Вместо привычного «Штандер, Люда!» вырывался какой-то невнятный сип и мяч не летел высоко в небо, а падал в соседних кустах.
Все чаще она оставалась сидеть на скамейке, наблюдая за развитием шахматных партий и, не обращая внимание на старых друзей, гоняющих мяч.
Лешкины уши пламенели в буйной заросли рыжих волос и веснушки темнели от гнева.
Зайчик, он всего лишь зайчик, пусть даже и солнечный!
*****
Сейчас Лешка лежал на берегу реки Сестры и думал о том, что Людочка очень любит кувшинки.
И хоть они через день начинают пахнуть затхлым болотом и вянуть, он все же решил набрать букет.
Ноги вязли в противном иле, и он сразу плюхнулся в воду, чтобы не чувствовать под ногами противную жижу.
Кувшинки не поддавались, но он ожесточенно выдирал их из реки, вымещая на цветах свое первое настоящее горе.
Потом он бежал по расплавленному асфальту и капли с ободранных стеблей высыхали так же быстро, как детские слезы.
Окно знакомой веранды было закрыто гипюровыми занавесками.
Лешка привычно запрыгнул на подоконник и отодвинул тонкую ткань.
Они сидели рядом на диване. Шахматист держал Людочку за руку, и его голова клонилась к ее смущенному лицу.
Услышав шорох, они вздрогнули и отпрянули друг от друга.
Лешка капал кувшинками на подоконник и, кажется, что-то кричал.
А потом он долго куда-то бежал, его вырвало и он долго плакал и отмывал рубашку у колонки, с отвращением топча, валяющиеся на земле полумёртвые кувшинки.
Лучи заходящего солнца отбивали стаккато в лужицах воды на каменной поставке, куда все ставят ведра и бидоны.
— Сол- неч-ный зайчик с ро-зовы-им уш-ка-ми! Солнечной зайчик!
*****
— А помнишь, ты принес мне лилии?
— Я принес желтые кувшинки.
— Да, возможно. Они были еще желтее от того, что на них падала твоя тень.
— В тени все темнеет.
— Не в твоей! Ты же рыжий! От твоей светлеют даже неприятные воспоминания.
— Спи давай! Скоро кормить зайца.
— Все, все, сплю. Надо же мне так и сказали в роддоме: «Держи своего солнечного зайчика!»