Одним холодным и ветреным апрельским днем 1970 года, когда я был еще достаточно молодым преподавателем Пенсильванского университета, я ждал своей очереди, чтобы зарегистрироваться в Хаддон-Холл, слегка обветшавшем, а прежде величественном отеле, ожидавшем превращения Атлантик-Сити в Лас-Вегас Восточного побережья. Поводом моего
регрессирует на более примитивный уровень. - Прим. пер прибытия был очередной съезд Восточной ассоциации психологов. Впереди меня стояла женщина, которую я не узнавал со спины, но стоило ей повернуть голову, и я разинул рот от изумления. Мы были друзьями на протяжении всего детства.
«Джоан Стерн, - воскликнул я, - это ты?»
«Мартин Селигман! Что ты делаешь здесь?»
«Я - психолог», - сказал я.
«Как и я!»
Мы оба рассмеялись. Конечно же, кем мы еще могли быть, ожидая регистрации в этом специфическом отеле для конференций в эти выходные дни. Джоан защитила докторскую по психологии в Новой школе социальных исследований, я - в Пенсильванском университете, и мы оба были здесь в качестве преподавателей.
Мы вместе ходили в детский сад («Помнишь мисс Мэнвилл?») и росли в трех кварталах друг от друга («Магазин Ститтига еще на месте?»). Когда меня отправили в аристократическую академию в Олбани, она поступила в аналогичное заведение для девочек, Сент-Агнес. Жить мы оба стали гораздо лучше после того, как покинули Олбани и поступили в колледж. Мы обнаружили, что в мире много людей, похожих на нас, что Дэбби Рейнольдс и Элвиса Пресли любят не повсеместно, что интеллектуальные интересы не везде вызывают насмешки и презрение. Джоан теперь была замужем и носила фамилию Джиргус.
Я спросил ее, чем она сейчас занимается.
«Я работаю с детьми, - ответила она, - изучаю их восприятие и мышление и то, как они изменяются в процессе взросления». Она рассказала мне о своей восхитительной работе, посвященной зрительным иллюзиям. Я, в свою очередь, рассказал ей о выученной беспомощности.
«Твой отец еще жив?» - спросила она. «Тебе, должно быть, было очень тяжело», - произнесла она, когда я рассказал о его смерти. Она хорошо знала, что это за потеря, поскольку ее мать умерла, когда Джоан была еще подростком.
За время конференции мы много часов провели вместе, пытаясь связать наше общее прошлое с тем, что происходило сейчас. К моменту расставания нам обоим пришла мысль, что когда-нибудь наши исследовательские интересы - ее интерес к детству и мой - к личному контролю - могут пересечься.
Джоан позднее стала деканом факультета социальных наук Сити-колледжа в Нью-Йорке, а затем деканом колледжа Принстонского университета. Я же продолжал свою работу по изучению стиля объяснений. Прошло еще десять лет, прежде чем наши интересы действительно пересеклись. Темой, объединившей их, стала роль оптимизма в учебных занятиях.
Как стиль объяснений ребенка влияет на его учебную деятельность?
Для начала давайте вернемся к базовой теории. Когда мы терпим поражение, мы все становимся беспомощными и подавленными по крайней мере на какое-то время . Мы не начинаем тут же предпринимать какие-то действия, как это было бы в другой ситуации, или можем даже не пытаться. Если делаем какие-то попытки, то очень неуверенные. Как вы уже знаете, стиль объяснений - великий преобразователь выученной беспомощности. Оптимисты восстанавливаются после кратковременной беспомощности незамедлительно. Вскоре после неудачи они собираются с силами и возобновляют свои попытки. Для них поражение - это вызов, просто препятствие на пути к неизбежной победе. Они относятся к нему как к временному и специфичному явлению.
Пессимисты с головой погружаются в состояние поражения, которое считают устойчивым и всеобъемлющим. Они впадают в депрессию и остаются беспомощными на очень продолжительный период. Препятствие - это тупик. Проигрыш в одном сражении - это поражение в войне. Они не предпринимают никаких действий неделями или месяцами, а если пытаются что-либо делать, то самое незначительное препятствие отбрасывает их назад, в беспомощное состояние.
Прогноз теории очевиден: и в классе, и, как мы узнаем в следующей главе, на спортивной площадке успех необязательно приходит к самым одаренным. Приз получает тот, кто, будучи одаренным, обладает еще и оптимизмом.
Насколько верен этот прогноз?
В учебной аудитории
Недавно я услышал историю про одного мальчика, которого я буду называть Аланом. В свои девять лет он был застенчивым ребенком с плохой координацией, один из тех, кто в играх всегда оказываются на последних ролях. Однако он был очень умен и обладал талантом художника. По словам учителя рисования, в начальной школе никто из детей не рисовал лучше него. Когда Алану исполнилось десять, его родители разошлись, и он впал в депрессию. Его успеваемость снизилась, он почти перестал разговаривать и потерял интерес к рисованию.
Но учитель рисования не отказался от него. Он смог разговорить мальчика и узнал, что Алан считает себя болваном, неудачником, неженкой и возлагает на себя вину за развод родителей. Благодаря терпению и такту учителю удалось убедить Алана в ошибочности всех этих суждений о самом себе. Он помог ему обрести другое, более реалистичное представление
о собственной личности. Постепенно Алан признал, что он далеко не глуп и обладает исключительным потенциалом. Он узнал, что координация движений - способность, которой некоторые мальчики овладевают с опозданием, а тот факт, что он не оставляет попыток, хотя спорт дается ему с трудом, вызывает уважение. Учитель знал родителей Алана и смог убедить его, что тот не виноват в их разводе.
Фактически, он помог Алану изменить стиль объяснений. Не прошло и нескольких месяцев, как Алан получил награду в школе и продемонстрировал определенный прогресс в спорте, возмещая недостаток мастерства упорством и энтузиазмом.
Если ваш ребенок плохо учится в школе, то проще всего, как для учителей, так и для вас, сделать вывод, что он неспособный или даже отсталый. Ваш ребенок может находиться в депрессии, и именно по этой причине он не предпринимает никаких попыток, не прилагает усилий, не проявляет настойчивости и готовности пойти на риск, чтобы раскрыть свой потенциал. Будет еще хуже, если ребенок узнает, что вы считаете его глупым и бездарным, поскольку он включит эти оценки в представление о самом себе. Его стиль объяснений может стать еще негативнее, а низкая успеваемость войдет в привычку.
Проверьте уровень депрессии вашего ребенка
Можете ли вы сказать, что ваш ребенок пребывает в депрессии?
Этого нельзя утверждать без диагностического интервью, проведенного психологом или психиатром. Но вы можете получить примерное представление, предложив ребенку пройти приведенный ниже тест. Это модифицированный вариант теста на депрессию, с которым вы ознакомились в главе 4. Его разработали сотрудники Центра эпидемиологических исследований при Национальном институте психического здоровья. Он получил название «Шкала депрессии для детей» 22 (CES-DC). Предлагая тест ребенку, скажите несколько вступительных слов.
«Я читал книгу о том, что чувствуют дети, и мне стало любопытно, как ты себя чувствуешь последнее время. Иногда детям сложно найти подходящие слова, чтобы рассказать, что они чувствуют. В таком случае может помочь этот тест. Посмотри, после каждого предложения есть четыре варианта ответов. Прочти первую фразу и выбери тот вариант, который лучше подходит к тому, что ты испытывал и делал на прошлой неделе. Отметь выбранный ответ и переходи к следующему пункту. Запомни, здесь нет правильных и неправильных ответов, есть только более или менее подходящие для тебя».
На прошлой неделе:
1. Меня беспокоило то, что обычно не беспокоит.
Ни разу Редко Часто Всегда
2. Я не хотел есть, был не голоден.
Ни разу Редко Часто Всегда
3. Мне не было весело, даже когда моя семья и друзья пытались развеселить меня.
Ни разу Редко Часто Всегда
4. Я чувствовал, что я хуже, чем другие дети.
Ни разу Редко Часто Всегда
5. Я замечал, что отвлекаюсь, когда делаю что-то.
Ни разу Редко Часто Всегда
6. Я чувствовал себя очень грустным.
Ни разу Редко Часто Всегда
7. Я чувствовал, что у меня нет сил, чтобы сделать что-то.
Ни разу Редко Часто Всегда
8. Я чувствовал, что должно случиться что-то плохое.
Ни разу Редко Часто Всегда
9. Я замечал, что не могу сделать то, что у раньше у меня хорошо получалось.
Ни разу Редко Часто Всегда
10. Мне было страшно.
Ни разу Редко Часто Всегда
11. Я спал хуже, чем обычно.
Ни разу Редко Часто Всегда
12. Я чувствовал себя несчастным.
Ни разу Редко Часто Всегда
13. Я был более спокойным, чем обычно.
Ни разу Редко Часто Всегда
14. Я чувствовал себя одиноким, как будто у меня совсем нет друзей.
Ни разу Редко Часто Всегда
15. Мне казалось, что знакомые ребята не дружелюбны ко мне, не хотят быть со мной.
Ни разу Редко Часто Всегда
16. Я плохо провел время.
Ни разу Редко Часто Всегда
22 Англ. название CES-DC - аббревиатура Center for Epidemiological Studies - Depression Child, то есть «Центр эпидемиологических исследований - депрессивный ребенок». - Прим. пер.
17. Мне хотелось плакать.
Ни разу Редко Часто Всегда
18. Мне было грустно.
Ни разу Редко Часто Всегда
19. Я чувствовал, что не нравлюсь людям.
Ни разу Редко Часто Всегда
20. Мне было трудно начать что-нибудь делать.
Ни разу Редко Часто Всегда
Тест обрабатывается очень просто. Ответам «Ни разу» присваивается 0 баллов, «Редко» -
1 балл, «Часто» - 2 балла, «Всегда» - 3 балла.
Сложите числа, соответствующие выбранным ответам. Если ребенок отметил два ответа на один вопрос, учитывайте больший из них.
Полученные результаты означают следующее: если ребенок набрал от 0 до 9 баллов, он, скорее всего, не испытывает депрессии. Если он набрал от 10 до 15 - возможно, у него легкое депрессивное состояние. Если больше 15 баллов - возможно, имеет место депрессия; от 16 до 24 баллов - умеренная депрессия, и если свыше 24 баллов - он может находиться в тяжелой депрессии. Однако имейте в виду, что никакой тест не может заменить профессиональную диагностику. Подобные тесты имеют два недостатка. Во-первых, многие дети скрывают свои симптомы, и больше всего - от родителей. Поэтому в некоторых случаях у детей, набравших меньше 10 баллов, может обнаружиться депрессия. Во-вторых, у некоторых детей, получивших высокие показатели, могут быть проблемы, отличные от депрессии.
Если ваш ребенок набрал 10 баллов или больше и при этом у него плохая успеваемость, то причина может быть в депрессии, а не наоборот. Мы обнаружили, что чем выше у четвероклассника результат по шкале депрессии, тем хуже он решает анаграммы, тем ниже его показатель IQ и хуже оценки. Это верно даже по отношению к очень одаренным и очень умным детям.
Если спустя две недели ваш ребенок снова набирает свыше 15 баллов, вам следует обратиться за помощью к специалисту. Если его показатель больше 9 и он упоминает в речи о самоубийстве, вам также необходимо обратиться к специалистам. Идеальным вариантом был бы специалист по когнитивно-поведенческой психотерапии.
Лонгитюдное исследование «Принстон-Пен»
Может ли пессимистичный стиль объяснений быть одной из ключевых причин депрессии и отсутствия успехов у детей, так как это бывает у взрослых? В 1981 году, когда в ходе моих исследований возник этот вопрос, я подумал о Джоан Джиргус. Все эти годы мы с ней поддерживали связь и информировали друг друга о своих исследованиях. Ее работа была сфокусирована на развитии восприятия ребенка в процессе его созревания. Кроме того, я знал, что в Сити-колледже она серьезно интересовалась проблемой студенческой неуспеваемости. Я посчитал, что она будет идеальным партнером в моем исследовании.
«Дело в том, - сказал я ей при встрече, - что на мой взгляд, низкая успеваемость в большинстве случаев не связана с недостатком способностей. Наши последние данные показывают, что если ученик оказывается в депрессии, его успеваемость падает».
Я посвятил ее в подробности нашего исследования, а затем рассказал о последних находках Кэрол Дуэк, согласно которым причина низкой успеваемости кроется в пессимистичном стиле объяснений. «Не так давно я узнал о последней работе Кэрол, - продолжал я. - Она разделила учащихся начальной школы на группы “беспомощных” и “направленных на мастерство”, в зависимости от их стиля объяснений. В своем исследовании она предлагала школьникам задачи, которые они были в состоянии решить и испытать успех, а затем серию неразрешимых задач, которые приводили к неудаче.
На первом этапе между группами практически не было разницы. Но как только дети столкнулись с неудачами, проявилось и удивительное различие. У “беспомощных” детей стратегия решения задач быстро деградировала до уровня первого класса. Они теряли всякий интерес к заданию и начинали рассказывать о том, как здорово они играли в бейсбол или выступали в школьных театральных постановках. Если неудачу терпели дети, нацеленные на мастерство, их стратегия решения задач оставалась на уровне четвертого класса, и даже признавая, что могут совершать ошибки, они оставались увлеченными. Один ребенок из группы нацеленных на мастерство буквально закатал рукава и сказал: “Люблю сложные задачи!” Они все выражали уверенность в том, что не свернут с намеченного пути, и сохраняли ее».
«К тому же, - продолжал я, - когда в конце всем детям дали возможность успешно справиться с задачей, дети из группы беспомощных продолжали обесценивать свои способности. Они прогнозировали, что в будущем смогут решить только 50 % задач подобного типа, с которыми они только что отлично справились. Дети из группы ориентированных на мастерство считали, что смогут решить 90 % заданий.
И мне кажется, - сказал я в заключение, - что главной проблемой, лежащей в основе депрессии и низкой успеваемости, в большинстве случаев является пессимизм. Если ребенок приходит к мысли, что ничего не может сделать, он прекращает попытки, и его оценки падают. Я бы хотел, чтобы ты подключилась к моему исследованию этой проблемы».
Джоан не дала немедленного ответа. Она задала еще несколько вопросов и какое-то время думала. Наконец она сказала: «Я склонна согласиться, что оптимизм и способность восстанавливаться после неудач являются ключевыми для успеваемости. Но считаю, что период, который следует выбрать для исследования, это не колледж и даже не средняя школа. Навыки восприятия мира формируются в начальной и младшей средней школе. До достижения половой зрелости, а не после.
Я подумывала о том, чтобы сменить направление своего исследования на что-то имеющее более непосредственное отношение к моей деятельности в качестве декана. Изучение депрессии, школьных достижений и стиля объяснений у детей представляется мне интересной темой».
По одному из счастливых совпадений, в Пенсильванский университет на первый курс аспирантуры только что приехала Сьюзен Нолен-Хоэксема, спокойная, но твердая и целеустремленная девушка, которой был 21 год. Именно ей предстояло выступить катализатором этого проекта. Ее руководитель из Йельского университета написал мне письмо, в котором сообщал, что она была его лучшей студенткой за последние десять лет, и он завидует тому факту, что она решила изучать беспомощность у детей. Он также предупредил меня, что не стоит принимать ее спокойную манеру поведения за робость или заурядность ума.
Когда при встрече я рассказал Сьюзен о своей беседе с Джоан, она отреагировала немедленно: «Это именно то, чему я хотела бы посвятить свою жизнь».
В течение следующих двух лет мы вели переговоры с инспекторами ттткол Принстона, затем школьными директорами, учителями, родителями и детьми, и, наконец, с Национальным институтом психического здоровья по поводу проведения широкомасштабного исследования, которое позволило бы определять потенциально неуспевающих и склонных к депрессии детей.
Мы хотели выявить источник депрессии, которая поражает так много детей и препятствует их школьному обучению. Осенью 1985 года был дан старт лонгитюдному исследованию «Принстон-Пен», в котором приняли участие 400 учеников третьих классов, их учителя и родители. Это научное исследование должно было продлиться почти пять лет, до окончания этими детьми седьмого класса.
Наша гипотеза заключалась в том, что существует два основных фактора риска депрессии и низкой успеваемости среди детей.
• Пессимистичный стиль объяснений . Детей, которые полагают, что негативные события являются устойчивыми, универсальными и внутренними, со временем ждет депрессия и низкая школьная успеваемость.
• Неблагоприятные жизненные события . Дети, которые испытали наиболее травмирующие события: развод родителей, смерть родных, потерю работы кормильцем семьи, - будут учиться хуже всех.
Теперь мы располагаем данными, собранными в течение первых четырех лет этого пятилетнего исследования. Основным фактором риска более поздней депрессии является, что не удивительно, приступ депрессии, случившийся в раннем возрасте. Если дети хотя бы однажды оказывались в состоянии депрессии, у них развивалась склонность переживать его снова, тогда как дети, не сталкивавшиеся с депрессией до третьего класса, не были ей подвержены в четвертом и пятом классах. Чтобы узнать это, не было необходимости в исследовании стоимостью полмиллиона долларов. Но помимо этого мы установили, что и стиль объяснений, и неблагоприятные жизненные события являются существенными факторами риска депрессии.
Стиль объяснений
Дети с пессимистичным стилем объяснений имеют крайне неблагоприятный прогноз. Если ваш ребенок приходит в третий класс с пессимистичным показателем по тесту CASQ, он оказывается уязвим для депрессии. Мы разделили детей на две группы: на тех, у кого показатель депрессии со временем ухудшался и тех, у кого он постепенно улучшался. Стиль объяснений позволил выделить среди этих двух групп следующие закономерности:
• Если ребенок в начале третьего класса имел пессимистичный стиль и не испытывал депрессию, он сталкивался с ней позднее.
• Если ребенок с пессимистичным стилем в начале третьего класса был в депрессии, он в ней и оставался.
• Если ребенок с оптимистичным стилем в начале третьего класса находился в депрессии, он избавлялся от нее.
• Если ребенок с оптимистичным стилем не был в депрессии, то оставался свободным от
нее.
Что первично, пессимизм или депрессия? Как пессимизм может привести к депрессии, так и депрессия может сделать ваше восприятие мира пессимистичным. Возможны оба варианта. Ребенок, пребывавший в депрессивном состоянии в третьем классе, в четвертом мог стать более пессимистичным, будучи пессимистом в третьем классе, в четвертом он мог оказаться в тяжелой депрессии. Эти два фактора складываются в порочный круг.
Синди, одна из участниц нашего исследования, попала в этот порочный круг. Зимой, когда она училась в третьем классе, родители сказали ей, что они разводятся, и отец оставил их.
Ее стиль объяснений до этого был чуть пессимистичнее среднего, но теперь она стала пассивной, апатичной и плаксивой. Показатель депрессии подскочил до небес. Это негативно отразилось на учебе, к тому же она стала избегать друзей, как часто поступают дети в состоянии депрессии. Девочка начала думать, что она недостойна любви и что она глупа. В результате ее стиль объяснений стал более пессимистичным. Пессимистичный стиль, в свою очередь, лишил ее способности переносить неприятности и разочарования. Теперь даже мелкие неприятности Синди объясняла фразами: «Меня никто не любит», «Я бесполезная» и т. д., и стала еще глубже погружаться в депрессию.
Заметить, когда у ребенка начинает складываться этот порочный круг, и научиться разрывать его - одно из важнейших умений, которым должны овладеть родители. Как это сделать, вы узнаете в главе 13.
Неблагоприятные жизненные события
Чем больше неприятностей случается с ребенком, тем глубже его депрессия. Оптимистично настроенные дети лучше сопротивляются воздействию неблагоприятных событий, чем дети-пессимисты. Но так или иначе негативные события в той или иной степени действуют угнетающе на всех детей.
Родителям следует иметь в виду, что существуют события, на которые следует обращать особое внимание. Если возникают подобные ситуации, вам необходимо уделять своему ребенку максимум времени и заботы, оказывать ему всевозможную помощь и поддержку. В такие моменты вы можете использовать на практике те упражнения, которые описаны в главе 13,
• Брат или сестра поступают в колледж или устраиваются на работу и покидают дом.
• Умирает домашнее животное; это событие может казаться тривиальным, но оно оказывает на ребенка разрушающее воздействие.
• Умирает дедушка или бабушка, которых ребенок хорошо знал.
• Ребенок, переходя в новую школу, теряет своих друзей.
• Вы ссоритесь со своим супругом (супругой).
• Вы разводитесь или начинаете жить отдельно; наряду с родительскими конфликтами это проблема номер один.
Развод и конфликты родителей
Поскольку такие явления, как разводы и серьезные конфликты между родителями, становятся все более распространенными и оказывают наиболее угнетающее воздействие на детей, мы в своем исследовании сфокусировались на тех, кому пришлось пережить их.
В начале нашего исследования 60 детей, примерно 15 %, сообщили, что их родители развелись или живут отдельно. Мы внимательно наблюдали за этими детьми в течение трех последних лет и сопоставляли их с остальными. То, что они сообщали нам, может иметь важное значение для нашего общества в целом, а также для отдельных родителей, которые должны знать, как следует вести себя с детьми в случае развода.
Во-первых, и это самый важный факт, дети разведенных родителей испытывают серьезные проблемы. По данным проверок, которые проводились дважды в год, эти дети оказывались гораздо более подавленными, чем дети из полных семей. Мы надеялись, что по прошествии времени эта разница будет сокращаться, но этого не произошло. Даже спустя три года дети из неполных семей страдали от депрессии гораздо серьезнее. Все известные симптомы депрессии выражены у них сильнее: они больше грустят, что отражается на их поведении в классе; проявляют меньше интереса и энтузиазма, демонстрируют более низкую самооценку, чаще жалуются на физическое состояние и испытывают большую тревогу.
Важно иметь в виду, что это - усредненные результаты исследования. Некоторые из детей не испытывали депрессии, некоторые со временем избавились от нее. Развод не обрекает ребенка на годы депрессии, он лишь делает депрессию более вероятной.
Во-вторых, с детьми из разведенных семей продолжают происходить и другие неблагоприятные события. Это продолжающееся негативное воздействие может быть тем условием, которое поддерживает у них состояние глубокой депрессии. События такого рода делятся на три категории. Первая - это события, вызванные самим разводом или депрессией, которая последовала за разводом. События, с которыми наиболее часто сталкиваются дети разведенных родителей:
• мать устраивается на новую работу;
• одноклассники становятся менее дружелюбными;
• один из родителей вступает в новый брак;
• у родителя возникает интерес к религии;
• родитель оказывается в больнице;
• ребенка оставляют на второй год в школе.
Эти дети также сталкиваются с продолжительными по времени событиями, которые сами по себе могли явиться причиной развода:
• их родители чаще ссорятся;
• их отцы больше времени проводят в деловых поездках;
• родитель теряет работу.
Все, о чем мы сказали, не вызывает удивления. Неожиданностью стала следующая категория негативных событий, с которыми дети разведенных родителей имеют дело чаще других. Мы пока не знаем, как объяснить эти факты, но думаем, вам следует о них знать:
• у детей разведенных родителей сестер и братьев госпитализируют в 3,5 раза чаще, чем у детей в полных семьях;
• у самого ребенка тоже в 3,5 раза больше шансов оказаться в больнице;
• вероятность того, что у этого ребенка умрет друг, в 2 раза выше;
• вероятность смерти дедушки или бабушки тоже вдвое выше.
Некоторые из этих событий могут быть причиной или последствиями развода. Но помимо этого, семьи, прошедшие через развод, кажется, сталкиваются со множеством разного рода несчастий, которые, похоже, не имеют никакого отношения к разводу как таковому. Мы не можем даже предположить, как смерть близкого друга ребенка или дедушки (бабушки) может быть связана с разводом его родителей. Однако это надежные статистические данные. В совокупности все перечисленное создает довольно скверную и недоброжелательную для ребенка обстановку. Принято считать, что для ребенка будет лучше, если несчастливые в браке родители разведутся, чем он будет продолжать жить с родителями, которые ненавидят друг друга. Но по результатам наших исследований складывается гнетущее представление о жизни таких детей: продолжительная, неослабевающая депрессия; повышенная вероятность возникновения деструктивных событий и очень загадочных, со всей очевидностью не связанных с разводом несчастий. С моей стороны было бы безответственно не посоветовать вам серьезно отнестись к этой тревожной статистике, если вы подумываете о разводе.
Но проблема может заключаться не только в разводе как таковом. Корень проблемы может быть в родительских конфликтах. В процессе исследования в сфере нашего внимания находились 75 детей, родители которых не были в разводе, но сильно и часто конфликтовали. Детям из таких семей приходится почти так же тяжело, как и детям разведенных родителей: они пребывают в тяжелой депрессии, причем даже после того, как родительская ссора утихает, и они больше страдают от неблагоприятных событий, чем дети из полных семей, родители которых не ругаются.
Есть два возможных объяснения того, каким образом ссоры между родителями оказывают на детей столь продолжительное пагубное влияние. Первое состоит в том, что родители, которые стали очень недовольны друг другом, какое-то время живут в ссоре, а затем расходятся. Непосредственно ссоры и развод расстраивают ребенка, выбивают его из колеи, вызывая продолжительную депрессию. Второе больше походит на традиционное представление: родители, которые конфликтуют и затем разводятся, очень несчастны друг с другом. Сами по себе ссоры и развод почти не влияют на ребенка, но он понимает, что его родители глубоко несчастны, и это так расстраивает его, что он погружается в затяжную депрессию. У нас нет данных, на основании которых мы могли бы сказать, какая из этих двух теорий является верной.
Какие выводы вы можете сделать из сказанного?
Многие семьи живут в постоянной борьбе и конфликтах. Менее драматичны, но более распространены такие случаи, когда после нескольких лет совместной жизни люди перестают нравиться друг другу. Такая ситуация представляет благодатную почву для конфликтов. Но в то же время оба родителя чрезмерно озабочены благополучием своих детей.
Очевидно (по крайней мере, статистически), что любой способ реагирования на неудачный брак, как развод, так и конфликты, может оказать на ребенка длительный пагубный эффект. В том случае, если причина неблагоприятной обстановки в семье скорее в несчастье родителей, чем в открытом противостоянии, я бы рекомендовал обратиться к семейному консультанту для достижения соглашения, смягчающего недостатки брака.
Но если и ссоры, и развод, как вы знаете, приведут к развитию депрессии у ребенка, а для вас его благополучие важнее удовлетворения собственных потребностей, то на мой взгляд, вам следует серьезно задуматься, нет ли возможности избежать развода? Еще более сложный вопрос: готовы ли вы воздержаться от конфликтов?
Я не настолько наивен, чтобы советовать вам никогда не ругаться. Иногда конфликт дает положительный эффект: находится решение проблемы, улучшается ситуация. Но большинство семейных ссор деструктивны. Я, к сожалению, не могу научить вас, как конфликтовать конструктивно, поскольку не являюсь специалистом в этом вопросе. Но я твердо знаю, чем должны завершаться конфликты. Дети, которые видят, как в кино ссорятся взрослые, беспокоятся значительно меньше, если конфликт заканчивается ясно сформулированным компромиссным решением. Из этого следует, что, если уж вы ссоритесь, постарайтесь прийти к четко выраженному решению, понятному вашему ребенку.
Я уверен, что независимо от всего очень важно отдавать себе отчет в том, что конфликт, который вы затеваете, может навредить вашему ребенку. Вы можете считать, что имеете полное право устраивать скандалы. В конце концов, мы живем в такое время, когда многие люди считают здоровым и законным выражать все, что они чувствуют. Они считают совершенно правильным разозлившись, ругаться и кричать сколько угодно. Такая позиция берет начало во фрейдистских представлениях о негативных последствиях сдерживания гнева. Но что происходит, если вы подставляете другую щеку? С одной стороны, не получивший выражения гнев вызывает мгновенный подъем кровяного давления и в долгосрочной перспективе может способствовать возникновению психосоматических проблем. С другой стороны, попытки выплеснуть свои эмоции часто приводят к тому, что хрупкий баланс отношений рушится. Гнев нарастает и, в отсутствие препятствий и конструктивных решений, начинает жить собственной жизнью. Пара переходит на уровень нескончаемых взаимных обвинений.
Однако эти последствия того или иного варианта развития конфликтной ситуации касаются только самих супругов. С позиций же ребенка в родительских ссорах нет никаких позитивных аспектов. Поэтому моя позиция идет вразрез с традиционными взглядами и заключается в том, что если вам дорог ребенок, отвлекитесь на минуту и тщательно все взвесьте, прежде чем решите начать конфликт. Выражение агрессии и развязывание конфликтов не входят в число человеческих прав. Вы можете проглотить обиду, пожертвовать гордостью, смириться с тем, что вас недооценили, что получили от супруга меньше, чем заслуживаете. Отступите, вместо того чтобы провоцировать супруга или отвечать на провокацию. Вы можете предпочесть скандал, но при этом благополучие ребенка оказывается в большей опасности, чем ваше.
Наши исследования выявили следующую типичную последовательность событий. Родительские конфликты или развод приводят к заметному усугублению депрессии ребенка. Депрессия ведет к школьным проблемам и большему уклону стиля объяснений в сторону пессимизма. Проблемы в школе в сочетании с нарастанием пессимизма усиливают депрессию, и формируется порочный круг. Депрессия становится для вашего ребенка образом жизни.
Эскалация родительских раздоров или намечающийся развод являются той точкой, в которой вашему ребенку требуется дополнительная помощь, чтобы предотвратить депрессию и движение в сторону нарастающего пессимизма, а также не допустить возникновения школьных проблем. Именно в этот момент ему необходима особенная помощь со стороны учителей и родителей. Изо всех сил старайтесь быть ближе к своему ребенку. Нежное, заботливое отношение может нейтрализовать влияние конфликтов. На этом этапе можно обратиться к профессиональной помощи. Супружеская терапия может научить вас решать проблемы, не прибегая к ссорам, или ссориться конструктивно. Терапевтическая помощь ребенку на этой стадии может помочь ему избежать депрессии.
Девочки и мальчики
Продолжительное губительное воздействие развода и конфликтов - не единственное, что удивило нас. Мы очень интересовались вопросами, касающимися половых различий. При этом у нас имелись определенные ожидания относительно того, представители какого пола будут более подвержены депрессии и пессимизму. Но когда мы изучали полученные нами результаты, то сталкивались раз за разом с прямо противоположными данными.
Как вы знаете из глав 4 и 5, взрослые женщины в среднем гораздо чаще впадают в депрессию, чем мужчины. Количество женщин, страдающих от депрессии, оказывается вдвое больше, каким бы методом ни проводилась оценка: по статистике заболеваний, посредством опроса по месту жительства или по количеству симптомов. Мы предположили, что это расхождение начинается в детстве, и значит девочки должны быть более подавленными и более склонными к пессимистичному стилю объяснений.
Это не подтвердилось. На каждом этапе нашего исследования мальчики были более подвержены депрессии , чем девочки. У обычного мальчика наблюдалось больше депрессивных симптомов и более тяжелая форма депрессии, чем у обычной девочки. Колоссальное количество мальчиков третьих и четвертых классов, а именно 35 %, по меньшей мере однажды за два года перенесли тяжелую депрессию. Среди девочек этот показатель составил 21 %. Качественные различия ограничиваются двумя симптомами: мальчики демонстрируют больше поведенческих нарушений (которые выражаются фразой «Я все время вляпываюсь в истории») и большую степень ангедонии (недостаток удовольствия, отсутствие друзей, социальная изоляция). Что касается грусти, снижения самооценки и физических симптомов, то здесь мальчики находятся на одном уровне с девочками.
Схожими являются и различия в стиле объяснений. К нашему удивлению, девочки оказались оптимистичнее мальчиков. Они более оптимистичны по отношению к позитивным событиям и менее пессимистичны по отношению к негативным.
Так, лонгитюдное исследование «Принстон-Пен» преподнесло нам сюрприз. Мальчики оказались более пессимистичны и более подвержены депрессии, чем девочки, и более уязвимы перед неблагоприятными событиями, включая развод родителей. Это означает, что, независимо от причин той огромной разницы, которую мы наблюдаем у подверженных депрессии взрослых мужчин и женщин, они не связаны с периодом детства. Что-то должно произойти в процессе полового созревания или вскоре после него, что вызывает этот переворот и так сильно бьет по девочкам. Мы можем только строить предположения по этому поводу.
Колледж
Однажды весенним днем 1983 года я слушал Уиллиса Стетсона, декана, ответственного за прием студентов в Пенсильванском университете, который описывал проблемы своего подразделения, точнее, ошибки, имевшие место в его работе. Я пришел потому, что возглавлял один из колледжей этого университета и мог непосредственно наблюдать плоды некачественного отбора. Я предложил приемной комиссии воспользоваться моим тестом и посмотреть, не сможет ли он лучше прогнозировать будущую успеваемость, чем существующие методы.
«В конце концов, - жаловался Стетсон, - это всего лишь статистическая оценка, и нам приходится мириться с определенным количеством ошибок».
Я спросил у него, как проходит отбор первокурсников. «Мы учитываем три важных фактора, - сказал он. - Школьные показатели, оценки вступительных экзаменов и результаты теста достижений. У нас имеется регрессионное уравнение - слава богу, мне не нужно объяснять вам, что это такое. Мы подставляем эти показатели в уравнение и получаем число, например, 3,1. Фактически это прогнозируемый средний балл первокурсника. Мы называем его прогностическим показателем (predictive index, PI). Если он достаточно высок, вас принимают».
Я действительно знал, что такое регрессионное уравнение, и то, насколько легко допустить ошибку, пользуясь им. Регрессионное уравнение принимает в расчет факторы прошлого, например ваши результаты по тесту SAT, школьные оценки, и связывает их с неким будущим критерием, например ожидаемым средним баллом обучения колледже. Затем подбирают числа, чтобы придать каждому фактору прошлого определенное значение и сделать его подходящим критерием. Так, например, если вы пытались бы предсказать вес новорожденного исходя из веса его родителей, вы могли бы собрать данные о последней тысяче младенцев, родившихся в определенном родильном доме, выписать их вес и вес их родителей, а потом обнаружить, что если разделить вес матери на 21,7, а вес отца на 43,4, потом получить среднее этих двух чисел, то результат будет соответствовать весу ребенка при рождении. При этом числа 21,7 и 43,4 не имеют никакого значения, полученный с их помощью показатель веса не связан ни с какой природной закономерностью; это просто статистические случайности. Регрессионные уравнения - это последний шанс, который используют, когда не знают, что еще можно сделать.
Именно этим и занимались в приемной комиссии. Взяв результаты теста SAT и школьные оценки нескольких групп первокурсников, они провели корреляцию со средним баллом этих новичков. И обнаружили, что приближенно (только приближенно), чем выше результаты по SAT, тем лучше оценки в колледже, и чем выше школьные оценки, тем выше успеваемость в колледже.
Но может оказаться, например, что оценки по SAT в два раза более надежный прогностический фактор успеваемости в колледже, чем школьные оценки, и в полтора раза надежнее, чем данные теста достижений. Может оказаться, что если число 5,66 умножить на средний школьный балл, прибавить 3,21, умноженное на результат теста достижений и прибавить еще 2,4, умноженное на показатель SAT, то полученный результат будет лучше «соответствовать» будущим показателям успеваемости первокурсников. Значения выбираются произвольно, просто потому, что они, оказывается, соответствуют. Поэтому прогнозы успеваемости носят исключительно статистический характер. Большинство ваших прогнозов оказываются верными, но при этом вы допускаете множество ошибок. А ошибки - это разочарованные и выражающие недовольство родители, перегруженные работой преподаватели и неспособные адаптироваться к нагрузкам студенты.
«Мы сталкиваемся с двумя видами погрешностей, - продолжал Стетсон. - Во-первых, некоторое количество студентов, к счастью, незначительное, учатся на первом курсе намного хуже, чем ожидалось. Во-вторых, гораздо большее количество показывают существенно лучшие результаты, чем их PI. Тем не менее нам бы хотелось получать более точные прогнозы. Расскажи мне подробнее о вашем тесте».
Я рассказал ему про ASQ и про теорию, на которой он построен. Объяснил, что люди, которые, согласно тесту, являются оптимистами, добиваются более высоких результатов, чем от них ожидалось, потому что, столкнувшись с серьезным испытанием, они удваивают свои усилия, в то время как пессимисты в случае неудачи капитулируют. Более часа я описывал в деталях тест ASQ и то, как он работает. Я рассказал, что мы делали в Metropolitan Life и проанализировал возможные последствия использования теста ASQ при отборе абитуриентов: дальнейшее снижение пределов погрешности и возможность давать более точный прогноз успеваемости первокурсников по сравнению с PI. «Вы упускаете часть способных молодых людей, - сказал я, - и принимаете других, которые не справляются. В любом случае это трагедия для детей и просчет для университета».
В конце концов Стетсон сказал: «Давайте попробуем. Проведем тестирование абитуриентов следующего набора».
В течение недели после формирования курса 1987 года более 300 студентов были протестированы с помощью ASQ. После чего мы стали просто ждать. Мы ждали, когда они столкнутся с первым серьезным испытанием - экзаменами в середине семестра, а затем изнурительными двухнедельными итоговыми экзаменами. Мы ждали, когда эти студенты, многие из которых блистали в средней школе, пройдут экзаменационное испытание в одном из ведущих университетов. Мы хотели узнать, кто из них потерпит неудачу, а кто преуспеет, столкнувшись с серьезным вызовом.
В конце первого семестра мы увидели ошибки, которые вызывали беспокойство декана. Одна треть студентов показала результаты более высокие или более низкие, чем прогнозировалось с опорой на данные теста SAT, школьные показатели и результаты теста достижений. Из этой сотни новичков около 20 человек оказались намного хуже, а около 80 - намного лучше.
Мы увидели то, что ожидали увидеть - ту же самую картину, которую наблюдали, работая с агентами по страхованию жизни и исследуя четвероклассников. Первокурсники, которые оказались на высоте положения и продемонстрировали результаты выше предсказанного им уровня успеваемости, на момент поступления, как правило, были оптимистами. Те, кто продемонстрировали результаты хуже ожидаемых, относились к категории пессимистов.
Вест-Пойнт
Провалиться на экзамене в университете или не пройти пробы на главную роль в пасхальном представлении в третьем классе - незначительные неприятности по сравнению с теми, что могут поджидать человека на его жизненном пути. По крайней мере, известно одно учебное заведение, стрессовая нагрузка в котором значительно превышает обычный житейский уровень. Это Вест-Пойнт.
Когда полный страха и тревоги восемнадцатилетний плебей 23 впервые прибывает в начале июля в Вест-Пойнт, его (а теперь, возможно, и ее) встречает представитель старших курсов, задача которого - привить новичку за оставшуюся часть лета железную дисциплину с помощью таких методов, как длительное замирание по стойке «смирно», десятимильный марш-бросок на рассвете, бесконечная полировка пряжки и пуговиц, заучивание устава и подчинение, подчинение, подчинение. Основная задача, стоящая за всем этим - сформировать характер, которым должны обладать будущие офицеры американской армии. В Вест-Пойнте уверены в эффективности своей системы, которая насчитывает уже более 150 лет.
При том жестоком обращении, которым подвергаются курсанты, они представляют собой ценный материал. Их отбирают исходя из лидерских качеств и учебного потенциала из огромного числа абитуриентов. Вест-Пойнт - один из самых элитарных американских колледжей. Здешние курсанты имеют прекрасную физическую подготовку, высокие показатели по тесту SAT и отличные школьные оценки, особенно по прикладным дисциплинам, и что
самое важное, все они - достойные представители общества, скауты-орлы24. Обучение одного курсанта в Вест-Пойнте обходится примерно в $250 ООО, и каждое незанятое место в аудитории можно рассматривать как равный этой сумме экономический ущерб. Тем не менее множество курсантов отсеиваются, испытав всю суровость обучающей программы.
Обо всем этом я узнал в феврале 1987 года, когда мне позвонил Ричард Батлер, глава научно-исследовательского отдела подготовки личного состава Вест-Пойнта. «Доктор Селигман, - сказал он командным голосом, - вы нужны Дяде Сэму. У нас в Вест-Пойнте проблемы с отбором, которые вам, возможно, удастся решить. Мы принимаем 1200 новичков в год. Они прибывают к нам 1 июля. Шестеро уходят в первый же день, а к концу августа (еще до начала занятий) мы теряем около ста человек. Не согласитесь ли вы помочь нам спрогнозировать, кто бросит обучение?»
Я охотно дал согласие. Мне предлагали идеальные условия для исследования того, насколько оптимизм способен помочь человеку пройти через самый строгий отбор, о каком я когда-либо слышал. В принципе, пессимисты должны были здесь отсеиваться точно так же, как в Metropolitan Life и в Пенсильванском университете.
И вот 2 июля я отправился на север вместе с необычным научным сотрудником, 14-летним сыном Дэвидом, который должен был помочь мне раздавать бланки опросника. Все курсанты курса были собраны в зале Эйзенхауэра; 1200 избранных юных американцев стояли
Прозвище курсантов первого курса. - Прим. пер.
24 Бойскауты первой ступени, обладатели высшей степени отличия - значка «Скаута-орла». - Прим. пер .
навытяжку, ожидая нашего разрешения сесть и приступить к тесту. Нам сообщили, что впервые за много лет принятый здесь режим был «смягчен». Были отменены такие меры, как продолжительное стояние по стойке смирно и ограничения в пище и воде. Так или иначе, я был сильно впечатлен увиденным, а Дэвид проникся благоговением.
Статистика Дика Батлера оказалась точной. Шестеро плебеев ушли в первый же день, один прямо в середине процедуры тестирования. Он вскочил, его стошнило, и он выбежал из аудитории. Сто человек ушли к концу августа.
К моменту написания книги мы уже два года наблюдали за выпуском 1991 года. Кто же отсеялся? Опять же, пессимисты. Те курсанты, которые, объясняя негативные события, говорили: «Виноват только я, так это будет продолжаться постоянно, и это погубит все мои начинания», имели меньше всего шансов продержаться в здешних суровых условиях. Кто получает оценки выше прогнозируемых с помощью SAT? Оптимисты. Пессимисты, соответственно, показывают результаты ниже ожидаемых.
Я не могу рекомендовать пересмотреть условия приема и обучения заведению с такими крепкими традициями, как Вест-Пойнт. Но мне кажется, что учет такого фактора, как оптимизм, при отборе будущих офицеров мог бы изменить в лучшую сторону руководство вооруженными силами. Еще более интригующей представляется возможность использовать метод, о котором вы узнаете далее в этой книге, чтобы помочь пессимистам стать оптимистами и тем самым удержать многих курсантов от ухода из академии и дать им шанс реализовать заложенный в них потенциал и стать достойными офицерами.
Традиционное представление о школьном успехе
На протяжении почти сотни лет слова способности и талант считались аналогами успеха в учебе. Эти идолы занимают почетное место на алтарях служителей культа отбора и приема. В Соединенных Штатах вас не будут принимать всерьез, если ваш показатель IQ, SAT или МСАТ не будет достаточно высоким, еще хуже дела обстоят в Европе.
Я считаю, что талант сильно переоценивают. Мало того что он не поддается точному измерению и не является надежным показателем успеха, так еще и традиционное представление о нем в целом является неверным. Оно не учитывает фактор, который может компенсировать низкие оценки или значительно снизить уровень достижений высокоталантливых людей: стиль объяснений.
Что в процессе учебы оказывается первичным: оптимизм или высокие достижения? Здравый смысл говорит, что люди становятся оптимистами вследствие того, что они талантливы или потому что они преуспевают. Однако результаты нашего исследования школьной успеваемости показывают, что возможно движение и в противоположном направлении. В своих исследованиях мы берем талант (показатели теста SAT, IQ, результаты квалификационного теста страховых агентов) за начальное условие и затем смотрим, что происходит с одаренными оптимистами и одаренными пессимистами. Независимо от показателей их талантливости, мы неизменно обнаруживаем, что пессимисты опускаются ниже своего потенциала, а оптимисты превосходят его.
Я пришел к мысли, что значимость потенциала совсем невелика без такого понятия, как оптимизм.