Один из известных феноменов, который сегодня описан во всех учебниках по психологии, был открыт нашей соотечественницей Б. В. Зейгарник в 20-е годы прошлого века. Любопытно, что сделать открытие помог никому не известный немецкий официант.
«В те годы Зейгарник стажировалась в Берлине у известного психолога Курта Левина. Однажды вместе с учителем она зашла в многолюдное кафе. Ее внимание привлек тот факт, что официант, который принял заказ, ничего не записал.
Хотя перечень заказанных блюд был обширным, он принес к столу все, ничего не забыв. На замечание по поводу его удивительной памяти он пожал плечами и сказал, что никогда не записывает и никогда не забывает.
Тогда психологи попросили его перечислить, что выбрали из меню посетители, которых он обслуживал до них и которые только что ушли из кафе. Официант растерялся и признался, что не может вспомнить их заказ сколько-нибудь полно. Так возник замысел проверить экспериментально, как влияет на запоминание завершенность или незавершенность действия»[23].
Эту работу и проделала Блюма Вульфовна Зейгарник.
Она предлагала участникам эксперимента за ограниченное время решать интеллектуальные задачи. Поскольку время решения определялось ею произвольно, она могла позволить человеку найти решение либо в любой момент объявить, что время истекло, и задача не решена.
Спустя несколько дней испытуемых просили вспомнить условия задач, над которыми они работали.
Выяснилось, что в случае, если решение задачи было прервано, то она запоминается лучше по сравнению с задачами, благополучно решенными. Число запомнившихся прерванных задач примерно в два раза превышает число оставшихся в памяти задач завершенных. Эта закономерность и получила название «эффект Зейгарник».
Его объяснение следующее. Эмоциональное напряжение, которое не получило разрядки в условиях незавершенного действия, способствует его сохранению в памяти. Мозг человека «цепляется» за неоконченные действия, запоминает их и возвращается к ним снова и снова.
Число запомнившихся прерванных задач примерно в два раза превышает число оставшихся в памяти задач завершенных.
Вот эта особенность нашего сознания, которая проявляется в стремлении к завершенности, и эксплуатируется активно юмористами и сатириками.
Хотите, чтобы ваша шутка крепко запомнилась? Берите их секрет (или брейнхак, как говорит подрастающее поколение) на вооружение.
Дружите с классиками. Подражайте высоким умам. Приглашайте их в соавторы. Заимствуйте их строки и мысли, которым выпала счастливая судьба. И цитируйте их в миллион первый раз. Но не целиком, не полностью.
«Черный квадрат» – это настоящий шедевр. Но не живописи, а маркетинга.
Классиками-соавторами могут выступать и широко известные художники, скульпторы, иллюстраторы и дизайнеры (рис. 2.5–2.10).
Когда супрематическое творение Малевича хорошенько отмыли…
Художник Ю. Герасимов, Москва, Россия
Рис. 2.5. В современном искусстве разобраться легко: то, что висит на стене, – живопись, то, что можно увидеть сзади, – скульптура
Или можно так. Малевич так и не успел дорисовать шахматную доску…
«Черный квадрат» – это настоящий шедевр. Но не живописи, а маркетинга.
Либо такая версия создания одной из самых известных, противоречивых, скандальных и обсуждаемых картин в мировом искусстве.
«Пейзаж не удался», – вздохнул Казимир Малевич и обмакнул кисть в черную краску…[24]
Фото из архива автора
Рис. 2.6. Скульптурный союз двух стран
Из архива А. Г. Кнышева, Москва, Россия
Рис. 2.7. Петр I играет в шахматы с царевичем Алексеем в Петергофе
Художник Ю. Герасимов, Москва, Россия
Рис. 2.8. Табличка для кабинета возвышенных дум
Фото из архива автора
Рис. 2.9. «Мыслитель» Родена в XXI веке как символ мира, необратимо подсевшего на цифровой наркотик
Фото из архива автора
Рис. 2.10. Любимая песня гипсовой девушки: «Вот стою, держу весло…»
Глядя на картину, искусствовед сказал: «А вот это – цитата из Сезанна».
Физике время, лирике – час.
Жили-были старик со сварливой старухой у самого синего моря. Старика звали Грей, а старуху – Ассоль. (Андрей Кнышев)
Купившему вторую пару очков – басню Крылова в подарок.
Только взял боец гитару,
Сразу видно – гармонист.
Кто написал «Братьев Карамазовых»? А «Братьев Стругацких»? (Журнал «Красная бурда»)
Одна голова – хорошо, а две – постоянные споры. (Юрий Татаркин)
Учиться, учиться и еще раз, эх раз, еще много-много раз…
Поэт в России больше, чем поэт в Японии, – утверждают антропологи.
Девиз физтехов: «Велика Россия, а поступать некуда».
Когда стало известно, что бывший премьер Швеции Ингвар Карлссон впервые прибывает с визитом в Советский Союз, то эта новость невероятно обрадовала русских детей. Потому что они были уверены, что это тот самый Карлсон, который живет на крыше. И всюду, где он появлялся, малыши искали у него на спине пропеллер.
Хотите, чтобы ваша шутка крепко запомнилась? Дружите с классиками. Подражайте высоким умам. Приглашайте их в соавторы.
В одной из официальных речей премьер даже пошутил, что он – «второй Карлсон, который прилетел в эту великую страну».
В заключение главы еще одна история о том, какие юмористические искры летят, когда взрослый и детский миры пересекаются.
Однажды в конце лета мы отправились всей семьей погулять по недавно открывшемуся пешеходному мосту «Багратион» над Москвой-рекой. Проходим мимо памятника (рис. 2.11).
Дочка спрашивает:
– Мам, а это кто? Иван-царевич?
– Да нет же, Катюш, это и есть Багратион.
– А кто этот дядя на нем? Иван-царевич?
На вопрос бабушки, как прошла прогулка, дружно ответили: «Восхитительно! Ребенок, оказывается, любит лошадей»…
Не смейтесь. Думаете, такие промахи случаются только с детьми?
Фото из семейного архива автора
Рис. 2.11. Памятник герою Отечественной войны 1812 года
У Екатерины Гельцер, прославленной московской балерины, «хозяйки Большого театра», как ее некогда называли, была камеристка Альма, немка по национальности. В театре все хорошо знали ее и то, как преданно до самозабвения служит она великой пленнице Терпсихоры.
Альма много лет прожила в России, но, несмотря на это, плохо говорила по-русски. На сцену своего кумира она провожала неизменным напутствием: «Ни пухов ни пэришки вам».
И вот однажды на сборе труппы появляется чем-то опечаленная звезда советского балета. «Что случилось, Екатерина Васильевна? Чем вы так расстроены?»
Гельцер поднимает голову, присутствующие видят застывшие в ее глазах слезы. «Умерла моя Альма», – срывающимся голосом говорит балерина.
Наступает гробовая тишина. И вдруг одна из молодых артисток, только поступившая в театр, с сочувствием спрашивает:
– А какой она была породы?
Глава 3Дороже жемчуга и блата
Было у министра образования три сына: младший, средний и высший.
Ленинград. Поэт Евгений Рейн повез Анну Ахматову к кардиологу. Возле кабинета врача в очереди томились люди. Много людей. Анна Андреевна чувствовала себя плохо и ждать была не в состоянии. Рейн вошел в кабинет и попросил:
– Вызовите ее, пожалуйста, прямо сейчас.
Врач мялся:
– Неудобно. Перед другими пациентами…
Рейн предложил:
– Просто назовите фамилию. Люди ее знают и любят. Пропустят. Никто не возмутится и не обидится.
Врач согласился. Через какое-то время в коридор выглянула медсестра и громко крикнула:
– Лохматова! Пройдите на прием![25]
С этим сюжетом[26] хорошо рифмуется еще одна замечательная история другого ленинградского поэта – Сергея Давыдова.
Много лет тому назад привезли они дочь в совсем еще нежном возрасте в Комарово и стояли на лужайке – гуляли. Мимо шла к кому-то в гости Анна Андреевна Ахматова. Поэтесса подошла к ним, вскользь пожаловалась на кашель и насморк по осенней погоде, а их маленькую дочь – наклонилась и поцеловала.
А уже по детскому саду многоопытное чадо знало, что простудой можно запросто заразить человека, и тогда прости-прощай прекрасные прогулки по свежему дачному воздуху. И к ужасу родителей, крошка воскликнула гневно:
– Ты зачем меня поцеловала, сопливая старуха?
Девочку тут же поволокли, конечно, в дом. Надавали шлепков. Поставили в угол, объясняя попутно, как все любят и почитают Анну Ахматову и какой это ужас и невоспитанность – подобное говорить такому человеку.
Но через час решили, что урок хороших манер дочка усвоила, и отпустили ее снова погулять. И, как назло, на обратном пути домой опять появилась величественная Анна Андреевна. Бедняга-дочь решила исправить ошибку и наладить отношения. Поэтому громко закричала:
– Анна Лохматова, я тебя прощаю!
И ребенка снова потащили на правеж[27]