После всех этих замечаний папа, мама, дедушка, бабушка, Найда и Оля пришли в школу в плохом настроении. Могли бы вообще не дойти до школы. Потому что Найда всё время рвалась в разные стороны. А Оля с огромным букетом гладиолусов всё время спотыкалась. Дошли, но опоздали на сорок четыре минуты.
– Хорошее начало! Сорок четыре минуты! – сказала учительница. – Рекорд! Что же будет дальше?!
На второй урок весь Олин класс опоздал на сорок четыре минуты пятьдесят девять секунд. Потому что всем захотелось побить Олин рекорд.
Учительница не стала спрашивать, что будет дальше. Она догадалась.
На третий урок Оля опоздала на сорок четыре минуты пятьдесят девять и девяносто девять сотых секунды.
И стала абсолютной чемпионкой школы.
Стул в табуретку
Оля любила играть в волшебницу. Она ещё не могла превратить кошку в собаку, но комара в бабочку – могла.
– Превращу комара в бабочку, – сказала Оля.
– Зачем? – спросила мама. – Кому от этого будет польза или вред?
– Чтобы не кусался, – ответила Оля.
– Он всё равно будет, потому что…
– Не будет, не будет! – И Оля заткнула уши.
– Будет, – улыбнулась мама, – потому что…
– Не будет! – И Оля топнула ногой.
– Ну хорошо, – вздохнула мама, – превращай.
Оля взяла сушёную пиявку, четыре таблетки фталазола, осколок зелёной фарфоровой тарелки и паутину; потолкла всё это в ступе, бросила в огонь и прошептала волшебное слово «Щас-с-с-с». И сидящий на потолке комар сразу же превратился в бабочку.
– Ура! Получилось! – обрадовалась Оля. Она стала прыгать и хлопать в ладоши.
А бабочка подлетела и укусила Олю за ухо.
– Ой! – воскликнула Оля. – Она меня укусила!
– Я тебе говорила, ничего не получится, – проворчала мама. – Только пиявку зря израсходовала.
– Но такого не может быть! – Оля чуть не плакала. Она удивлённо смотрела на бабочку и чесала укушенное место.
– Ладно, не огорчайся, – стала успокаивать мама. – Просто для настоящего превращения надо было добавить двести грамм крови учительницы по природоведению. Я тебе завтра принесу.
– А без крови ничего нельзя? – спросила Оля. – Чтобы прямо сейчас?
– Почему нельзя? Можешь превратить стул в табуретку или ведро в штопор… А завтра я тебе принесу.
Хорошо сказано
– Теперь за каждую съеденную ложку каши ты будешь получать десять рублей! – торжественно объявили родители.
– Если копить, то за сорок лет получится двести тридцать две тысячи, – добавил папа.
– А на эти деньги можно купить бриллиантовое кольцо и восемь золотых браслетов, – добавила мама.
Оля была бедная. Она съела две ложки и стала мечтать: «Разбогатею, куплю себе воблу, дыню, варёную сгущёнку и уеду в кругосветное путешествие». А потом, на третьей ложке, подумала: «Зачем мне эти деньги? Зачем ради них так мучиться?» И вместо того, чтобы, как рассчитывали папа и мама, привыкнуть и полюбить кашу, разлюбила деньги и вообще богатство и полюбила философию – стоицизм.
– Многие, накопив богатство, нашли не конец бедам, а другие беды, – сказала Оля. – Кому и в бедности хорошо, тот богат. Этэрнэ веритатэс[2].
Она стала спать на голом полу, есть колбасу без хлеба и круглый год ходить только в джинсах, футболке и резиновых пляжных тапках.
– Ух ты-ы-ы-ы! – восхищались родители. – Это ты сказала?
– Сенека, – отвечала Оля.
– Этэрнэ веритатэс, – смущённо повторяли родители, не понимая, что это такое. – Да-а-а-а-а-а… Хорошо сказано.
Вот так вот
Однажды Олины мама, папа, бабушка и дедушка спорили о любви.
– Я, – торжественно сказал дедушка, – завещаю своей любимой внучке всё своё состояние.
– Я тоже завещаю Оле всё своё состояние, – сказала бабушка. – А у меня больше, чем у тебя. Дом в деревне – мой.
– Ваш дом в деревне скоро развалится, – сказал папа. – Вот я завещаю Оле кирпичный гараж. Гаражи с каждым годом всё дорожают и дорожают.
– А я слышала, что скоро будут ездить только на велосипедах. Кому тогда нужен гараж? Вот я завещаю Оле свои драгоценности: золотую цепочку, два золотых кольца, золотые серёжки, золотой браслет, золотые часы…
– А у меня зуб золотой! – вспомнил дедушка и показал бабушке язык. – Я его тоже завещаю!
– А часы-то золотые откуда? – спросил папа.
– Могу я иногда сделать себе подарок? – спросила мама.
– А у меня часы «Полёт» с дарственной надписью: «Дорогому Егору Петровичу от всей бригады». А костюм? Пощупайте ткань!
– Ничего не развалится, он из шпал.
– Откуда, откуда! От верблюда!
– Ладно! Хватит спорить! – сказал папа. – Надо пойти к Оле и спросить.
И мама, папа, бабушка и дедушка пошли в Олину комнату.
– Оля, как ты сама чувствуешь, кто тебя больше любит? – спросили мама, папа, бабушка и дедушка.
– Чувствую, Серёжа, – ответила Оля.
– А это кто? – спросил дедушка. – Я ведь Егор.
– Из четвёртого «А», – сказала Оля. – Но я ещё точно не знаю, может быть, и Коля из четвёртого «Б». Хотя иногда мне кажется, что это Гена из третьего «В». Правда, бывают такие моменты…
– Вот так вот, – перебил папа и посмотрел на маму. – А о золотых часах мы ещё поговорим. Потом.
И мама, папа, бабушка и дедушка вышли из Олиной комнаты.
День железнодорожника
Оле повезло. Она родилась в День железнодорожника.
В Олин день рождения всегда салют – в честь железнодорожника.
Сегодня День железнодорожника. Но про День железнодорожника знают только железнодорожники. А Олины гости не знают, они школьники.
Ровно в 20 часов 52 минуты Оля незаметно набрала на сотовом свой домашний, а когда раздался звонок, сняла трубку и сделала вид, что разговаривает с президентом:
– Спасибо, спасибо. Спасибо, спасибо, господин президент. Спасибо, спасибо, спасибо. Ой, сейчас спрошу у гостей.
Оля прикрыла трубку рукой.
– Ребята, президент спрашивает, мы хотим посмотреть салют?
– Хотим, хотим! – зашумели гости.
– Хотим, господин президент, – сказала Оля в трубку. – Да, к окну, уже идём. Двадцать залпов? Отлично, спасибо! Передавайте привет жене и дочке. Пока.
Все гости подбежали к окну, и начался салют. Ровно в 21. А Оля со скучающим видом осталась сидеть на диване. Она обмахивалась веером.
– Оля, ты что не смотришь? – спросили гости.
– Я этот салют не очень люблю, – сказала Оля. – Не отказываюсь, потому что не хочется обижать президента. Он так старается меня порадовать. А вы смотрите, смотрите… Можете даже окно открыть, а то душно.
Бессонница
Всю неделю Оля разговаривала на уроках, и учителя записывали ей замечания в дневник.
– Что с тобой? – удивлялась мама. – Раньше ты на уроках спала, и учителя были тобой довольны. А теперь ты разговариваешь, и меня вызывают в школу.
– Не спится, – вздыхала Оля. – Что я могу поделать! Бессонница какая-то.
– Плохо, – сказала мама. – Надо идти к врачу.
И мама повела Олю к врачу.
– Зуб болит? – весело спросил врач, потирая руки. – Сейчас мы его…
– У неё бессонница на уроках, – сказала мама.
– Редкая болезнь, – покачал головой врач. – Советую по ночам смотреть телевизор, фильмы ужасов.
Фильмы ужасов помогли. Оля снова стала спать на уроках, но вскрикивала во сне: «А-а-а!!! А-а-а!!! А-а-а!!!» И учителя писали замечания: «Кричит на уроках». И опять вызывали в школу Олину маму.
Военный оркестр
– Папа, а ты служил в армии? – спросила Оля.
– Да, – вздохнул папа.
– А ты был лётчиком или танкистом?
– Я в военном оркестре служил, – вздохнул папа.
– Ух ты! – обрадовалась Оля. – Ты играл на большом барабане?
– Нет, на тарелках, – вздохнул папа.
– На каких тарелках? – не поняла Оля. – И почему ты всё время грустно вздыхаешь? Тебе что, не нравилось играть в военном оркестре?
Папа пошёл на кухню, взял две кастрюльные крышки и стал этими крышками хлопать, как в ладоши.
– Вот так играют на тарелках, – сказал папа. – Нравится?
– Не нравится, – сказала Оля.
– Два года, – вздохнул папа.
– Ничего, папа, – Оля подошла и погладила папу по плечу. – Всё уже позади.
Марш и блюз Королёва
На школьном новогоднем концерте Сергей Королёв играл на гитаре. Марш. Королёв так хорошо сыграл, что всем слушателям захотелось помаршировать. И директор объявил перерыв.
Директор собрал слушателей около своего кабинета и стал командовать:
– К буфету шагом марш! Раз, раз, раз, два, три-и-и-и. Раз, раз, раз, два, три-и-и-и.
Марш Королёва произвёл очень большое впечатление. Даже после новогодних каникул к доске выходили солдатским шагом. Рваные джинсы вышли из моды, вся школа стала носить пятнистые военные костюмы. А когда учитель спрашивал: «Списал?» – солдат отвечал как солдат: «Так точно. Виноват».
После новогоднего концерта Оля пришла домой и сказала:
– Папа, помнишь, ты говорил, что служил в армии в военном оркестре? – Оля встала между папой и «Новостями культуры» по телевизору. – Играл на тарелках, помнишь?
– Помню, помню, – сказал папа. – Отойди в сторону, пожалуйста. Я ничего не вижу.
– Отойду, но после «Новостей» научишь меня играть на тарелках? – попросила Оля.
– Научу, – пообещал папа.
Через три дня, на большой перемене, Оля подошла к Королёву и сказала:
– Ты ведь ещё будешь играть на концертах? Я тебе подыграю на тарелках. Как в военном оркестре.
– Не надо как в военном оркестре, – усмехнулся Королёв. – Следующий концерт Восьмого марта. Я буду играть блюз.
В общем, Восьмого марта у Оли не получилось выступить с Королёвым. Но Королёв сказал, что, может быть, Девятого мая.
А после блюза все в школе стали ходить в рваных джинсах и кедах. Как раньше.