 7
Тот же день. Позже. Дома.
Потихоньку прихожу в себя. Пью чай. С лимоном. Вокруг меня крутятся домашние. Беспокоятся о моем психическом состоянии. Это уже начинает надоедать. Меня на сегодня отключили от внешнего мира. ТВ, Интернет, телефон под запретом. Попытка моего восстания против этого решения провалилась.
— К нам едет психолог, — говорит Марина, которая до этого с кем-то разговаривала по телефону.
Ухмыляюсь, вспоминая известную фразу из «Ревизора».
Минут через 30.
К нам пришли двое.
Женщина — какой-то психолог, которую «отцу» порекомендовали. Как одного из лучших детских специалистов.
И мужик. Представился следователем. Из прокуратуры.
Ждем адвоката. Ту женщину, что была с нами в полицейском околотке.
А пока Марина отвела меня с психологом в гостиную. Дабы та смогла оценить мое психическое состояние.
Окей. Если это успокоит родных Кайи, то я не против. В конце-концов сегодня отличный день, чтобы сменить школу. Лучше даже нарочно не придумаешь. Так что вести себя надо как паинька.
Сидим болтаем. Психолог представилась Ольгой Васильевной. Выяснилось, что ее очень заинтересовал мой случай. Ага. Девочка, которая лишилась памяти. И которая внезапно стала отличницей.
Сижу, смотрю на эту самую Ольгу Васильевну. Лет, наверное, около сорока. Но на свои года совсем не выглядит. Очень ухоженна. Одета дорого и со вкусом. Лицедейка просто 80 уровня. Слушая ее болтовню, создается стойкое ощущение, что разговариваешь с девочкой-подростком. С ровесницей Кайи. Моментально втирается в доверие. И болтает, вроде бы и ни о чем. Но если вдуматься, то очень умно и каверзно строит беседу. Ловко пытаясь выудить то, что ей нужно узнать. И она бы выпотрошила, фигуральной выражаясь, Кайю. Не будь «у штурвала» я..
Короче говоря, с этой дамочкой ухо держать нужно востро. Иначе может и раскусить мою игру. Не зря ее рекомендовали, как первоклассного специалиста. Поэтому, скромно сижу. Потупив в пол глазки. И стараюсь односложно отвечать на вопросы. Не особо помогая поддерживать беседу. Почему-то подумалось, что от нее пострадал не один десяток мужчин. Которых она обобрала до нитки.
Явилась адвокат. И нашу милую беседу прервали, наконец-то.
По мнению Ольги со мной все неплохо.
— Хоть Кайа и выглядит слегка подавленной, но с ней все в порядке, — выносит вердикт психолог, — даже странно. Учитывая то, через что ей сегодня пришлось пройти. Удивительно стойкая девочка.
И дает свое дозволение на мой разговор со следователем. При этом решив остаться и послушать. О чем же я расскажу следователю.
Лисица хитрая. Кажется она «нутром почуяла», что я что-то скрываю. Что-то интересное для нее.
— Кайа, — начинает, осторожно, следователь, — расскажи, что по-твоему случилось сегодня в школе?
— Наш класс, как и все прочие помещения школы, оборудован видеокамерами. Мне нечего добавить к тому, что вы и сами можете увидеть на записях, — отвечаю я.
Следователь не ожидал такого ответа от малолетки. Задумался.
Психолог пьет предложенный ей чай и внимательно наблюдает за мной. Лисица.
— Ладно, — продолжает следователь, — а что ты можешь сказать о нападавшем. Он твой одноклассник. В каких вы были с ним отношениях?
— Господин следователь, наверняка у вас уже имеется заключение врачей о моей ситуации, — говорю я и смотрю на того.
Кивнул.
— Тогда вы знаете, — продолжаю я, — что у меня есть некоторые проблемы с воспоминаниями. Так что, того, что было до определенных событий я не помню. А после, никаких отношений у меня с этим парнем не было. Мы не общались. Но он, кажется, меня невзлюбил.
— Почему? — спрашивает следователь.
— Я не знаю, вам лучше узнать у него самого.
— Понятно, — отвечает следователь, — я так и сделаю. Свидетели утверждают, что причиной его неадекватного поведения могла послужить твоя насмешка над ним… — он не договорил, его перебила адвокат:
— Моя подзащитная — жертва. Не заставляйте ее думать, будто она несет ответственность за этот чудовищный случай. Тем более, на основе непроверенных слухов!
Психолог так же высказалась против подобных вопросов.
— Ничего страшного, — говорю я, — чтобы расставить все точки над ё, я отвечу на ваш вопрос. После того, как стали известны результаты наших экзаменов, ко мне обратился этот ученик. Негодуя, что по его мнению, я украла его Первое место. Он пафосно сказал очень смешную фразу, которая вызвала у меня приступ смеха. Я не смеялась над ним, я смеялась над тем, что он сказал.
— Ясно, — говорит следователь.
— Я не очень хорошо себя чувствую, — продолжаю я, — и мне хотелось бы пойти отдохнуть. Если у вас ко мне больше нет вопросов, то я вас покину.
— Нет, пока что вопросов больше нет.
— Окей, тогда прощаюсь со всеми вами, — говорю я, имея ввиду наших гостей. И выхожу из гостиной.
— Подожди, — окликает меня психолог, — если ты не против я бы хотела с тобой еще пообщаться. Позже. Оставишь мне свой номер телефона?
Широко улыбаясь, она выжидательно смотрит на меня.
— Окей, — отвечаю я, несмотря на то, что общаться с ней мне больше не хочется, — у вас есть визитка?
Та протягивает мне свою визитку и я набираю указанный на ней номер. После чего ухожу к себе.
— Какая интересная девочка, — сама себе говорит психолог.
Вечером того же дня. В кабинете «отца».
Постучавшись, вхожу. Сажусь на диванчик, у стены.
«Отец» внимательно смотрит на меня и спрашивает:
— Ты в порядке?
— Ага, — отвечаю я, — все окей.
— Я хотела поговорить о своей просьбе. Мы вчера об этом говорили, помнишь?
— Да, — отвечает тот.
— Я хочу уйти из своей школы. И поступить в Московский Императорский Лицей.
После моих слов повисла тишина. Прервав которую, «отец» сказал. Потирая виски.
— Я тебе обещал, что исполню твое желание, которое мне по силам исполнить. Говоря это, я думал, что ты попросишь то, чего обычно хотят девушки твоего возраста. Украшения. Косметику. Поездку на заграничный курорт. А вместо этого ты просишь у меня разрешения бросить вызов одному из трех сильнейших средних учебных заведения Империи. Я на тебя смотрю и совсем не узнаю свою дочь, — пожаловался «отец».
— Я сама себя порой не узнаю, — с улыбкой отвечаю ему я.
— Ты знаешь, что это заведение для самых талантливых учеников империи? Оно бесплатно. Со всей страны едут желающие учиться там. Ты хоть представляешь, какой конкурс там на одно место?
— Да отец. В двух 9 классах, специализирующиеся на математике и информационных технологиях, есть 3 места. На данный момент количество заявок в эти классы составляет 26 штук. 27 будет с моей. Т. е. 9 человек на 1 место. Я посмотрела на сайте лицея, прежде, чем придти к тебе.
По информации в интернете, эта школа считается одной из трех самых известных и сильнейших школ Империи. И единственной из трех, находящейся в Москве. В ней училось огромное количество будущих известных ученых, государственных деятелей, высших командиров имперской Армии и Флота.
Представил себе, на секунду, Кайю в треуголке. В комзольчике военного образца. В начищенных сапогах. И со шпагой в руке. Обрушивающую на голову презренным врагам Империи и Императора полки и батальоны отважной Армии Империи.
Но, во-первых, треуголки и камзолы уже давно вышли из военной моды. А, во-вторых, на поле боя сейчас рулят не шпаги, а танковые клинья и ковровое бомбометание. Да и вообще, я не милитарист. Тем более, что женщин в Армию не берут. Во всяком случае на командные посты. Так что карьеру в Армии я делать не стану.
— И ты надеешься занять одно из этих мест? — спрашивает «отец».
— Да, отец, — уверенно заявляю я.
— Ты просто безрассудная! Ты отдаешь себе отчет, насколько сложно пробиться в этот лицей? В те классы, о которых ты мне рассказала — особенно. Тем более девушке. Но поступить туда еще полбеды. Сама учеба в этом месте требует полной самоотдачи. До самого окончания. Я это знаю, ведь и сам окончил этот лицей. И видел, как ломаются люди, не справляясь с нагрузкой!
— Я справлюсь! — отвечаю я, сияя как начищенный самовар.
— Если ты не хочешь оставаться в своей школе и ищешь действительно сложную учебу, — постукивая по столу, говорит отец, — то почему бы тебе не поступить в московскую гимназию для девочек имени Екатерины Великой?
— По разным причинам, отец. — отвечаю ему, — впрочем, если я потерплю неудачу на испытаниях, то сделаю все так, как скажешь мне ты. Договорились?
— Ладно, — отвечает поразмыслив отец, — можешь попробовать. Все-равно тебя похоже не переубедить.
После чего «отец» открывает ящик своего письменного стола. И достает оттуда небольшую коробочку. Симпатичную такую. В которых хранят ювелирку. Дорогую.
— Это тебе, — говорит отец, — посмотри что там.
С интересом беру ее в руки. Верчу, осматривая. Маленькая коробочка закрывается на маленький замочек. Который открывается маленьким ключиком. Ключик прилагается. Открываю ключиком замочек. Внутри лежит пара серег. В виде искусно сделанного бутона розы. С бриллиантом в середине. И с изумрудной подвеской. Ловко приделанной к бутону. Идеально подходящих под цвет моих глаз. Очень красивые. Теперь их буду носить я, блин.
— Большое спасибо, папа! Они очень красивые! С радостью буду их носить! — беззастенчиво вру я.
В том смысле, что носить-то конечно буду. Потому, что я «папина дочка». Во всяком случае делаю все, чтобы так выглядело со стороны. У меня в ушах даже дырки для этого имеются. Вот только без особой радости.
— Папа, — восторженно говорю я, — я попрошу Марину помочь одеть мне их!
И уношусь из комнаты.
Я не умею серьги надевать. «Сыну моей матери» это было без надобности. До этого момента. «Мачеха» выразила свой восторг по поводу серег. После чего, ловко нацепила мне их. Я предстал перед «отцом», выражая щенячий восторг.