Известный французский экзистенциалист Жан-Поль Сартр назвал «самообманом» вид заблуждения, когда человек скрывает свою способность действовать от себя и других[50]. Самообман проявляется в любых масштабах: от рутинных дел вроде покупки подарка до нагромождения лжи, самая серьезная из которых «Я всего лишь выполнял приказы».
Противоположность самообмана, согласно Сартру, – «честные намерения»: позиция осознанного подхода к жизни как к серии выборов, за которые только вы несете ответственность. Подобное поведение сродни авторству: вы не только играете в пьесе, вы ее пишете. Большинство из нас предпочитают честным намерениям самообман: пользоваться, а не творить, защищать себя от тревоги, когда осознаешь истину, предполагающую созидание и готовность взять все в свои руки.
Личностные изменения поднимают занавес, и одиночество и ответственность предстают в ярком свете. В этот момент самообман уступает место честным намерениям. Стремления к подобным переменам всегда сопровождаются сдерживающими факторами. Желая изменить себя, вы сталкиваетесь с серьезными вопросами бытия, которых обычно стараетесь избежать. Именно поэтому линия самообмана, когда вы остаетесь всё тем же бесправным, будто бы неспособным взять на себя ответственность и двигаться вперед, кажется разумной альтернативой.
К счастью, в вашем силовом поле есть и движущие силы – способность надеяться и верить.
Надежда – это сила, противодействующая экзистенциальной тревоге. Она стимулирует продолжать путь, несмотря на осознание единоличной ответственности за свою жизнь. Одна из составляющих надежды – вера. Ее отсутствие может пошатнуть стойкость надежды и усилить тревогу в отношении обязательств и одиночества. В таком случае силы, которые обычно толкают вперед, могут показаться вам опасными.
Свобода – слово ругательное только для фашистов и фундаменталистов и, несомненно, подразумевает груз ответственности и угрозу возникновения тревоги. Свобода – основа демократических стремлений, то, за что многие из нас готовы бороться и отдать жизнь. Американцы закрепили ее в Декларации независимости, Конституции США и в особенности в Билле о правах – и охраняют как святыню. Свобода как полет: одновременно пугает, кружит голову и будоражит. Она может столкнуть нас лицом к лицу с одиночеством, но именно через нее мы способны глубже понять себя.
Я согласен с мнением Джефферсона, что все мы родились с неотъемлемым правом выбора: способностью принимать решения, которые могут кардинальным образом повлиять на наше существование, опыт и уровень жизни других людей, наше окружение, как природное, так и социальное. Несмотря на то что этот факт вызывает тревогу, он также предлагает захватывающую перспективу: шанс на саморазвитие и возможность обогатить и наполнить смыслом свою жизнь. При столкновении с ответственностью и одиночеством открывается путь к личностному росту, в ходе которого можно обнаружить способности и дарования, о каких вы не подозревали. Но, чтобы подняться в небеса свободы, а не нырнуть в море тревоги, потребуется движущая сила надежды.
Второй закон личностных изменений гласит, что стимулом любого движения вперед становится эта мощная и в то же время деликатная эмоция. Вашему решению что-то изменить способствуют разные факторы: поддержка друзей, уверенность в себе, материальные ресурсы – например, денежные средства или стабильная работа, природные таланты, положение в обществе. Все движущие силы так же уникальны, как ваше поле: иногда они присутствуют, а иногда нет, порой они мощны, а порой не очень. Однако, когда вы стремитесь идти вперед к цели, надежда присутствует всегда. Как и экзистенциальная тревога – неотъемлемая часть процесса перемен и противовес этой сдерживающей силе.
В духовных, религиозных и поэтических произведениях мы часто встречаем понятие «надежда». Между тем я рассматриваю ее как встроенный элемент нашей психологической и физической жизнеспособности. Более того, я верю, что надежда подкрепляет наиболее светское понятие – эволюцию. Именно она побуждает к действию, поддерживает наши стремления приспосабливаться и меняться, несмотря на мощные сдерживающие силы.
Наметив цель и продвигаясь к ней, вы вступаете в борьбу либо с тревогой («Если я не брошу курить, я могу умереть молодым»), либо с трудностями («Не так-то легко отказаться от никотиновой зависимости»), либо с тем и другим одновременно. Именно ваше отношение к угрозам и сложностям определяет готовность к переменам и способность следовать выбранным курсом. Надежда наделяет вас решимостью попытаться, силой духа, чтобы идти вперед, и способностью взять себя в руки и начать с нуля в случае неудачи.
Понимание, что надежда – основополагающий фактор (неважно, начинаете ли вы действовать или столбенеете, столкнувшись с проблемами и трудностями), сближает этот часто возвышенный термин с понятием эволюции. То, каким образом животное осознаёт угрозы и проблемы и взаимодействует с ними, становится основой выживания и эволюционного прогресса определенного вида.
Рога оленя, глубокомысленно раздумывающего, стоит ли бежать, услышав хруст ветки, с большой долей вероятности однажды окажутся над камином. А муравей, жалующийся на каждом подъеме, внесет большую неразбериху в строго организованный муравейник. У человека, напротив, выживание определяется не только «заводскими настройками». Сталкиваясь с угрозами и трудностями, мы часто анализируем и принимаем решения. Мы располагаем куда большим набором опций, чем «бей или беги», руководствуемся личными предпочтениями, культурными нормами и взаимодействуем с другими. Мы запрограммированы на неуверенность – включая уникальное осознание факта, что мы умрем, только неизвестно, когда или как. Способность преодолевать сложности зависит от нашего выбора, что означает, что мы постоянно сталкиваемся с возможностью неудач. Надежда позволяет мобилизовать энергию и нестись в будущее, несмотря на неуверенность. Более того, она наделяет нас способностью участвовать в человеческих взаимоотношениях: общаться, исследовать, проявлять любопытство, придумывать, открывать. Надежда – не только инструмент выживания в непредсказуемом мире, это настрой, превращающий способность выдержать неуверенность в особый человеческий дар – умение взаимодействовать с неизвестностью и извлекать из этого благо, не поддаваясь страху.
Что же определяет, удастся ли вам изменить свою жизнь?
Герой книги «Гарольд и фиолетовый мелок» путешествует не из жажды странствий: он ищет путь домой. Пункт назначения известен, и мальчик пытается любыми способами попасть туда. В случае с Гарольдом существует напряжение между реальностью и желаемым, о котором говорил Левин. Конфликт порожден надеждой вернуться домой, но это чувство одновременно становится инструментом борьбы с напряжением, позволяя искать пути, обходить препятствия и продолжать двигаться вперед.
Помните пример с велосипедом? Надежда неизбежно приводит к тому, что вы наделяете желаемый объект важностью и замечаете, что вам его не хватает. Но цель и смысл существования этого чувства в том, чтобы проделать путь от момента желания (сейчас) до момента обладания (когда-нибудь). Другими словами, надежда существует в ожидаемой реальности. «Временная перспектива», как определил бы ее (да, вы угадали!) Левин[51].
Он дает такое определение: «полная совокупность представлений индивидуума о своем психологическом будущем и психологическом прошлом, существующих в данный момент времени». В этом смысле надежда напоминает память официанта. Она порождена напряжением на промежуточном этапе: сегодня я нахожусь дальше, чем вчера, прямо сейчас я делаю шаг по направлению к чему-то и знаю, чего именно хочу достичь. Здесь и прошлое, и настоящее, и будущее.
Надежда помогает держаться, когда вы боретесь с чувством, что не хватает чего-то важного, необходимого вам, и способствует движению вперед, даже если не удается заполучить желаемое немедленно.
В своей самой знаменитой речи, в те черные для Великобритании дни, когда страна оказалась один на один с непреодолимым натиском фашистов, Уинстон Черчилль[52] выразил свое понимание надежды. Он заявил: «Мы пойдем до конца, мы будем биться во Франции, мы будем бороться на морях и океанах, мы будем сражаться с растущей уверенностью и растущей силой в воздухе, мы будем защищать наш Остров, какова бы ни была цена. Мы будем драться на пляжах, мы будем драться на побережьях, мы будем драться в полях и на улицах, мы будем биться на холмах; мы никогда не сдадимся».
Премьер-министр говорит больше о битве, чем о победе, не сдаваясь и не уступая. В его речи – стремление к чему-то лучшему и призыв двигаться вперед, к цели, неважно, меняется положение дел к лучшему или нет. Это и есть надежда.
Речь Черчилля – это список альтернативных путей борьбы. Как и Гарольд, который рисовал дороги к дому, Черчилль связывает надежду с понятием «никогда не сдаваться», изобретает и определяет новые способы попасть домой. В этом и заключается суть: преодолеть препятствие любым способом – обойти, подкопать, перепрыгнуть, пройти напролом.
По словам Чарльза Снайдера[53], ведущего теоретика социальной психологии, главный подарок надежды – это способность искать любые пути к желаемой цели. Когда надежда сильна и возникает препятствие, вы ищете обходные пути. В противном случае вы быстро сдаетесь, поскольку верите, что к цели можно попасть лишь одной дорогой. На мой взгляд, это означает, что надежда связана с анализом, способностью в разгар личностных изменений отстраниться и с максимальным охватом изучить все возможные альтернативы.