На данный момент я запросто соглашусь с вами в том, что ваша жизнь может и не выправиться, а депрессия (если она у вас есть) никуда не исчезнет. Вариант «А» (улучшение вашей жизни) в таком случае отпадает.
Вопрос: Неужели вы обязаны обратиться к варианту «Б» и уничтожить себя?
Ответ: Ну не-е-т, вряд ли…
Всегда есть вариант «В». Например, этот вариант может предусматривать, что вы просто продолжаете жить, пусть в той же депрессии и тоске, – так живут сплошь и рядом!
Так в чем проявляется нелогичность суицидальных мыслей? В том, что вы предоставили себе только два пути решения проблем – вверх или вниз, жить или умереть. Вы и не подумали ни о каком ином пути, например о варианте «В» – жить, пусть и не чувствовать себя счастливым.
Имейте в виду: единственный человек, полагающий, что если жизнь не станет лучше, то нужно покончить с собой, – это вы сами.
Вот еще один пример опасной разновидности суицидальной логики. Ее называют циркулярной логикой[6]. Разговор в собственной голове может быть примерно таким:
«Я на грани и очень хочу умереть». – «Почему?» – «Потому что решить мои проблемы невозможно». – «Откуда ты знаешь, что невозможно?» – «Ты не соображаешь?! Если бы он были решаемы, неужели мне хотелось бы себя прикончить?»
С таким ходом мыслей вы могли бы, например, прибить ботинок к полу и пытаться бежать на предельной скорости до тех пор, пока плохо не станет. Не допуская даже мысли о том, чтобы сесть, разуться и пойти босиком в любом направлении.
Иной раз, чтобы вырваться из колеса циркулярной логики, нужно поговорить с кем-то кроме себя самого – с кем-то, кто видит ситуацию со стороны.
Я понимаю, что от подобных примеров суицидальной логики может быть мало толку. И что среди всех прочих способов выправить положение или душевный настрой худшим может стать именно бодрое: «Выше нос! Не кисни! У тебя есть всё, ради чего стоит жить!» Поэтому я и не стану вам всего этого говорить.
Но я хочу, чтобы вы знали: поведав кому-либо – даже самому обычному человеку! – о том, что подумываете о самоубийстве, в ответ вы обязательно получите именно эти «мотивационные» слова. Обязательно. Своим логическим аргументом ваш собеседник попытается сокрушить ваш аргумент. И его доводы представятся ему такими же четкими и естественными, как ваши доводы – вам. К сожалению, в состоянии, когда очередной наступивший день подобен каторге, любая логика не стоит и ломаного гроша.
Есть старый анекдот, как кто-то попытался подбодрить человека, пребывающего в унынии: «Прекрати унывать! Все могло быть и хуже!» Тот послушно прекратил – и все немедленно стало хуже…
Так что будем честны: выбраться из суицидальных мыслей и спрыгнуть с качелей сомнения-амбивалентности и правда крайне тяжело. В конце концов, желание свести счеты с жизнью могло прийти в итоге вашей собственной войны на поражение, о которой я никогда не узнаю.
Разочарованиям свойственно накапливаться – возможно, их непомерный объем начал душить вас подобно тому, как невыплаченные долги и налоги душат нерадивого плательщика. А может быть, вы столкнулись с такими огромными потерями, что и понятия не имеете, как прожить без того, чего лишились. Так или иначе, но если уж вы оказались в глубоком суицидальном кризисе, то здесь ни я, ни кто-либо другой не сможем запросто скомандовать: «Та-да-а-м! Раз-два-три – кризис, уходи!»
И с другой стороны, мне искренне хочется убедить вас в том, что ни один кризис не длится вечно и что неуверенность в принятии решения жить или погибнуть – это нормально; смятение продлится до тех пор, пока ситуация не начнет меняться. И если вы не вынесете себе смертный приговор чересчур поспешно, перемены неизбежны – иногда даже в лучшую сторону.
5. Прошу вас, шаг назад!
Не отступая от стиля, в котором идет наша беседа в рамках этой книги, рискну предположить: раз в вашей голове поселились мысли о самоубийстве, то наверняка вы подумывали и о его способах. Рано или поздно, соприкоснувшись с этой темой, человек переходит к проработке вопроса о том, как же технически «воплотить в жизнь» свой уход из жизни. Самоубийство – не только окончательное и бесповоротное решение, но и практический проект под названием «Обратной дороги нет!»
Но поскольку мне не прочесть ваши мысли и не узнать, насколько далеко вы зашли, поделюсь парой обоснованных версий. И предложу вам кое-что сделать – не для меня, а для себя самого.
Разрешите мне небольшое отступление. Работая с человеком, склонным к суициду, мы, специалисты, прямо спрашиваем его: «Каким способом вы намерены покончить с жизнью?» Если человек говорит: «Пока не решил», нам понятно, что риск здесь гораздо ниже, чем если бы он ответил: «Так-то и так-то, в пятницу в три часа дня».
Словом, чем четче план, тем выше риск.
Степень проработки вашего плана для меня загадка, ваши ближайшие действия – тоже, и потому своим предложением я вас, наверное, слегка огорошу (ну да, по мнению многих, в психологи идут люди немного странные, так что вот вам, ловите тому доказательство!). Итак, хочу попросить вас, по крайней мере сейчас, отступите на шажок назад от вашего решения свести счеты с жизнью. Сегодня, сейчас сделайте шажок назад от края пропасти. Если вы копили таблетки – спустите их в унитаз, пистолет – отдайте другу, лезвия – в помойку. Обойдите стороной и мост, и высотное здание. Пока вы пытаетесь обдумать то, что происходит, всеми силами снизьте доступность средств, при помощи которых люди совершают самоубийства.
Причина, по которой я об этом прошу, проста: любой из нас может поддаться искушению, если представится подходящая возможность. Я знаю, когда мы растеряны, несчастны или разгневаны, рассержены, нам еще сложнее устоять перед искушением, поэтому, убрав с глаз долой все, что может ослабить наш дух, мы как бы ставим преграду между собой и своими порывами. И, сделав хотя бы шаг назад, можно дать себе шанс взглянуть на мир по-новому. Порой это не удается, но чаще срабатывает.
Из разговоров со многими несостоявшимися самоубийцами, вплотную подошедшими к краю, я узнал, что как только человек, настроившийся добровольно умереть, запустил механизм в движение, остановиться ему крайне сложно. Мне даже рассказывали, что в последнее мгновение до рокового шага им казалось, что уже не могут не сделать его. «В конце концов, я уже так далеко зашел, – говорил один из них, – что назад пути не было».
Как знать, а вдруг подход, который я предложил, вам поможет. Никто из нас не покинет этот мир живым. Часики тикают против всех нас. Поэтому вопроса «Умру ли я?» ни у кого не возникает, есть вопросы «Когда?» и «Как?»
Да, это мрачноватый тезис – так мы и беседуем здесь на серьезные темы. Как бы мы ни старались, а смерти никому не избежать. Как однажды пошутил комик Вуди Аллен: «Я не боюсь умирать. Просто не хочется при этом присутствовать».
Существует и такой мотив стремления уйти из жизни по собственной воле: будучи не в силах управлять тем, как проходит жизнь, человек решает, по крайней мере, повлиять на то, когда и как ему с этой жизнью распрощаться. Чувство контроля над ситуацией – одно из самых благотворных, оно сродни ощущениям, которые мы испытываем в детстве, научившись кататься на «взрослом» велосипеде. А уж способность полностью владеть собственной судьбой настолько важна для всех нас, что многими самоубийцами движет (в том числе) одержимость доказать, что хоть что-то в этом мире им подвластно. Хотя бы собственная смерть.
Но худшее в самоубийственных намерениях, которым был дан ход, – то, что иногда они сами по себе превращаются в поистине неуправляемую, бесконтрольную силу. Да, самоубийство может казаться человеку высшим проявлением личной воли и мужества, но уж точно оно никогда не должно совершаться по принуждению.
Одна моя знакомая, мать девочки-подростка, хотела покончить с собой в годовщину смерти ее дочери от рака, день в день, год спустя. Муж женщины оставил семью, и, абсолютно несчастная, лишенная покоя, она уже несколько месяцев планировала собственный уход из жизни. Размышления привели ее к выводу, что было бы уместно и символично умереть в тот же день, что и дочь. Но по мере приближения роковой даты состояние и сама жизнь женщины медленно, но верно стабилизировались, и покидать этот мир ей хотелось все меньше.
«Но я же пообещала себе умереть четырнадцатого числа, – говорила она. – А обещание есть обещание».
Кроме того, в этой истории было еще кое-что. Мать пообещала своей умершей дочери, что воссоединится с ней четырнадцатого числа. Когда мы обсудили это, я предложил ей взглянуть на происходящее глазами дочери, и тогда выяснилось, что, дочь, в общем-то, и не желала бы маминой смерти. Освободившись от этой моральной ноши, женщина смогла сформулировать новое обещание, уже совсем другого плана.
Пожалуйста, поймите, мне не дано контролировать ваши мысли, да и никому другому тоже, я лишь прошу вас чуть отступить назад, дать себе передышку и немного времени, чтобы все хорошенько обдумать.
Возможно, где-то в этой книге вы встретите слова, которые помогут вам изменить свое мнение. Или в ближайшие несколько часов, дней либо недель вдруг случится то, чего вы и не ожидали вовсе, – то, что даст вам повод оставить себя в покое. Поэтому, ради вашего же блага, пожалуйста, сделайте шаг назад.
6. Букашка в чашке
Раз мы решили провести еще какое-то время за нашей беседой, мне хотелось бы, чтобы в следующих главах вы поучаствовали вместе со мной в небольшом исследовании. Представьте себе, что за последние несколько недель или месяцев вы словно превратились в букашку, оказавшуюся на дне высокой чашки. Как вы туда попали, я не знаю. И спастись вы сможете в результате собственных действий или с чьей-то помощью. Может быть, даже с моей.
Ассоциацию с «букашкой в чашке» я позаимствовал у другого психолога. На своих лекциях он иллюстрировал с помощью бедняги насекомого основную проблему, с которой сталкиваемся мы все: оказавшись в ловушке, мы ограничиваем свои решения лишь тем, что нам удается увидеть. Мы «нарезаем круги» в своей чашке и, не видя никакого выхода, решаем, что надежды нет и что из западни нам не выбраться. Мы карабкаемся вверх, но вновь соскальзываем вниз. Любая попытка вылезти терпит неудачу. И поняв, что выхода нет, мы в полной беспомощности и отчаянии впадаем в депресс