– Будет удобно.
– Или раньше, если вы решите, что это необходимо. Звоните в любое время.
Тейт пожал руку доктору Вебстеру, потом помог Эйвери подняться. Она не была той матерью, которой Мэнди подсознательно боялась, но могла ею быть. Все обвинения вместо Кэрол лягут на нее. Несмотря на то, что Тейт поддерживал ее под локоть, ноги у нее подкашивались.
– Удачи вам на выборах, – сказал психолог Тейту.
– Благодарю.
Доктор сжал руки Эйвери в своих:
– Не мучайте себя виной и раскаянием. Я уверен, что вы очень любите свою дочь.
– Да. Она говорила вам, что ненавидит меня?
Это был обычный вопрос. Он слышал его десятки раз на дню, особенно от матерей, обремененных чувством вины. В данном случае он мог дать утешительный ответ. Он улыбнулся доброй мальчишеской улыбкой:
– Она очень хорошо говорит о своей мамочке и меняется, только когда вспоминает о том, что было до катастрофы, а уж выводы делайте сами.
– Какие?
– Что вы уже стали лучшей матерью, чем раньше. – Он потрепал ее по плечу. – Если вы будете с ней нежны и внимательны, Мэнди со всем справится и станет очень умным и спокойным ребенком.
– Надеюсь, доктор Вебстер, – с жаром ответила она. – Спасибо вам.
Он проводил их до двери и распахнул ее.
– Знаете, миссис Ратледж, вы меня просто поразили, когда я вас увидел. Около года назад одна молодая тележурналистка брала у меня интервью. Она удивительно похожа на вас. Она откуда-то из ваших краев. Вы ее случайно не знаете? Ее зовут Эйвери Дэниелз.
«Эйвери Дэниелз, Эйвери Дэниелз, Эйвери Дэниелз!»
Толпа кричала ее настоящее имя, а они с Тейтом проталкивались к помосту.
«Эйвери Дэниелз, Эйвери Дэниелз, Эйвери Дэниелз!»
Люди были повсюду. Она споткнулась и отстала от Тейта. Толпа поглотила его.
«Тейт!» – крикнула она.
Он не слышал ее из-за голосов, орущих ее имя.
«Эйвери, Эйвери, Эйвери!»
Что это? Выстрел! Тейт весь в крови. Тейт повернулся к ней и, падая, язвительно произнес: «Эйвери Дэниелз, Эйвери Дэниелз, Эйвери Дэниелз!»
– Кэрол?
«Эйвери Дэниелз!»
– Кэрол? Проснись!
Эйвери села в кровати. Она пыталась пересохшим ртом набрать воздуху, но только хрипела.
– Тейт? – Она приникла к его груди и обхватила его руками. – Это было ужасно!
– Тебе приснился дурной сон?
Она кивнула и зарылась лицом в волоски на его груди.
– Обними меня! Пожалуйста. На минуточку.
Он сидел на краешке ее кровати. В ответ на ее мольбу он придвинулся ближе и обнял ее. Эйвери прижалась к нему теснее. Сердце ее колотилось так, что чуть не выпрыгивало из груди. Она никак не могла прогнать из памяти картинку из сна: Тейт, весь в крови, смотрит на нее презрительно и обвиняюще.
– Из-за чего это?
– Не знаю, – соврала она.
– Кажется, я знаю. Ты сама не своя с тех пор, как доктор Вебстер вспомнил об Эйвери Дэниелз. – Она застонала. Тейт провел пальцами ей по волосам и обнял ее за голову. – Не могу поверить, что он не знал, что она погибла в той катастрофе. Он так смутился, когда сказал это, что мне даже стало его жаль. Он не представлял, как это сравнение может тебя расстроить.
«Или почему», – подумала она.
– Я вела себя как идиотка.
Единственное, что она помнила, после того как доктор произнес ее имя, это то, что у нее зашумело в ушах и она чуть не упала на Тейта.
– Совсем не как идиотка. Просто ты почти потеряла сознание.
– Даже не помню, как вышла из кабинета.
Он немножко отстранился от нее. Ее ладони соскользнули с его плеч.
– Какое странное совпадение, что ты оказалась в одном самолете с этой Дэниелз. Незнакомые люди часто принимали тебя за нее, помнишь? Удивительно, что до сих пор никто тебе не напомнил о ней.
Значит, он знал, кто такая Эйвери Дэниелз. Это немного улучшило ее настроение. Ей стало интересно, нравились ли ему ее передачи.
– Мне очень стыдно, что я устроила сцену. Я просто… – Ей хотелось, чтобы он снова обнял ее. Ей было легче говорить, когда он не смотрел ей в глаза.
– Что?
Она опустила голову ему на плечо.
– Я устала от того, что люди все время рассматривают мое лицо. Оно вызывает у них столько любопытства. Я кажусь себе чем-то вроде бородатой дамы из цирка.
– Такова человеческая природа. Никто не хочет быть жестоким.
– Понимаю, но мне из-за этого все время неловко. Иногда мне кажется, что я до сих пор забинтована. Я смотрю наружу, но никто не может посмотреть сквозь лицо внутрь меня. – Из глаза ее выкатилась слезинка и упала на плечо Тейта.
– Ты все еще расстраиваешься из-за сна, – сказал он, снова высвобождаясь из ее объятий. – Хочешь чего-нибудь выпить? В баре есть «Бейли».
– Звучит соблазнительно.
Он разлил маленькую бутылку ирландского ликера в два бокала и опять подошел к кровати. Если он и смущался того, что был в одном белье, то виду не подавал.
Ей было приятно, что он опять сел на ее кровать, а не на ту, на которой спал до того, как ее кошмарный сон разбудил его. Между кроватями был только узкий проход, но это мог быть и Мексиканский залив. Только крайняя необходимость вынудила его пересечь этот проход.
– За твою победу, Тейт. – Она чокнулась с ним. Ликер приятно согрел ее изнутри. – Это была отличная идея. Спасибо.
Ей нравилось просто тихо сидеть с ним рядом. У них были все проблемы, которые возникают между супружескими парами, но не было супружеской близости. Из-за предвыборной кампании они находились постоянно на виду и под всеобщим обозрением. Это делало и без того сложные отношения еще более напряженными. Друг в друге им не удавалось найти поддержки.
Они были женаты, но в то же время и не были. Жили вместе, но каждый в собственном пространстве. До сегодняшнего вечера Мэнди служила им буфером, когда они оставались в своем номере. Она спала с Эйвери.
Но сегодня Мэнди не было. Они оказались вдвоем. Была ночь. Они пили ликер и обсуждали личные проблемы. У любой другой пары такая сцена закончилась бы близостью.
– Я уже скучаю по Мэнди, – сказала она, водя кончиком пальца по краю стакана. – Не уверена, что мы поступили правильно, отпустив ее домой с Зи и Нельсоном.
– С самого начала было решено, что после визита к доктору Вебстеру они увезут ее.
– После разговора с ним я чувствую, что должна быть с ней постоянно.
– Он сказал, что несколько дней разлуки не причинят ей вреда, а мама знает, что делать.
– Как это произошло? – стала рассуждать вслух Эйвери. – Как она стала такой замкнутой, такой эмоционально ранимой? – Она задавала риторические вопросы и не ждала ответа на них.
Тейт же воспринял их буквально.
– Ты же слышала, что он сказал. Он объяснил тебе, как это случилось. Ты не проводила с ней достаточно времени, а когда была рядом, это было для нее еще хуже, чем твое отсутствие.
Ее возмущение рвалось наружу. В подобном случае Кэрол устроила бы скандал, и Эйвери чувствовала, что должна сделать это за нее.
– А где все это время был ты? Если я была такой плохой матерью, почему ты не вмешался? Знаешь, у Мэнди ведь двое родителей.
– И я это понимаю. Я признал сегодня свою вину. Но каждый раз, когда я что-нибудь предлагал, ты начинала возражать. А ведь наши ссоры… Это уж точно не принесло бы Мэнди пользы. Поэтому я и не мог, как ты говоришь, вмешаться, не ухудшив и без того не лучшей ситуации.
– Может, у тебя неправильный подход. – Защищая Кэрол, она играла роль адвоката дьявола.
– Может. Но я никогда не замечал, чтобы ты любила критику.
– А ты любишь?
Он поставил бокал на ночной столик и потянулся к выключателю. Эйвери схватила его за руку:
– Извини. Подожди… не ложись сразу спать. Такой был долгий, утомительный день. Мы оба устали. Я вовсе не собиралась на тебя нападать.
– Возможно, тебе лучше было уехать с мамой и папой.
– Нет, – быстро ответила она. – Мое место рядом с тобой.
– Сегодня лишь один из таких дней, которые продлятся до ноября, Кэрол. Будет только труднее.
– Я справлюсь. – Она улыбнулась и, импульсивно протянув руку, погладила его по подбородку. – Вот если бы я получала десять центов каждый раз, когда ты сегодня произносил: «Привет, я – Тейт Ратледж. Я баллотируюсь в сенаторы»… Интересно, сколько рук ты сегодня пожал?
– Вот столько. – Он показал свою правую руку – она вся распухла.
Она тихо засмеялась:
– Кажется, мы отлично провели посещение галереи, хотя только что вышли от доктора Вебстера и попрощались с Мэнди.
Вернувшись от психолога, они отдали Мэнди дедушке с бабушкой. Зи не просто с трудом переносила полеты. Она наотрез отказалась лететь, и они приехали в Хьюстон на машине. Они решили тут же ехать домой, чтобы успеть засветло.
Не успели они с Тейтом помахать им на прощание, как Эдди запихнул их в машину и повез в огромный многоэтажный торговый центр.
Добровольцы, отобранные Эдди, приветствовали их появление. Тейт взобрался на какой-то помост, произнес короткую речь, представил собравшейся толпе свою жену, а потом пожимал руки и зарабатывал голоса.
Все прошло так хорошо, что Эдди окончательно успокоился по поводу того, что пришлось отказаться от приглашения в клуб Ротари. Даже там все сложилось удачно. Клуб пригласил Тейта выступить с речью на заседании в конце месяца.
– Эдди совсем спятил по поводу того, что тебя показали сегодня по телевизору.
– Они уделили нам двадцать секунд в шестичасовых новостях. Немного, но мне сказали, что это отлично.
– Да. Мне тоже так сказали, – поспешила добавить она.
Она чуть не онемела, увидев Вэна Лавджоя и репортера из «Кей-Текса» на завтраке с докерами. Весь день они следовали за Тейтом.
– Что это они приехали за нами из Сан-Антонио? – спросила она Эдди.
– Дармовую прессу не обсуждай. Улыбайся в камеру при любой возможности.
Вместо этого она пыталась избежать камеры Вэна. Но он, казалось, поставил перед собой цель снимать именно ее. Игра с ним в кошки-мышки и тот шок, который она испытала у доктора Вебстера, окончательно расшатали ее нервы. Она так разволновалась, что, когда не могла найти своих сережек, чуть не расплакалась.