Но надежда все же есть. С возрастом людям свойственно становиться хотя бы немного умнее. Ведь чем дольше они живут, тем больше информации накапливается в их багаже и тем разумнее они проявляют себя в вопросах того ли иного выбора. Вспомните себя ребенком. И вспомните, как по наивности вы выбирали такие пути, на которые теперь, с вашим-то жизненным опытом, и не взглянули бы.
Допустим, вы курильщик со стажем. Решились ли бы вы сделать свою первую затяжку тогда, раньше, если бы знали о последствиях курения все то, что знаете теперь? Скорее всего, нет. Или вы по собственной воле разорвали отношения с лучшим другом или родителями. Зная, к чему приведет та роковая ссора, повели бы вы себя точно так же сегодня? Может быть, и нет. Дело в том, что все мы в состоянии оглянуться назад и пожалеть о некоторых решениях. Мы можем увидеть собственную глупость – а лучше сказать невежественность, проявленную нами в те дни. Невежество, то есть суждения без всесторонней оценки ситуации, – это состояние, в котором и пребывает наш разум бо́льшую часть времени. Но, знаете, лично меня это устраивает. Я не против быть в чем-то невеждой. Да, мне не нравится испытывать неловкость оттого, что в чем-то я совсем не разбираюсь. Но кто сказал, что я наделен талантом знать все на свете и, более того, мастерски орудовать знаниями в нужный момент?! Может быть, такой дар кто-то пообещал вам? Очень сомневаюсь, что ваша жизнь от этого стала безоблачной и легкой.
И все же, без сомнения, каждый прожитый день добавляет в копилку нашего ума и жизненного опыта что-то новое. Точно знаю, что, вспоминая свой давний промах и приговаривая: «Пол, ты поступил тогда, конечно, по-дурацки!», я точно не становлюсь бестолковее или наивнее.
Так какое же отношение все это имеет к самоубийству? А вот какое: задумав покончить с собой, люди чаще всего не видят и не знают всех сторон ситуации, в которой они оказались, хотя им кажется, что все наоборот. И поскольку самоубийство – это бесповоротное решение, которое уже нельзя будет ни переиграть, ни пересмотреть, то, ради вашего же блага, принимайте во внимание все факторы того, что происходит вокруг вас, и того, что вы собираетесь сделать. Все до единого.
От людей, которые поначалу лишь подумывали уйти из жизни, а затем твердо пришли к такому намерению, я не раз слышал о том, что на душе им стало полегче. Более того, многие делились ощущением небывалого спокойствия и давно забытой радости. «Теперь я знаю, что делать», – говорили они. Ведь примерно это испытываем и все мы, когда наконец-то находим решение проблемы, над которой бились долго и мучительно. Мы словно сбросили тяжеленный камень с плеч и чувствуем огромное облегчение.
Но погодите минутку. Действительно ли все так просто? Неужели вам ни капельки не страшно? И разве ваш последний шаг не станет последним, в полном смысле окончательным, за которым для вас не будет больше ничего?
Этот вопрос может показаться вам бестолковым. Естественно, самоубийство – это окончательно, в этом вся соль. Но остается лишь пожать плечами при мысли, как же мало знает молодежь о сути смерти, о ее окончательности по сравнению с теми, кто пожил достаточно. Ведь чем старше вы становитесь, тем больше смертей вы видите, и приходит понимание, что самоубийство – действительно полный и необратимый конец жизни. Как недавно сказал мой друг, работающий с молодыми людьми, склонными к суициду: «Некоторые дети думают, что самоубийство – что-то вроде чудаковатой выходки. Вот встречается им крупная проблема, они и говорят: “Дай-ка я самоубьюсь на этой неделе. Не получится – тогда попробую на следующей, поищу другой способ”».
Представляете: «…попробую на следующей»?!
Чего я точно хочу добиться своей книгой, так это убедить вас, что ваше быстрое и легкое с виду решение по факту вовсе не быстрое и уж совсем точно не легкое. Как правило, самоубийство – дело сложное, нудное, очень болезненное, грязное и создает больше проблем, чем решает. Так что, возвращаясь к началу главы, не считайте себя сумасшедшим, если вы подумываете об уходе из жизни или даже уже попробовали. Но, простите за каламбур, самоубийство опасно для здоровья!
2. Убийственные замыслы
Эту главу я хотел бы посвятить нашей с вами попытке разобраться: как идея покончить с собой стала для вас идеей фикс. Из воздуха такие замыслы не рождаются. Как было в вашем случае, для меня останется тайной, но я готов сделать все возможное, чтобы помочь вам ответить на этот вопрос самостоятельно.
Так что остановитесь на миг и спросите себя: «Когда я впервые подумал о том, чтобы свести счеты с собственной жизнью?»
А теперь: «Знал ли я кого-нибудь, кто покончил с собой?»
Поскольку люди многому учатся друг у друга, для каждого из нас так или иначе могут стать примером поступки, которые совершают как знакомые, так и абсолютно посторонние люди, да и знаменитости тоже. Например, на официальном ужине мы узнаем, когда и какой пользоваться вилкой, подсмотрев за действиями соседа по столу. Как нарядиться на танцы, мы узнаем, примечая, во что одеты окружающие. Большинство из нас выбирают себе стрижку в зависимости от того, что принято делать с волосами в кругу людей нашего возраста.
Те из нас, кто живет в Америке, знают, что Мэрилин Монро покончила с собой. Нам известно, что свел счеты с жизнью и писатель Эрнест Хемингуэй. Что и говорить, мы постоянно узнаем о тех, кто покинул этот мир по собственной воле. И порой в мозгу промелькнет мыслишка: «Если уж такая, как Мэрилин Монро, со всей ее красотой, деньгами и успехом, может наложить на себя руки, то почему я не могу?»
Если самоубийцей стал кто-то из наших родителей, в сердце может закрасться сомнение: «Раз папа не смог всего этого вынести, то откуда у меня возьмутся силы?..» А может, счеты с жизнью свел один из наших лучших друзей. Или кто-то из тех, с кем мы учимся.
Количество случаев суицида среди американцев, например, растет с ненормальной скоростью, и многие эксперты уже склонны называть это эпидемией.
Итак, о чем говорят нам эти факты? О том, что идея уйти из жизни могла перебраться в наше сознание из чьей-то чужой биографии. Мы не самостоятельно додумались до такого. Суицид – не примета наших дней, люди испокон веков сводили счеты с жизнью. Эту идею мы наверняка у кого-то позаимствовали – у друга, родственника, знаменитости. Некто подал нам пример.
Выводы исследований на этот счет очень показательны: когда суицид совершает такая дива, как, например, Мэрилин Монро, число самоубийств тут же резко взлетает.
Похожее творится и рядом с нами. Если один-два ученика средней школы вдруг совершают самоубийство, то вскоре, как правило, к ним присоединяются еще несколько. А если кто-то из членов семьи решает наложить на себя руки, велика вероятность того, что в этой семье появятся и новые самоубийцы. Правильно это или нет, но все мы познаем мир, опираясь на примеры из жизни.
Однажды я работал с человеком, имевшим суицидальные наклонности и на полном серьезе желавшим покончить с жизнью. Его жена завела роман с другим, у детей были сложности, да и на работе не ладилось. И когда я спросил его, откуда вообще взялся этот замысел, он мне ответил: «Ну… ведь и мои мама с папой покончили с собой».
Я никогда не встречал человека, у кого сразу оба родителя свели счеты с жизнью. И я тут же отчетливо понял: какие бы внятные доводы я не подбирал, убеждая жить дальше, за его спиной стояли два могущественных оппонента – его мама и папа, со всем тем влиянием, которое они оказали на его взгляды.
«Мне было всего пять лет, когда они это сделали, – сказал он. – Так что меня это особо, наверное, не потрясло».
Но в том-то и дело, что потрясло, и еще как! В ходе наших сеансов он рассказал, что каждый раз, сталкиваясь с трудно решаемой жизненной проблемой, он обнаруживал в своей голове мысли о самоубийстве. Они не подчинялись его воле, становились все более навязчивыми, и все это – вопреки данному когда-то себе обещанию никогда не повторить того, что совершили родители. И теперь, когда в жизни взрослого сына этих родителей все складывалось как нельзя хуже, суицидальные мысли почти полностью вышли из-под его контроля.
Так что в определенной мере у моего пациента не было шансов избежать мыслей о самоубийстве. Эта тема пронизывала его самые ранние детские воспоминания. Родители словно преподнесли ему ужасный подарок, показав, как нужно поступить, если жизнь стала невыносимой.
И потому я хочу спросить вас еще раз: как могли подселиться в ваше сознание эти воистину убийственные замыслы? Вам указал путь кто-то из близких? Это родители, бабушки с дедушками или дяди, тети и друзья подали вам пример? Или же вы провели параллели между своими мучениями и страданиями того, кого вы сочли таким знакомым и понятным (хотя знали о нем лишь из новостей), – и решили, что раз суицид освободил его, то освободит и вас?
Если вы ответили «да», то я задам вам один простой вопрос:
Неужели ваша жизнь, ваша боль, ваши трудности в точности такие же, как у них? Неужели вы ничем не отличаетесь от них и переживаете один и тот же типичный кризис?
Полагаю, ваш ответ должен быть отрицательным. Ведь, нравится вам это или нет, но все мы – независимые друг от друга, абсолютно разные, неповторимые личности. Никогда на целом свете не было, нет и не будет нашей стопроцентной копии.
Как бы жестко вы ни осуждали себя, как горько бы ни сожалели о том, что натворили или кем стали, помните: вы были и остаетесь единственным в своем роде человеком, и другого такого же мир никогда больше не увидит.
Так разве не должно ваше неповторимое «я» принимать собственные неповторимые решения?
3. «Неужели я не вправе умереть?»[1]
Этот вопрос я слышал от многих своих пациентов с суицидальными наклонностями. Догадываюсь, вы тоже задавали себе этот вопрос, и поэтому мне хотелось бы поделиться с вами тем, что я говорил другим.