– Здорово, соседушка, – первым заговорил Григорий, когда телега приостановилась на его просьбу.
– Ну, – понурый взгляд извозчика был еще и подозрительным, он не особо доверял тем, кто находился на дороге.
Но вид обоих встретившихся ему людей не выявлял особого беспокойства.
– А не довезешь ли нас, любезный друг, меня с другом моим до городского уезда? – Григорий, так же улыбаясь, старался показать себя еще с лучшей стороны.
– Мы вот тебе краюшек хлеба дадим. Уж не серчай, дорогой, монет у меня нет, все жене да детям оставил, сам вот хочу до столицы проехать.
– Вот и товарищ ихней, – Новых оглянулся на Проскурина, подмигнув ему, не снимая улыбки, – со мной за компанию.
Человек в телеге недолго присматривался к путникам.
– Так садись уж, чего… довезу, коль соседушка, – сказал он.
– А из Покровского, что ль? – спросил извозчик, обращаясь к Григорию, пока путники устраивались на тележку.
Григорий, закинув суму через легкие борта, обойдя с Николаем упряжку, который запрыгнул с конца телеги, устроился рядом с извозчиком.
– Так да, соседушка. А сам как ведь не на рынок? Чай, гляжу, товара-то нет? – поддерживал беседу Григорий.
Извозчик натянул вожжи, лошадь легким шагом тронулась с места.
– Да, был бы товар, сено одно, да и то на рынке нынче на продажу не выставляю все, корма какие-то новышные, торгуют. Сейчас вообще все что-то меняется, я заметил. А чего пустой? Да за приезжими от городского уезда. Баба моя с сестрой… та понаведаться решила, пожить годок, не знаю, что ее тут в эту глухомань надоть.
Да прихворала чем-то, а тут, сказывают, целитель местный есть не от нашего села, а вашего, видно, – извозчик повернул голову показать, что обращается к собеседнику, подчеркивая тем самым, что вопрос был глубоким к познанию. – Чай, знаешь такого?
Григорий не сразу ответил. Сделал вид, что думает.
– Да, можа и встречал, – ответил Новых, догадываясь, о ком идет речь.
Речь шла о нем. Проскурин старался скрывать, что знает о свойствах Григория. Он то глядел на Новых, то отбрасывал от него взгляд по сторонам.
Лечить людей Григорию способность оказалась давно, но открывать он ее стал для людей недавно.
Однажды после глубокой молитвы под вечер в его дом вбежало несколько хлыстов, людей, занимающихся самобичеванием и прелюбодеянием, ссылавшихся на законы Библии, что все в этом мире угодно, кроме убиения. В последующем их называли сектантскими встречами, где допускались разные телесные действия и оргии.
Григорию было восемнадцать лет, с названной женой у них был ребенок, дитя они лишились по вине одного из сектантов. Григорий в ярости лишил виновника жизни. После долго мучился этим, ходил в церковь чаще, чем самый набожный праведник. Вплоть до сильного истощения организма от голода. Пытался загладить свою вину.
Батюшка, поп, замечая молящегося юношу в углу у иконы после закрытия церкви, бывало, предлагал для молитвы свою келью, окруженную по углам разными образами святых. Сам отправлялся в дом своей жены. Батюшка никогда не говорил ни с кем об этом, понимая терзания юноши.
Прошли года. Григорий, казалось, отошел от своих поступков, стал заниматься привычными хозяйствами, с женой они обвенчались. Поставили печать в комендатуре. У них родилась первая дочь Матрена.
Впервые Григорий узнал о своем сильном действии дара, когда одному из сельчан в поле при сенокосе при заточке острия резануло серпом по руке. Григорий не сразу прознал об этом. И после того, как человек прошел мимо него с наскоро забинтованной лоскутом рубахи рукой, остановил его.
– Мирон, что несешь в руке, кусок мяса, небось? – спросил шутливо у него будущий целитель.
Тот не ответил. Часть сельчан не особо поддерживали друг с другом общение, и с Григорием держали контакт, лишь приветствуя как земляка.
– Постой, Мирон, – Новых все же сразу понимал, что за беда случилась у человека.
Тот остановился, повернул голову с выражением «чего тебе?».
– Дай глянуть.
Новых словно знал, что делает. Он принялся развертывать окровавленную ладонь. Мужчина уже не сопротивлялся. Ему казалось, что вот-вот с ним все закончится. Григорий обнял своими мощными ладонями его руку. Закрыл глаза. Казалось, в этот момент он передает ему свою энергию, чтобы тот не пал духом раньше времени. Через некоторое время, отняв ладони от его руки и словно сделав свою работу, развернулся и принялся за свою естественную работу. Кровь на руке односельчанина застыла.
Конечно, мужчина был удивлен, и первым человеком, кому он сообщил об этом чуде, была его жена. Потом разнеслось по округе.
Известие о том, что Григорий Новых исцеляет, снимает любую боль, останавливает кровь, даже вправил болезненный вывих у одного из местных мальчишек, породило словно два лагеря, одни были за него, другие пытались забить его известность. Чаша терпения переполнилась после обвинения его в воровстве коней из одного барского угодья. Побитый своими же соплеменниками, озлобленный на несправедливость, Григорий пустился в путь. Вот тогда, желая всем добра, и попрощался впервые со своей семьей и ушел подальше от своих невзгод Новых Григорий. Где судьба его привела впервые к царскому престолу.
Несколько минут ехали молча. Каждый думал о чем-то своем. Подталкивая вверх своих слегка покачивающихся мирных пассажиров, повозка поскрипывала на неровностях дороги.
Григорий, в свою очередь, гадал, правильно ли он поступает. Переведя задумчивый и хитроватый взгляд от свежего покошенного поля на молодого человека, посчитал странным его поведение все узнавать, однако интуитивно полагая, что тот был весьма бескорыстен. Он снова повернул голову на пашни. Хотелось петь. Но на трезвую голову он как-то стеснялся перед малознакомыми людьми и откинул эту идею.
В голове у молодого шпика в этот момент действительно не было никаких самовыгодных планов. Об одном он единственном думал, как представит в рапорте управлению по внутренним делам царской комендатуры некоего мужика. Не просто мужика, а целителя, известного даже до коронованной четы.
«Ну, Новых… – гадал он. – Но как-то слишком амбициозно, вызывающе, что ли… Да, это слишком просто… Григорий, Ефимыч… ну, Ефимович как-то ладно, да и особо задумываться над этим…»
– Распутин! – утвердительно произнес молодой человек, глядя на удаляющуюся дорогу от перепутья, где они ожидали транспорт.
– Что? – спросил его оживленный Григорий.
Шпик, обрадованный тем, что ему наконец удалось решить задачу, поставленную командованием. Но выдавать себя Николай не спешил.
– Э-э, помните, о чем я с вами говорил, Григорий Ефимович, до того как мы сели в телегу?
Новых пожал плечами. Они много говорили, в основном, о политике, подметил Григорий в своей памяти и… он сам хотел догадаться, к чему клонит этот юноша.
Проскурину это и надо было. Он знал, как управлять людьми, которые сами к тебе тянутся, добродушие – самое беззащитное чувство среди миллиона таких же, как другие люди, но являют собой к большему расположению, нежели упрямцы или лжецы. За это и цеплялся разведывательный сыщик.
– Ну… Ну?.. – улыбался он, стараясь пододвинуть тему для разговора интересующему его человеку.
– О том, кому легко спать на царском ложе? – пошутил Григорий.
– Да нет же, Григорий Ефимович. О вашей фамилии.
– Что с моей фамилией не так?
– Ну, как же?! – Николай не понимал, почему Новых его не понимает. – Ваша фамилия Новых никак не гармонирует с вашей линией судьбы, ее нужно немного подправить.
Новых еще больше удивился. Во внутренних интригах страны он старался не принимать участия, к тому же был мало знаком с этим проявлением. До этого момента.
– Я придумал вам новую фамилию.
Григорий привыкший ко всему, даже если его имя назовут по-другому.
– Ну и как? – спросил он, интуитивно считая, что она ему уже подходит, так как считал, что от Проскурина не будет подвоха, казалось, он изучил его основательно.
– Распутин, – довольствовался Николай.
– Распутин?! – удивился Григорий.
– Да, – коротко ответил Проскурин.
– Почему так? – Григорий поистине удивлялся.
Но своим проникновенным взглядом он мог уцепиться за любую мысль, имеющую отношение к его личности, и, если нужно, дать быстрый ответ.
Проскурин, отвечая скромной улыбкой, пожал плечами.
– Думаю так хорошо, – сказал он.
В ответ ему новоявленный гражданин Распутин так же пожал плечами. «Пусть будет так», – подумал он.
Телега с угрюмыми на вид извозчиком и двумя странствующими людьми продолжала свой путь. Один из них путешествовал не по своей воле. Другой, как ему казалось, по воле всех людей.
Григорий полностью ему доверял. Однако не догадывался, что судьбы их разойдутся, и законченное дело царского чиновника уйдет в бытие. В конце концов, Проскурин примет другую веру, народную, коммунистическую и под другой фамилией спустя пять лет будет возглавлять однотипный отдел в народном комиссариате при другой уже России, не имперской. А федеративной. Спустя годы попадет он на фронт в действительности вести боевые действия с немецкими войсками. Крестьянин Новых не доживет до расстрела царской семьи, о чем он не раз предупреждал распадающееся Временное правительство. А сейчас он отправился туда, где его ждут – будущего новоявленного целителя всея Руси Григория Ефимовича Распутина.
Для изготовления обложки использована художественная работа автора