Кто-нибудь поинтересовался, что со мной происходит, когда в моей семье были трудности?
Насколько полнее мы могли бы чувствовать, если бы родители делились с нами своими чувствами и страхами: «Джейн, пришло письмо от папы, из Вьетнама. Ему страшно, но мысли о нас с тобой дают ему надежду на лучшее. Мне грустно это читать. А что ты чувствуешь?» Такое приглашение к диалогу — пример осознанного отзеркаленного внимания, избавляющего от одиночества, от беспомощности и, как следствие, от страха.
Беспомощность травматична для ребенка. Другое дело — преодоление. Ребенок не может попасть в рукава куртки, а взрослый стоит рядом и не помогает. Так ребенок учится не бросать дело на полпути и добиваться результата: куртка надета. Если же ребенок выполняет по определению непосильную для него задачу и доходит до отчаяния, взрослый должен помочь. В нормальной семье ребенок преодолевает трудности и при необходимости получает помощь. Никто его за это не стыдит. Так мы учимся сопротивляться отчаянию.
В нормальной семье родители разводятся, если один из них страдает зависимостью или склонен к насилию и ничего не собирается с этим делать. Второй родитель не делает вид, что ничего не происходит, и дети никогда не становятся объектом удовлетворения неподобающих потребностей. Если родители остаются вместе, то не из-за детей, а потому что хотят этого.
Взрослея, мы учимся быть нормальной семьей для самих себя. Стать взрослым — значит обрести заботливого внутреннего родителя, который присматривает за непослушным внутренним ребенком, защищает его от опасности и утешает. У японского поэта Исса, родившегося в 1763 году, было трудное детство. Он сочинил об этом такое стихотворение:
Не бойся,
Хилый лягушонок!
Я здесь и помогу тебе.
Часто чувство одиночества появляется не от недостатка общения, а из-за отсутствия взрослого «я», которое утешило бы внутреннего ребенка, ощущающего себя брошенным. (Чувство одиночества нормально испытывать в переходные периоды жизни, во время духовного пробуждения и поиска себя или когда мы просто отстаиваем свое мнение.) Можно воспринимать одиночество буквально и искать компанию не там, где следовало бы. Если внутренний ребенок не может рассчитывать на внутреннего взрослого, он привязывается к тому, кто или что его заменяет. Заботливый внутренний взрослый умеет утешить напуганного ребенка и ограждает нас от плохого выбора. Одиночество не исчезает насовсем, но становится терпимым. Натали Голдберг писала: «Используйте одиночество. Его боль создает потребность воссоединиться с миром. Берите эту боль и с ее помощью удовлетворяйте потребность в самовыражении: говорите — пусть все узнают, что вы за человек».
Древние римляне хорошо разбирались в сложностях семейной жизни. Они понимали, что людям в одиночку не под силу обеспечить благополучие семьи, и придумали богов, выделив каждому зону ответственности. (Боги служат воплощением благодати, дара, помогающего преодолевать границы эго.) Богиня Веста была покровительницей семейного очага, вокруг которого все собирались, чтобы погреться или приготовить еду. Лары, духи предков, помогали родителям заботиться о детях. Пенаты были хранителями стола и кладовых, где хранились припасы. Двуликий Янус защищал входы и выходы, повернувшись одним лицом к дому, а другим к внешнему миру. Были еще боги двери, дверных петель и порога. Юнона, богиня брака и семьи, защищала души и тела ее членов. Семья жила при поддержке невидимо присутствующих высших сил. Сегодня для заботы и защиты простых смертных в домах используют религиозные изображения подобно тому, как это делали древние римляне.
Древние греки тоже обожествляли семью. В пьесе Эсхила «Агамемнон» главного героя зарубила секирой жена, пока он лежал в ванной. Он восклицает: «Секирой насмерть я сражен в моем дому!» Эта фраза отражает, как глубоко переживается предательство в семье. В Древней Греции спектакли на психологические или семейные темы ставили во время религиозных праздников. Греки не видели разницы между религией и психологией. Агамемнона убила женщина, когда он был в воде: в этом сюжете использована архетипическая тема растворения высокомерного эго в воде, осуществляемого духами в женском обличье, обычно русалками и сиренами. В алхимии растворение в воде является частью процесса превращения свинцового эго в золотое «я». Мифы и ритуалы отражают устройство и предназначение души. Это еще один признак того, что психологическую работу следует в то же время считать духовной.
Воистину возвысимся, творя
Великое из малого. Мы вред
На пользу обернем; из бед и зол
Составим счастье. Муки отстрадав,
Преодолеем кару…
Пять элементов любви — важные компоненты эмоциональной поддержки, и, не получая их, мы ощущаем себя в физической, эмоциональной и духовной изоляции. Отсутствие любого из пяти элементов ощущается как зияющая пустота в душе, дефицит. Но неудовлетворенная потребность в том или ином элементе — это не просто дыра: боль от нее открывает врата в безбрежную пустоту. Однако быть человеком означает всегда ощущать нехватку чего-либо, и в некоторых случаях это хорошо.
Если смотреть с этой точки зрения, неудовлетворенные потребности представляются гравитационными силами, затягивающими в глубины взрослого «я». Когда пять элементов любви восполняют нехватку того, в чем мы нуждаемся, мы ощущаем глубокое душевное удовлетворение. Мы обретаем себя, подобно Алисе, проваливаясь в кроличью нору. Страна чудес на самом деле находится в глубинах человеческой души, которая изобилует возможностями и не повинуется логике.
Осознанность дает инструмент для преобразования душевной пустоты в потенциал. В состоянии осознанности мы видим свои проблемы без осуждения, страха, обвинений, стыда и ожиданий. Неудовлетворенные потребности дают возможность познать себя. Осознанность демонстрирует, что дыра — это туннель, а не пещера. Пустота становится переходным пространством, как темный коридор перед концертным залом, — частью, но не целым. Пустота означает, что нас никто не обнимает и не поймает, если мы упадем. Наша практика — это страховочная сеть, парашют, ловец во ржи. И здоровые отношения — тоже. Какая поддержка мне нужна, пока я смотрю через дыры внутрь себя?
Исцеление травм из прошлого заключается не в том, чтобы вспомнить боль и избавиться от нее, а в том, чтобы оставаться с ней и в ней, пока не начнется преобразование. Оставаться — значит найти внутреннего возлюбленного, скрытую личную реальность. Оставаться в травмирующей ситуации и подвергаться насилию — это принятие позиции жертвы, а оставаться наедине со своей болью — духовная победа. Боль становится дорогой к уязвимости, в которой прячется наиболее ранимая часть «я». Принимая решение остаться, вы поклоняетесь ранам, как храму, который исцеляет, пока в нем находишься. На этом пути мы пилигримы, а не плотники. Если вы чувствуете боль из-за недостатка любви, осознайте свою тоску, и вам станет легче. Мы разрешаем чувству потери существовать, не заполняя пустоту, а перемещая ее внутрь себя. Эго ищет любви, но прежде надо найти ее внутри себя. Тогда можно тянуться к людям от душевного изобилия, желая поделиться с ними, а не как нищие тянутся за подачкой.
Герои мифов и легенд бесстрашны, но в каждой истории есть эпизод, когда они предстают беспомощными: Робин Гуд в темнице, Джек в печи у великанов, Иона в китовом чреве, Дороти в маковом поле. Это метафоры спокойного, осознанного ожидания. Беспомощность и бездействие герои воспринимали как полезные этапы человеческого пути.
В последние десятилетия общество слишком акцентируется на том, что человеку нельзя позволять делать из себя жертву. Похоже, мы начали мыслить однобоко и забыли о том, что беззащитность и изобретательность дополняют друг друга. Становиться жертвой — опасно, позволять насилие над собой — недопустимо. Но пасть жертвой депрессии после предательства близких — нормально. Возникающее время от времени чувство беспомощности помогает отпустить эго и избавиться от желания все контролировать. Настоящие герои не упускают такой возможности.
Очевидно, что потери, трудности, разочарования, обиды и предательство укрепляют дух как у детей, так и у взрослых. Собака будет рыком отгонять от себя своих щенков, когда придет пора отлучать их от груди. Так они учатся самостоятельно добывать пропитание. В природе забота о себе познается в муках. Когда родители не разрешают ребенку что-то, о чем он просит, он растет над собой. Ограничения приучают нас договариваться. Ребенок, которому мать во всем потакает, вырастет слабохарактерным. Детям нужна «злая мачеха», как Золушке и Белоснежке, чтобы принять архетип сироты и пойти навстречу судьбе. (Обычно сиротой называют брошенных и отвергнутых родителями, но так можно охарактеризовать ту часть личности, которая пережила насилие или ощутила отсутствие заботы.)
Как говорил герой войны Том Дэли: «Порой события, которые ранят сильнее всего, освобождают нас от нездоровых чар невинности, завышенного самомнения, пассивности, насилия и зависимости». Человек должен пройти через это, чтобы не противиться развитию, не снимать с себя ответственность перед окружающими и преодолеть наконец свое эго. Даже насилие и предательство в раннем возрасте, достойные порицания, имеют свою положительную сторону и возвышают дух. Каждое негативное действие родителей по отношению к ребенку придает ему сил встретить будущее со всеми его разочарованиями и неудачами. Для этого надо лишь окунуться в прошлое и оставаться там достаточно долго, чтобы боль обернулась благом.
Противоположности постоянно следуют друг за другом. Например, открываясь радости нового опыта, мы впускаем в себя и грусть. Ребенок взрослеет, когда начинает осознавать соединение противоположностей в родителях: «Иногда мама отзывчивая, а иногда до нее не достучаться. Но я люблю ее всегда и верю, что она тоже любит меня, что бы ни случилось». У всех есть положительный и отрицательный опыт взаимодействия с родителями. Если, глядя в прошлое, вы видите только плохое или только хорошее, значит, вы не повзрослели достаточно, чтобы принять двойственность вещей.