– Историк Вальтер Шайдель не испытывает оптимизма[43]. По его словам, если судить по последнему тысячелетию истории, только четыре события могут значительно уменьшить неравенство: война, революция, крах государства и пандемия.
– Не очень веселые эти события. А можно как-то уменьшить неравенство, и чтобы при этом не гибло много людей?
– Очевидное решение – обложить налогом богатых. Но значительно увеличить поступления в казну будет непросто. Самые богатые уже платят большой подоходный налог – дальше его увеличивать уже невозможно. Например, в Великобритании 1 % самых богатых людей уже платит государству 29 % от своего дохода[44]. Некоторые страны задумались о налогообложении не дохода, а богатства. Пикетти, например, выступает за увеличение налога на наследство и введение глобального налога на богатство. Другие склоняются к тому, что следует укреплять институты рынка труда, и многие страны вводят или повышают минимальную заработную плату. И всем очевидно, что необходимо бороться с гендерной и расовой дискриминацией, которая напрямую связана с неравенством.
Одна из радикальных идей, привлекающая все большее внимание, – внедрить универсальный базовый доход, в рамках которого государства ежемесячно будут выделять каждому человеку определенную сумму денег, независимо от того, работает он или нет. Так, после пандемии богатые страны начали экспериментировать, вводя разные меры по поддержке доходов. Возможно, Шайдель прав, и для кардинальных перемен нужен шок от события вроде пандемии.
О, смотри, мы почти дома. Ты сегодня хорошо держался. Надеюсь, ты действительно следил за моим рассказом…
– Следить положено собакам-ищейкам. Но, кажется, я довольно многое усвоил.
– Хочешь подвести итоги?
– Не веришь на слово, да? Ладно, я попробую. Ты говорила, что рыночные результаты могут быть эффективными, но не обязательно справедливыми. С помощью рынков можно увеличить размер экономического пирога (то есть эффективность), а вот как мы этот пирог поделим (то есть справедливость), будет зависеть от переговорной силы сторон. Например, в твоей жестокой игре той стороне, которая имела право навязывать свои условия, достаточно было предложить что-то чуточку лучше, чем ничего, чтобы заполучить львиную долю. А без справедливости неравенство все растет и растет, если только не случится какая-нибудь катастрофа, которая все перевернет с ног на голову.
– Молодец, Монти. Дело в том, что свободные рынки всегда порождают неравенство, и если мы хотим с ним бороться, придется вставать перед суровым политическим выбором. А пока у тебя выбор такой: погладить тебе живот или почесать за ухом?
– Можно все сразу?
– В экономике – чаще всего нельзя. Повезло тебе, что я не цепляюсь за догмы.
Прогулка восьмая
Когда рынки терпят неудачу: внешние эффекты, общественные блага и общие ресурсы
Поговорим о внешних эффектах обмена – положительных и отрицательных. Почему оба приносят проблемы и что с этим делать. Мы обсудим общественные блага (например безопасность) и общие ресурсы (например рыбалку). В обоих случаях рынки не помогут. Мораль? Мы должны понять, как нам объединиться, чтобы обеспечить эти блага либо ограничить их чрезмерное потребление, иначе станет хуже всем.
Осень, как добрый казначей, любит строгие расчеты, и за каждый солнечный день мы расплачиваемся днем слякоти. Дул ветер, и темные облака неслись по небу цвета выброшенного на берег кита. День годился только для самой короткой прогулки: до крошечной лужайки в конце нашей улицы, называемой по понятным причинам Отброс-парком. Конечно, Монти радовался унылому грязному Отброс-парку не меньше, чем загородной прогулке, хотя вокруг валялись пластиковые бутылки, коробки и окурки и кто-то даже оставил висеть на кусте пакетик с «подарками» от своего питомца. Монти энергично обрызгал все в пределах досягаемости, а затем метнулся к чему-то напоминающему кебаб.
– Нельзя, Монти! Не смей!
Мы и раньше переживали последствия его неразборчивости в уличной еде – забавно, ведь в отношении того, какой собачий корм ему грызть, Монти весьма и весьма привередлив.
– Не порти удовольствие.
– Ты мне еще спасибо скажешь. В любом случае нам пора поговорить о том, что экономисты называют внешними факторами. Кажется, я уже упоминала, что рынки… прекрасны.
– Да, кажется, что-то такое проскальзывало в диалоге…
– Что ж, все так и есть. Рынки – чрезвычайно эффективный способ координировать сложные человеческие взаимодействия. Но иногда рынки не работают должным образом. Происходит фиаско рынка, как сказали бы экономисты.
– Подожди. В каком смысле «фиаско»? Оно приводит к неравенству, о котором мы говорили на прошлой прогулке?
– Нет, тут другое. Когда экономисты используют термин «фиаско рынка», они имеют в виду, что по той или иной причине рынки не работают так, как должны в идеале. Одна из причин, по которой они терпят неудачу, – внешние эффекты.
– Напомни еще раз, что это такое.
– Внешние эффекты, или экстерналии, – это влияние обмена между покупателем и продавцом на третью сторону, которая в обмене не участвует. Они имеют большое значение, так как один из основных аргументов в поддержку свободного рынка заключается в том, что сделка совершается, только если покупатель и продавец участвуют в ней добровольно, а обе стороны получают выгоду. Очевидно, что правило не выполняется, если затронута третья сторона, не имевшая права голоса, то есть внешняя по отношению к сделке. Именно это имеют в виду экономисты под внешними эффектами.
– Думаю, не помешают примеры…
– Очевидный пример – загрязнение окружающей среды. Вот я покупаю бензин на заправочной станции – я счастлива, владелец заправки счастлив, но моя машина выбрасывает в воздух ядовитые газы, загрязняющие атмосферу для всех. Кстати, то же самое произошло бы, позволь я тебе съесть кебаб. Еще можно вспомнить ночной клуб, в котором всю ночь играет громкая музыка, лишая тишины и покоя целый район. Любитель фастфуда, который после трапезы в парке оставляет кучу мусора. Владелец собаки, который якобы забывает убирать за своей собакой на улице. Во всех случаях пострадали третьи стороны.
– Ладно, понял. Когда мы что-то покупаем и продаем на рынке, порой можем причинять вред людям, не участвующим в сделке. Неужели это означает, что рынок потерпел фиаско?
– Рынки эффективно работают, когда цена товара отражает все затраты и выгоды, а не только затраты и выгоды для конкретного человека. Отправляясь в путешествие, ты подсчитываешь свои личные расходы. Однако учесть нужно не только их. Есть затраты, которые ложатся на других, – загрязнение, шум, пробки на дорогах, – и если эти затраты не включены каким-то образом в рыночную цену, то рынок неэффективен в формальном смысле, с точки зрения экономистов.
– Хочу уточнить: речь идет не о справедливости, а об эффективности, которую рынки должны иметь по умолчанию?
– Верно. Разговаривая о неравенстве, мы изучали результаты сделки и спрашивали, справедливы ли они, что сводится к этике, а затем к политике. Теперь в центре нашего внимания то, насколько хорошо рынок работает на своих же условиях. Когда появляются внешние эффекты, не говоря уже о справедливости, рынки могут даже оказаться неэффективными.
– Но ведь ты упомянула еще и выгоды? Я думал, мы обсуждаем только плохое.
– Молодец, Монти! Внешние эффекты могут быть как положительными, так и отрицательными. Если эффект отрицательный, то вреда получается много. А если положительный, то пользы от него совсем чуть-чуть. В общем, когда внешние эффекты приводят к фиаско рынка, исходя из соображений эффективности, может потребоваться вмешательство. О положительных внешних эффектах поговорим позже, а сначала давай рассмотрим вполне реальный пример отрицательных внешних эффектов. Запрыгивай на скамейку рядом со мной – чтобы держался подальше от протухшего кебаба.
– Знаешь, если бы тебе приходилось есть собачий корм, ты бы тоже не упускала возможности полакомиться неплохим холодным кебабом.
– Один-ноль в твою пользу. Как я уже сказала, Монти, загрязнение воздуха – классический пример отрицательного внешнего эффекта. В 1980-х годах французские власти разрешили использовать особенно опасный пестицид под названием хлордекон на карибских островах Мартиника и Гваделупа[45]. Хлордекон помогал плантаторам бороться с вредителем – банановым долгоносиком – и увеличивать урожай. Они получали более высокую прибыль, а покупатели бананов – низкие цены. В выигрыше и покупатель, и продавец. Только вот пестицид, смываясь дождями с земли, загрязнял питьевую воду в близлежащих рыбацких поселках.
– А владельцы плантаций об этом знали?
– Конечно, знали и они, и французское правительство, давшее разрешение применять пестицид. Производство хлордекона в США было прекращено в 1975 году, когда установили его связь с возникновением неврологических расстройств у людей. Но только в 1990 году французские власти окончательно его запретили, и даже после этого они все еще позволяли фермерам использовать запасы пестицида до 1993 года, а возможно, и дольше[46]. Хлордекон относится к стойким органическим загрязнителям, также известным как «вечные химикаты», и его разложение может длиться столетиями. В результате большая часть земель на Мартинике поколениями будет непригодна для выращивания сельскохозяйственных культур. Именно с пестицидом связывают высокий уровень заболеваемости раком на островах.
– Ничего себе! Внешние эффекты могут сказываться очень плохо. И что же делать?
– В принципе, с негативными внешними эффектами можно бороться тремя основными способами. Первый – уточнить право собственности. Этот подход очень популярен среди энтузиастов свободного рынка. К примеру, сторонники права собственности говорят, что загрязнение воздуха стало проблемой, потому что никто воздухом не владеет. Если бы у воздуха был собственник, он бы не позволил его загрязнять – допустим, выбросами ядовитых газов, которые непременно случились бы, пусти я тебя к тому кебабу.