Хотела бы я сказать, что искала именно этого, когда знакомилась с Ролло в салоне мадам Маклин, но нет. Это намного лучше, это… как сбывшаяся мечта.
Лукас гладит меня по голове и по щеке, убирает со лба волосы. Я уже почти сплю, когда Горги на балконе громко всхрапывает. Надо же, уснула. Не стала болтать дальше, расшатывать клетку и выть, ограничилась всего одной вполне невинной фразой. Прогресс как он есть.
— Вот и ждать не придется, — бормочу я Лукасу в подмышку. Остаться бы так на всю жизнь, и ничего другого не надо.
— Чего ждать? — тихо роняет Лукас. Судя по голосу, он уже почти спит, явно не собираясь никуда уходить и меня никуда отпускать. Ну и хорошо.
— Месье Ферера, — я потягиваюсь, чтобы устроиться удобнее. — Осталось восемь… уже почти семь месяцев до того дня, как подойдет очередь для моей консультации с Горги. Сказали, что только он сможет помочь. Обманули, получается.
Лукас явно справился не хуже.
— Ну почему же обманули? Месье Ферер в итоге и помог.
Глава 9
— Чего?!
Я сажусь и отшатываюсь в сторону. Лукас приподнимается на локте. Смотрит на меня, сонно прищурившись.
— Что не так?
— Ты — месье Ферер?!
Лукас вздыхает, откидываясь на подушки.
— Ева. Как меня зовут, по-твоему?
— Лукас.
— А дальше? — Я хлопаю глазами, и Лукас подсказывает: — У меня табличка на двери. Что там написано?
— Лукас Ферер? — онемевшими губами бормочу я. — Нет… Это же не можешь быть ты? Просто фамилия одна…
— Почему не могу? — обижается Лукас. — Я же говорил тебе, что работаю с животными.
— Да, но… Чувствую себя полной дурой, — бормочу я. Лукас тянет меня обратно на кровать, и я кладу голову ему на плечо. — Я столько статей твоих прочитала… Ну, пока думала, как решить проблемы с Горги. И ведь ни на одной фотографии тебя как следует не разглядишь!
— А зачем мне это? — фыркает Лукас. — От известного лица — одна морока. Хватает известной фамилии.
— В своих интервью ты кажешься джентльменом! — обвиняющее тыкаю я его пальцем в бок. — Вот возьму и расскажу всем, что ты слушаешь! Еще и на всю улицу звук включаешь! Утром!
— Вообще-то я так обычно не делаю. — Лукас зевает и говорит, уже почти засыпая: — Нужно же было тебя позлить. А остальным не мешает.
Лукас захлопывает рот, но я уже смеюсь, довольная случайным откровением, и тянусь к нему, чтобы сцеловать румянец со щек.
Пару часов спустя мы, мокрые после душа, лежим на кровати и лениво целуемся. Внутри пенится и бурлит счастье, а к лицу наверняка приросло до неприличия довольное выражение, Лукас выглядит не менее радостным. Горги в своей клетке, которую мы притащили обратно в комнату, тихо сопит. Под моей ладонью пакет инжира: мы пытались еще раз выманить горгулью наружу, раз уж все втроем проснулись, но ничего не вышло. А потом я кормила Лукаса инжиром с рук, предлагая ему кусочек за кусочком, наслаждаясь тем, как пальцев касаются обветренные губы и мягкий язык. А потом Лукас уложил меня на спину, и мы начали целоваться. А сейчас, кажется, все снова идет к сексу, потому что рука Лукаса уже внизу, бесцеремонно играет с моим телом, заставляя его дрожать и извиваться. Впрочем, я только «за». С Лукасом мне хочется всего — и безудержного секса сейчас, и нежной ласки после, и ленивой болтовни утром. Я хочу себе Лукаса надолго, в идеале — навсегда, и думаю, как сделать так, чтобы ему не хотелось уходить.
Увлекшись солнечными планами и яркими чувственными ощущениями, я пропускаю момент, когда моей ладони касается что-то странное, похожее на… коготь? крыло? Отрываюсь от Лукаса и замираю, взглядом показывая на Горги. Лапа с острыми изогнутыми когтями сдвигает мои пальцы в сторону, и я краем глаза вижу, как Горги вытаскивает инжир из пакета.
— Я тебя обожаю. Ты. В. Курсе, — выдает Горги и добавляет в своей фирменной манере: — Пигалица.
Лукас утыкается мне в плечо, беззвучно смеясь, и я думаю, что двух существ со странным чувством юмора я вполне могу выдержать.
Ролло, письмо которого приходит через неделю, я предлагаю остаться друзьями.
***
К вопросу переезда Лукас подходит со всей серьезностью. Советуется с коллегами, на несколько дней обкладывается жуткого вида фолиантами, становится дерганным и нервным. Возмущается в ответ на мои предложения относится ко всему проще.
— Ты что, шутишь? — возмущенно восклицает он, и мне тут же становится стыдно. — Сама говорила, что Горги на сцену из-за дурного характера не выпускали и она была агрессивной. Горгулья ведь животное, и только потом уже фамильяр, не забывай об этом! А как она к кошке на своей территории отнесется — это же неизвестно. Да Горги раза в два больше Лапочки! Она малышка совсем, ласковая, даже от мух и тараканов убегает! Мало ли что может случиться? Ну уж нет, я должен все предусмотреть.
Ну вот, маг-наседка во всей красе, прошу любить и жаловать. И почему его навыки дрессировщика тут же идут по левой ноге, когда речь заходит об обожаемой Лапочке?
Лапочка — это кошка-фамильяр Лукаса. Та самая, которую я видела, когда пришла к нему ругаться из-за громкой музыки. Именно в Лапочке, а точнее, в опасениях Лукаса, что своенравная Горги ее обидит или поранит, и кроется проблема. Иначе мы бы давно жили вместе, и я с уверенностью говорила бы, что жизнь удалась. Удивительно, но мрачное предсказание «Наткнулся маг на мага», которое так любят повторять, в нашем случае не сработало. По крайней мере, я с трудом могу представить мужчину, с которым мне хотелось бы быть рядом больше, чем с Лукасом.
— Ладно-ладно, делай, как считаешь нужным, — примирительно говорю я и обнимаю Лукаса, который мгновенно теряет весь боевой пыл, за талию.
Интересно, когда это я стала такой покладистой? За те полгода, что мы вместе? Наверное. Прямо образцовая женушка, хоть свадьба у нас только через месяц. Надо бы раньше, но мы решили сделать все как надо: с магическими клятвами, с пышной церемонией и с путешествием, в которое отправимся только вчетвером: Я, Лукас, Горги и Лапочка. Ради такого праздника стоит и постараться.
Правда, без фотографий в газетах не обойдется, и я в шутку предлагаю привести к нам на церемонию пару пегасов или грифона, чтобы у Лукаса был повод за них спрятаться и не показывать лицо. Лукас, то ли в шутку, то ли всерьез, соглашается. Впрочем, я действительно не имею ничего против: побывав однажды в конюшнях, где работает Лукас, я попрощалась с нарядными туфлями и платьем, зато влюбилась в грифонов и пегасов всерьез и надолго.
На будущей неделе Лукас обещал познакомить меня с мантикорами, и я предвкушала это сильнее, чем ребенок ждет для рождения.
— Вот всегда бы так, — фыркает Лукас, целуя меня в висок.
В час Икс, когда Лукас, наконец, решается познакомить наших фамильяров, я нарезаю салат на кухне. Горги сидит рядом на столе, выпрашивая угощение: горгулья давно решила, что из моих рук еда вкуснее, так что поесть без ее настойчивых попыток отжать кусочек теперь почти невозможно.
Ругаться Горги не перестала и хулиганистого, даже доминантного, характера не утратила, но стала, пожалуй, какой-то более домашней, мирной. По крайней мере, перестала царапать свои крылья, пугаться резких движений и шума. Лукас говорит, что это большое достижение, и я с ним согласна.
— Еще, — скрипит Горги, которой я только что скормила половинку инжира.
— Треснешь, — бурчу я.
— Еще, — тон Горги становится угрожающим.
— А я говорю — треснешь.
Недовольство Горги я ощущаю будто кожей, и в который раз поражаюсь этому. Оказалось, что до того, как Лукасу удалось найти ключик к горгулье, я и понятия не имела о том, что на самом деле значит иметь фамильяра. Лукас говорит, что это как будто одна душа, разделенная на два тела, и это формулировка действительно ближе всего к сути. Я чувствую отголоски эмоций Горги, а она, вероятно, чувствует мои, так что общаться мы можем даже без слов, на каком-то глубинном уровне. Сейчас чаще всего Горги лучится радостью и довольством, но иногда я ловлю от нее отголоски лютого страха и злобы, когда мы вместе видим что-то, что напоминает о шапито, например, цветные шатры.
Сейчас, когда связывающие нас нити силы окрепли, напитались оранжевым и красным, набухли, будто земля после дождя, у меня появилась возможность использовать дополнительный резервуар силы, которой щедро делилась со мной Горги в обмен на ласку, дружбу и, разумеется, инжир. Так что в родном управлении артефакторики я сейчас начальник отдела, как самый сильный маг.
— Мы идем, — кричит Лукас от двери, и я выпрямляюсь.
В комнату он заходит с ивовой корзинкой в руках, откуда настороженно выглядывает Лапочка. Лукас поднимает корзинку повыше, давая Горги и Лапочке посмотреть друг на друга.
— Знакомьтесь и дружите, — наставляет он. — Лапочка — это Горги, Горги — это Лапочка. Будьте вежливыми и не воюйте. Горги, разбойница, это я к тебе обращаюсь в первую очередь.
Лукас треплет Горги по голове, и та довольно ворчит, пытаясь в шутку укусить его за запястье. Я затрудняюсь сказать, Горги или мне принадлежит волна нежности и любования, которая поднимается внутри. Лукас ставит корзинку на пол, достает оттуда Лапочку, которая тут же прижимается к нему, всем своим видом показывая, что слезать с его рук и с кем-то там знакомиться в ближайшее время не собирается.
— Ну ты чего испугалась, — Лукас гладит кошку, успокаивающе чешет за ухом, — давай, попробуйте познакомиться. Не бойся, что ты. Я же тут.
Он аккуратно отцепляет от себя Лапочку и сажает ее на пол. Горги топчется на столе, а затем слетает вниз, наклоняет голову и прыгает к сжавшейся в комок кошке. Замирает, разглядывая ее, тихо и утробно рычит. Наклоняет голову, а затем топает вперед и тычется в кошку носом.
— Ла… Лапочка.
— Ого, — выдает Лукас.
— Лапочка, — Горги расправляет крылья, красуясь, подпрыгивает несколько раз — Лапочка ей нравится, я это чувствую. Впрочем, проявляет свою симпатию Горги весьма специфически: подходит ближе, прикусывает Лапочку за загривок — и тут же получает лапой по голове.