Мне, увы, тоже неизвестно, насколько глубока именно ваша тоска, поэтому я вряд ли смогу найти слова, которые помогли бы вам. Но поскольку я знаю, что переживать одиночество действительно крайне тяжело, то вдруг вам пригодятся мои мысли о его сути и о том, что, как мне кажется, вы могли бы сделать.
Одиночество и уединение: в чем разница
Прежде всего я считаю, что есть некоторая путаница в понимании сути одиночества. Быть одному – не то же самое, что быть одиноким. Вы можете стоять совершенно один на вершине горы и при этом одиноким не быть. Но, живя в многолюдном городе, в окружении массы людей, вы можете буквально умирать от одиночества. А порой человек и в собственной огромной семье, ни на миг не разлучаясь с нею, остается в сердце страшно одиноким. Так что смысл здесь не в том, где вы находитесь, а в том, как объединяют вас с другими душевные связи; о чем вы можете поговорить; способны ли люди вас услышать и что вообще они о вас знают. Все это и отличает одиночество от уединения.
Многие, с кем я работал, в принципе не могут оставаться одни. Для них это равносильно полнейшей ненужности, незащищенности. Они так и рассказывали мне, что, просто оказавшись наедине с собой, они тут же чувствуют себя неполноценными «невидимками», как будто лишь чье-то присутствие рядом придает им и смысл, и вес, и значительность. Они готовы на отчаянные шаги только ради того, чтобы быть в чьем-то обществе. Как поделилась со мной одна девушка: «Я все вечера провожу в барах, только бы не оставаться дома одной». Я спросил ее: «А разве вы сами для себя – плохая компания?» Девушка уставилась на меня. «Никогда не думала об этом в таком ключе… Может, так оно и есть».
Мы продолжили беседу, и я узнал, что она никогда не считала себя интересной, занимательной или яркой. Она была такого невысокого мнения о себе и все не могла взять в толк, ради чего кто-то вздумал бы проводить с ней время, кроме, разве что, секса. Словом, она себе абсолютно не нравилась. И поэтому, когда никого не было рядом, она с готовностью присоединялась к тем, до кого ей особо не было дела. И позже мы с ней даже посмеялись над этим ее тезисом, что лучше быть интересной исключительно в плане секса, чем неинтересной вообще.
Но, как вы понимаете, это был порочный круг. Случайный секс этой девушке совсем не нравился, но раз уж ей требовалось быть с кем-то – хоть с кем-то! – ради подтверждения того, что она не одинокое ничтожество, она расплачивалась за это своей самооценкой, от которой после такой сделки оставались одни лохмотья. Потому что, как она сама говорила, «только ничтожество стало бы заниматься тем, что вытворяла я».
Так что по крайней мере одна из причин одиночества состоит в нашей нелюбви к себе. Я не могу так просто взять и побудить вас понравиться себе, хотя мне бы этого, конечно, хотелось. Но с тем, что неподвластно мне, может справиться кто-то другой. А может, у вас самих получится себе помочь? Я точно знаю лишь одно: пока вы не приучитесь нравиться себе, весомых успехов в борьбе с одиночеством вам не добиться.
Пока вы не начнете понимать и принимать свою ценность, вашу высшую цель, хорошие и достойные качества собственной личности, вы продолжите считать одиночество кошмарным и неотлучным спутником на своем жизненном пути.
Другим своим знакомым «одиночкам» я часто рекомендую проводить в уединении как можно больше времени. Я знаю, что это парадоксально, но вот вам случай с одним ди-джеем.
Звали его Тед, он работал на радио в очень плотном графике и один за другим вел эфиры своим узнаваемым жизнерадостным голосом. У него были и поклонники, и достойная зарплата, и с девушкой он встречался. Со стороны казалось, что его жизнь идет прекрасно. И, тем не менее, он обратился однажды ко мне, потому что он, как сам выразился, «кажется, спятил».
«Почему же сразу “спятил”?»
«Потому что, каким бы я вам ни казался, по факту я ужасно одинок. Я не выношу, когда рядом нет людей. Они для меня как воздух. Если я один хотя бы пару минут, у меня начинается паника, я словно не могу дышать. Мы с моей девушкой хотим пожениться, но я чувствую, что не готов. Как будто я чересчур нуждаюсь в ней. Боюсь, что, если мы поженимся, я ни секунды не смогу пробыть без нее. А по отношению к ней это, в общем-то, несправедливо».
Узнав Теда получше, я понял, что он сам в собственных глазах превратил себя в человека-невидимку. То есть без поклонников, друзей и людей, осыпающих комплиментами его яркость и остроумие, он чувствовал лишь пустоту и одиночество. Оказалось, что он никогда не оставался наедине с собой, он толком не знал и не любил себя. Думаю, где-то в глубине души он боялся, что слишком сильно нуждается в людях и что без них тоска просто доконает его.
Мой совет, похоже, показался ему нелепым, но я предложил ему прогуляться из моего кабинета до ближайшего парка и побыть там в течение часа, ни с кем не разговаривая, кроме, может быть, самого себя. Когда мы встретились в следующий раз, он рассмеялся и сказал, что у него ничего не вышло.
«Вы когда-нибудь пытались вести разговоры с уткой?!» Затем он добавил: «Это был воистину бесконечный час, самый долгий в моей жизни. Мучительный к тому же. Утки шуток не понимают».
Но эффект был, и неплохой! Постепенно, учась проводить все больше и больше времени в уединении, Тед начал понимать, что ему вполне комфортно с самим собой без чьего-то постоянного присутствия. Ему стало легко дышать, он научился подолгу размышлять и подружился со своими внутренними мыслями и чувствами. Все яснее он видел, что может управиться с самим собой и уже не боится одиночества, как раньше.
Под конец наших занятий я спросил Теда, готов ли он решиться на то, чего никогда раньше не делал и что дало бы ему силы прожить одному, если будет необходимо. Сама мысль об этом напугала его:
«Что вы предлагаете?!»
«Нет, что предлагаете вы?» – ответил я.
Тед на мгновение задумался. «Мне всегда хотелось отправиться в путешествие на каноэ по каким-нибудь диким местам. Может, и правда попробовать?»
«В одиночку?»
«А есть варианты?»
«Боюсь, что нет», – ответил я.
И вот Тед взял напрокат каноэ и в каком-то богом забытом уголке природы три дня греб по реке – совершенно один. Домой он вернулся окрыленным, ведь ему удалось пережить одиночество, но не быть одиноким. Мы завершили наши сеансы, и через месяц Тед женился и уехал в другой город на новую работу.
Суть истории Теда ясна: настоящий враг – не само одиночество, а наш страх перед ним. И хотя я не хочу слишком упрощать, мне кажется, что всем нам следует подумать над тем, как вместо страданий от одиночества научиться радоваться каждой секунде уединения, напитывая им свою душу.
Творцы собственного одиночества
Общаясь с людьми, я постепенно замечал, что чаще всего человек сам причастен к тому, что он так одинок. Каким-то образом и в какой-то момент мы приходим к одному ошибочному убеждению. Нам начинает казаться, что другие просто обязаны не позволять нам страдать от одиночества. Почему? Ну, мы же верим, что, раз мы живем в человеческом обществе, люди должны хотя бы интересоваться нашими мыслями, чувствами. У некоторых счастливцев так и происходит, но вряд ли всем нам на это стоит рассчитывать. Если уж на то пошло, люди постараются избегать нас, видя, что мы погрязли в собственной заброшенности и потому выглядим и ведем себя соответствующе.
Вы ловили себя на том, как сами же заявляете: «Да всем наплевать!»?
Уверен, что да, – и, конечно же, каждый из нас так говорил хотя бы раз в жизни. Воскликнуть так в порыве возмущения неразделенностью наших чувств или ситуаций – это одно, а глубоко поверить в то, что это факт, который навсегда останется фактом, – совсем другое.
На мой взгляд, устойчивая вера в то, что никому нет до нас дела и никто никогда не сможет позаботиться о нас в будущем, равносильна смертному приговору самому себе. Если мы действительно верим, что сегодня дела обстоят так, да и в будущем ничего не изменится, то какая может быть надежда на то, что мы сможем совладать с одиночеством? Никакой.
Но давайте обратимся к этому убеждению подробнее.
Откуда оно взялось? Может быть, когда нам бывало скучно и тоскливо, другие не приходили нас развлечь? Наши родители были слишком заняты, а так называемые друзья поглощены самими собой? Возможно. Но все же является ли наше убеждение, что всем плевать, истинным? Или мы, словно неопытные ученые, уперлись в свою теорию и пытаемся доказать недоказуемое? Вот выдвинули мы гипотезу, что, мол, «никому нет до меня дела и моя тоска, которая всем до лампочки, – лучшее тому доказательство».
Думаю, есть способ это проверить. Предположим на мгновение, что вы не самый покинутый человек в мире, а есть кто-то гораздо более одинокий. Понимаю, поверить в такое вам трудно, но давайте попробуем.
Теперь представим себе, что вы – второй по степени одиночества после него – решили его выявить. Как бы вы это сделали?
Есть только один способ. Приложить усилия и постараться его отыскать. Для этого можно обратиться к кому-нибудь с вопросом, хорошо ли прошел день, понравился ли просмотренный фильм, да и вообще спросить о чем угодно, что в голову придет. Уже зная, что вы – второй по одиночеству в мире, вы вряд ли станете разговаривать о самом себе, а попытаетесь обсудить с другими их самих – их чувства, мысли, надежды и страхи.
Что бы тогда произошло?
Первое, что произойдет – в рейтинге одиночества вы тут же упадёте на третье или четверное место. А побеседовав с достаточным количеством людей, возможно, и вовсе вылетите из «клуба одиноких сердец».
Понимаю, как наивно это звучит. Но вы можете предложить другой способ? Я – нет. И еще я более чем уверен: если вы ждете, что мир сам придет к вам, чтобы скрасить ваше одиночество, то ждать придется очень долго.
Многие говорили мне: «Но это и правда сложнее, чем ты думаешь. Я ни за что не подойду к незнакомцу, чтобы так запросто начать с ним разговаривать».