– Родители, посмотрите, сколько тратят времени на выполнения домашнего задания дети в четвертом, пятом, седьмом классах! Мы на это время не тратим! На уроке вы решаете одну задачу, две, пример. А мы решаем пять, семь, десять задач. Море задач! Нам краткие условия не нужны. Мало того, мы это делаем особым образом на доске. И дети приучаются делать это легко и просто. Вот он – мощный резерв времени!
Виктор Болотов:
– Останкинские телепередачи с новаторами привлекали аудиторию со всего Союза, заполнены были залы телестудии. И по телевизору их смотрели не хуже футбольных матчей. В общем, всем было понятно, что надо реформировать образование.
Шалва Амонашвили:
– Вот говорят: знаменитыми были новаторы, семь человек. Но их не только семь, их было тысячи и тысячи в Советском Союзе. Были тюменские тетради… Были уроки физики под музыку. Разные опыты возникали в разных городах. Все это создавало некие внутренние толчки в образовании.
Почему нас поддерживали на самом верху? Я открою тайну, о которой я раньше не писал и не говорил. Центральный Комитет КПСС – неоднозначное явление. Там тоже были люди, которые имели свое видение развития образования, развития внешней политики, экономики. Одно дело – о чем думает Генеральный секретарь, но другое дело – о чем думают заведующие отделами. Мы не знали, пока Союз не разрушился, что, оказывается, у нас, новаторов, был покровитель. Причем очень влиятельный. Он был секретарем партийного комитета внутри ЦК. Это Виктор Васильевич Рябов, ныне академик Российской академии образования. Он имел власть и позволял себе защищать нас. Я до сих пор удивлен. Я же в Советском Союзе считался буржуазным педагогом.
Глава третьяНоваторы и консерваторы
– О том, какой была школа, я приведу один пример. Настолько зомбированы были люди в то время. Я был секретарем комитета комсомола школы. 1953 год, 9-й класс. Смерть Сталина. Директор собирает митинг, посвященный этому дню. Он объявляет, что сегодня во столько-то часов умер величайший человек современности, мудрый руководитель советского народа, руководитель великой партии… Делает паузу. А потом произносит на возвышенных тонах, как привыкли говорить о Сталине: Иосиф Виссарионович Сталин. И в зале бурно зааплодировали. Привыкли аплодировать. И в этом смысле она не изменилась и в 60-е, и в 70-е годы.
Родился 22 июля 1937 года в селе Усинское Куйбышевской области.
Отец погиб на войне. В раннем возрасте он стал много трудиться, чтобы помочь своей матери.
В школьные годы был секретарем комитета комсомола школы.
Поступил в Саратовский государственный университет, а затем в аспирантуру в МГУ.
В 1967 году стал заместителем заведующего отделом науки и учебных заведений обкома КПСС г. Куйбышева.
С 1973 по 1984 год – ректор Куйбышевского педагогического института, затем ректор Куйбышевского государственного университета.
«Кто меня пригласил в ЦК? Александр Николаевич Яковлев и Вадим Андреевич Медведев. Они работали на даче в Волынке. Писали материалы к XXVII съезду КПСС. Меня вызвали. Со мной была беседа в пределах часа. Расспрашивали, почему нет масла, мяса в Куйбышеве, как живут люди. Я как партийный работник ничего не скрывал. Говорил как есть – сельское хозяйство не работало. Оно было убыточным по существу. После этой беседы мне предложили стать заместителем заведующего отделом науки и учебных заведений ЦК».
В 1985 году поддержал назначение Г. А. Ягодина на пост министра высшего и среднего специального образования СССР.
С 1986 по 1989 год – заместитель заведующего отделом науки и учебных заведений ЦК КПСС.
В 1989—1991 годах возглавлял гуманитарный отдел ЦК КПСС.
«Меня пригласили на «Взгляд» (программа на Центральном телевидении в то время. – А.М.). Спрашивали, чем не устраивало нас советское образование. Я отвечал: «Система образования не устраивала прежде всего одномыслием. Идеология».
На альтернативных выборах стал секретарем парткома аппарата ЦК КПСС.
«Я в то время считал, что партию можно преобразовать. Что вполне реально, возможно, насытив ее хорошими творческими кадрами. Можно было партию реорганизовать, преобразовать и сделать более умелой, способной работать с людьми».
Виктор Васильевич поддерживал работу Временного научно-исследовательского коллектива (ВНИК) «Школа».
«Я поддержал ВНИК «Школа», написал записку в ЦК по этому поводу. И она была положительно воспринята. Я создал, ни с кем не согласовывая, научно-методический совет при отделе ЦК, куда входили все новаторы, экспериментаторы, академики, которые вопреки некоторым могли что-то сказать или что-то сделать для реформы образования».
В 1995 году основал Московский городской педагогический университет, стал его ректором. С 2012 года занимает должность президента МГПУ.
Анатолий Каспржак:
– В 80-х годах я разговаривал с партийными деятелями, которые курировали образование. И я понял следующее. Они это не проговаривали впрямую, но они не видели, что Шаталов, Лысенкова, Ильин, Караковский и многие другие за свободу, за свободу школы. Они говорили так: смотрите, ведь они могут! Значит, могут и другие.
То есть они поддерживали этот феномен совсем из других соображений. Мол, вы, учителя просто не умеете работать, хотя мы создали вам все условия. Получается же у Шаталова с Амонашвили, значит, и у вас должно получиться.
Шалва Амонашвили:
– Мы вместе с Шаталовым пришли в редакцию «Учительской газеты» и предложили: давайте соберем героев останкинских встреч! Главный редактор газеты Матвеев тут же согласился. И спустя неделю мы собрались на даче автора «Детей Арбата» Анатолия Рыбакова. Он уступил нам свою дачу для работы. И три дня мы высказывали свои соображения о том, каким должно быть образование.
Симон Соловейчик
И после этого писатель и педагог Симон Львович Соловейчик оформил эти наши идеи как «Педагогику сотрудничества». Понятие придумали мы.
Что же произошло после этого, знаете? Взрыв в учительской массе! Тысячи и тысячи учителей пошли за педагогикой сотрудничества. Это был протест против партийных установок, которые не давали учителям выйти из установленных рамок, было движение против партийного диктата на местах.
Правда, в «Педагогике сотрудничества» есть такие сокровенные постулаты, которых люди до сих пор не поняли. Они пошли за новым понятием, им оно было близко. Хотя и не понимали суть. А суть – вот она. Обычно учителя гордятся своими сильными учениками, сказано в манифесте, мы же гордимся слабыми, которых сделали сильными. Понимаете, в чем новатор заключается? Не в том, что у меня сильные дети, я их научил и горжусь этим. Пусть даже для них отдельную программу составляю. Слабого, которого учитель готов выбросить за борт, сделать сильным, талантливыми – вот самое главное.
Обычно учителя идут к детям с предметом в руках. Учитель говорит: «Дети, слушайте внимательно, – и начинает объяснять: – Берите ручки, записывайте…» То есть приходит с предметом в руках. Мы же, говорили новаторы, идем вместе с учениками к предмету. Какие великие разности! Вот в этом была суть педагогики сотрудничества!
Из манифеста «Педагогика сотрудничества»
Центральная точка такой педагогики – исключение из наших методов принуждения к учению. И мы вынуждены исключить средства принуждения, потому что их просто-напросто не осталось в нашем распоряжении – разве что у тех педагогов, которые могут взять ребенка криком, на испуг.
Какой бы слабый класс нам ни достался, мы десятилетиями не ставили детям плохих отметок, не жаловались родителям на учеников, не делали замечаний на уроках; оказывается, так учить можно, более того, так учить во много раз легче. Педагогика сотрудничества делает работу учителя хоть и напряженной, но радостно напряженной. Совесть учителя освобождается от тяжелой необходимости постоянно завышать отметки, ставить тройки там, где знаний вовсе нет.
ИДЕЯ ОПОРЫ
Поскольку в каждом классе занимаются дети с очень разными способностями и поскольку мы отвергаем деление детей по способностям, дифференциацию детей даже на уровне помощи или заданий («тебе задача потруднее, а тебе полегче»), поскольку мы в принципе против дополнительных занятий, особенно с маленькими детьми, – словом, поскольку мы против всего, что может вызывать у ребёнка подозрение, не считают ли его второсортным, – мы все, порознь экспериментируя, пришли к одной и той же идее опоры: опорный сигнал у В. Ф. Шаталова, схемы у С. Н. Лысенковой, зримая модель поведения в методике творческого воспитания И. П. Иванова, опорная деталь у Е. Н. Ильина, певческий алгоритм в методике Д. Е. Огороднова.
Это не наглядное пособие в виде таблиц, а путеводная нить рассказа, правила, способа решения задачи. Слабые ученики пользуются опорой дольше, чем сильные, но это различие в классе незаметно, все отвечают уверенно и заслуженно получают хорошие отметки.
ИДЕЯ СВОБОДНОГО ВЫБОРА
Чтобы дети чувствовали себя сотрудниками педагога в учении, надо где только можно предоставлять им свободный выбор. Ш. Амонашвили оставляет на выбор даже самых маленьких детей, какую задачу решать. В. Ф. Шаталов задаёт ученику сто задач, чтобы он сам выбирал для решения любые из них и в любом количестве. У С. Н. Лысенковой дети сами выбирают, какие трудные слова учитель должен написать на доске при работе над изложением. У И. П. Волкова детям дают лишь тему – «делаем рыцарей», «делаем самолеты», «делаем копии памятников архитектуры», но как делаем, из чего делаем – это полностью предоставляется на выбор ребенка. Свобода выбора – самый п