– Сонечка, Сашенька, вы же правду хотели мне рассказать, а не рассказали, – бабушка вытирала платком мокрое от слез лицо. – Это же не с маминой подругой отец после развода стал жить, правда? Папа ушел от мамы к этой женщине?
– Называй вещи своими именами! Не ушел он от нее просто так. Небось, все нервы истрепал ей любовницей! Говорил я вашей матери, что нельзя ей было за него замуж выходить! Теперь на матери-одиночке он жениться решил, ну конечно же! Ничего получше не придумали? Жаль, что внуки у меня оказались лживыми трусами, как и их родители! – Дедушка с размаху бросил чашку, и она разлетелась осколками по полу. Он увидел Олю, испуганно спрятавшуюся за Сашей, и продолжил: – Не связывайся с ними, Оленька, они того не стоят! И парня получше себе найдешь!
– Дед!
Но дедушка оттолкнул Сашу и вышел из квартиры, хлопнув дверью. Саша увел расплакавшуюся Олю в комнату, чтобы успокоить. Соне тоже хотелось спрятаться, но она боялась оставить бабушку одну: как бы у той чего-нибудь с сердцем не случилось. В прихожей опять хлопнула дверь. Пришла мама. Бабушка вскочила, пошла к ней навстречу, схватила ее за руки и начала рыдать сильнее прежнего, не в силах ничего объяснить. Ничего не понимающая мама позвала дедушку, а Соня ей робко отвечала, что дедушка разозлился и ушел. Мама быстро поняла, в чем дело, и начала кричать на Сашу и Соню – кричать, что они зря полезли не в свое дело, что они с папой сами бы смогли все объяснить старикам («Пять лет молчали, а тут вдруг объяснили бы?!» – Саша тоже срывался на крик), что ради свадьбы никто бы не стал устраивать скандалов и все могли бы вести себя прилично. Бабушка продолжала хватать маму за руки и что-то говорить всхлипывающим голосом, а мама все ругалась, как будто боялась остановиться и услышать, что ей говорят.
Соня не понимала, как так все произошло. Вот только что все кричали, а вот мама с бабушкой уже сидят в обнимку на диване и плачут. Она смотрела в окно, как Саша тащил два чемодана в сторону остановки, а Оля едва за ним поспевала.
Саша уехал и больше не отвечал на ее сообщения и звонки. Все лето Соня старалась лишний раз не показываться маме на глаза и уж тем более не разговаривала ни с папой, ни с бабушкой, ни с дедом. Как-то в сентябре, залипая в телефон после школы, она наткнулась в ленте инстаграма на фотографии Саши и Оли. Они стояли в загсе в окружении маленькой группы людей (видимо, семья Оли, решила про себя Соня), красивые и счастливые.
Когда родители узнали, что Саша все же женился и не позвал их на свадьбу, они долго сидели на кухне и перемывали кости ему и Оле. А потом и бабушка с дедушкой приехали, и все даже перекинулись парой реплик с маминым парнем, когда он зашел на кухню за чаем. Только папиной новой жены не было: она осталась дома укладывать сына. Никто не ругался, все только вспоминали Сашу, какой он устроил хаос, а потом уехал и не позвал никого на свадьбу. Соня нашла для всех фотографии торжества во Вконтакте, подливала чай и молчала от удивления. Она с напряжением ждала, когда все опять начнут выяснять отношения и оскорблять друг друга, но этого так и не произошло. Только чай и обсуждение Сашиной свадьбы.
Через пару дней ей позвонил Саша. Сказал, что провисел на телефоне несколько часов, потому что все хотели поздравить его и Олю, а дедушка перед ними даже извинился. Они хорошо поболтали, обсудили свадьбу, родственников, брат звал поступать в Москву, обещал даже помочь с жильем. И тогда Соня подумала, что хорошо бы ей тоже поступить в столичный вуз, на какие-нибудь международные отношения. В конце концов, она бы с удовольствием выучилась, скажем, на дипломата. Не закапывать же такой талант в землю.
Комментарий психолога Марины Руфановой
Семья – это большой организм, где каждый человек берёт на себя определенные функции. С первого взгляда это незаметно, но если присмотреться, можно увидеть, какую роль выполняет каждый член семьи.
Например, в семье Сони много напряжения, которое словно электричество пощелкивает то тут, то там. Сонина функция быть громоотводом – чувствовать, что вызовет накал в отношениях и постараться его сгладить. Мы видим, как ловко девушка научилась ловить молнии и брать напряжение на себя, как здорово она подбирает слова для утешения других и как легко может скрыть оголенный нерв своим внимательным подходом. Талант!
Теперь давайте взглянем на процессы со стороны психологии. Соне шестнадцать лет. Несмотря на всю ловкость в общении, она не любит праздники. Семейные сборища для неё – работа. Роль громоотвода для юной психики слишком велика. Мы можем узнать у Сони про каждого взрослого, а что мы знаем про нее? И знает ли она сама хоть что-то о себе?
Когда ребенок решает спасать семью, он бросает себя. Он занимается чужими состояниями, чужим благополучием. Это непосильная ноша, которая часто вызывает тревожность, комплекс вины, а иногда доводит до депрессии.
Важно отметить один парадокс. Несмотря на все старания Сони – приглядеть за бабушкой, обмануть деда, подобрать слова для мамы – члены семьи не становятся ближе. Мнимое спокойствие не приносит облегчения. Этой семье помогает правда. После временного накала людям удается смириться и сблизиться.
А Соне предстоит большая работа над умением налаживать связи между людьми, но без вреда себе.
Регина Тарасова. «Куда они теряются»
Говорят, люди тонут молча. Особенно дети. Было же много случаев. Ребенок тонул в двух шагах от матери и даже не пикал. А почему? Воздуха не хватало? Предсмертный ужас сковал? Он ту статью до конца не дочитал, так что точно сказать бы не смог.
Он-то кричал. Полный рот воды. Погружался, всплывал и снова кричал. Мир крутился. Верх и низ менялись местами, но всюду была вода. Он звал брата. Звал так долго, что перестал различать, чье имя кричит – его или свое собственное.
По большому счету, разницы не было.
***
Они появились на свет в один день, с разницей в полчаса. Это были самые одинокие полчаса в его жизни (он шел первым). Потом рядом с ним в люльку положили брата, и с тех пор они никогда не расставались.
Их даже прозвали Левый и Правый.
В детстве они много времени проводили у экрана. Им нравились фильмы про близнецов (до трех лет Левый думал, что у каждого человека в мире есть свой близнец, как у него, а когда узнал правду, горько плакал от жалости к остальному человечеству). В фильмах всегда был добрый и злой близнец, и в играх они становились злым близнецом по очереди.
Когда у Левого выпал первый молочный зуб, он закатил истерику: они с Правым перестали быть неотличимыми – достаточно улыбнуться. Отец прикрепил зуб к шнурку и повесил Левому на шею. «Теперь полный комплект». А через пару дней первый зуб выпал и у Правого.
Молочные зубы они складывали в гладкую миску возле зеркала, чтобы потом смастерить ожерелья (они играли в папуасов). На правах старшего Левый потом заполучил и сохранил обе нитки. Их зубы вперемешку, одинаковые, как тусклые речные камни.
Мама и папа развелись, когда Левый и Правый начали ходить в школу. Левому было жалко родителей, как все остальное безблизнецовое человечество. Все люди разводились, расставались, каждый был одиноким. Левый обещал Правому, что с ними это не случится. Они тогда много времени проводили у бабушки. В ее доме пахло цветочными саше, на потолке в спальне были пятна от взорвавшихся банок с вареньем. Лежа на диване «валетиком», Левый и Правый придумывали этим пятнам зловещие биографии.
В доме не было игрушек, они привозили свои: новенькие самолеты от матери, упругие звонкие мячи от отца – бесконечная череда подношений, чтобы доказать, что «ничего не изменится», хотя изменилось все. Бабушка разрешала им брать/играть/ломать все в доме. Кроме того, что было самым желанным.
На верхней полке шкафа, за стеклом, жил Ной и его животные. Маленькие, плохо разукрашенные фигурки. Антилопы и леопарды, павлины и крокодилы, сам Ной и его семейство. Стоило бабушке отлучиться, Левый и Правый играли в ковчег. Они бесконечно перемещали Ноя и зверинец с одного стула на другой, из коробки на окно, определяли, кто достоин выплыть, а кого придется оставить за бортом (на правах старшего Левый всегда выбирал первым).
Бабушка читала им Ветхий Завет вместо сказки на ночь. Нашествие саранчи, кровавый дождь, убитые младенцы, жертвоприношения и Всемирный потоп на сладкое. Они обожали эти истории! Ной был их любимцем. Куда круче любого супергероя. По всем канонам жанра, он спас мир, но если Супермен сражался с разовым злодеем, то Ной в их представлении победил Бога.
Братья бесконечно обсуждали, кто бы попал в их ковчег. Мать и отец или мать и бабушка? Учительница или воспитатель? Соседи из дома справа или слева? Правила игры были очень простыми: каждой твари по паре.
Однажды Правый заметил, что у Ноя трое детей и жена. Кого пришлось оставить? Тогда они узнали, что для Ноя правила игры были другими. У него в ковчеге была кабина люкс, куда вмещалось все семейство.
Левый считал, что это справедливо. Правый спорил. Почему дети Ноя должны выжить, а детеныши жирафа утонуть?
– Так и построил бы жираф свой собственный ковчег, – отвечал Левый.
Уже в старших классах Левый узнал другую версию этой истории. В ней Ной начал строить ковчег задолго до потопа, и его жена решила, что он просто спятил. Когда разверзлись хляби небесные и все такое, Ной запрыгнул в свой ковчег, а ее не пустил. Это Левому не понравилось. На Ноя совсем не похоже. Левому даже потом долго снился кошмар, в котором жена Ноя стоит на берегу, среди жирафов, протягивает руки и кричит что-то на древнебиблейском.
Когда пришло их время взрослеть, Правый начал чудить. Сперва отстриг себе челку портновскими ножницами, потом проколол нос (пришлось и Левому для симметрии проделать то же самое). Правый больше не хотел быть близнецом. Он хотел быть кем-то другим.
Это было тяжелое время для них обоих.
Тогда они бесконечно спорили обо всем на свете. Левый хотел поговорить, Правый – слушать музыку. Левый предлагал вместе поехать к морю, Правый заявлял, что любит горы. Левый хотел почитать вслух, Правый гасил свет. Левый относился к этому снисходительно, на правах старшего. И совсем по-взрослому притворялся, что ничего никогда не изменится.