Конечно, мигрантов обвиняют не только в сексуальных домогательствах (тем более что за последнее время вдруг выяснилось, что этим грешат и голливудские продюсеры, и российские политики, и многие другие). Ужасающие цифры, говорящие о страшном разгуле преступности среди мигрантов, — тоже типичная вещь в самых разных странах. Только вот статистика МВД свидетельствует, что мигранты каждый год совершают примерно 3,8% раскрытых преступлений. Ну, накинем еще несколько процентов на нераскрытые. И при этом отнимем те дела, которые бравые полицейские «повесили» на таджикских дворников. Все равно получается как-то уж не очень страшно. И, кстати, главные преступления мигрантов — это нарушения паспортного режима.
Тот же самый стереотип сработал, когда живущая в Берлине 13-летняя русская девочка Лиза, придя домой после 30-часового отсутствия, заявила, что ее украли и изнасиловали несколько арабов. Начавшаяся вокруг Лизы вакханалия — митинги, статьи, высказывания официальных лиц — показывала, что история, придуманная девочкой, чтобы прикрыть своего друга, к которому она убежала, пришлась ко двору. Да и Лиза вряд ли придумала бы такое сама, если бы не слышала все время по телевизору, как «они» насилуют «наших» женщин. И понеслось.
Министр иностранных дел Сергей Лавров призвал «не заметать под ковер» историю с Лизой. Министр иностранных дел ФРГ Франк-Вальтер Штайнмайер назвал это вмешательством во внутренние дела Германии. Константин Косачев, глава комиссии Совета Федерации по международным делам, не мог остаться в стороне и заявил, что немецкий министр должен быть «предан анафеме» за нарушение принципа «права человека выше государственных границ».
Не буду комментировать по сути эти слова, обращу только внимание на выражение «предан анафеме». Как вдруг в споре о судьбе современной девочки вылезают старинные церковные формулировки. Еще бы, ведь речь идет о защите «нашей цивилизации» от «них». Это святое. Это все равно, что борьба с Антихристом. Как сообщала 28 января 2016 года программа «Вести», Косачев выступил с оригинальным предложением.
«Представитель российского Совфеда пообещал на каждой встрече с немецкими политиками, правозащитниками и дипломатами задавать один и тот же вопрос: „Согласны ли они, что любые внешние вопросы о соблюдении прав человека, тем более — ребенка, в их стране являются вмешательством во внутренние дела Германии? “ „Даже интересно, как они будут выкручиваться“, — заключил Косачев».
Правда, выкручиваться особенно не пришлось, потому что уже на следующий день, 29 января, прокуратура Берлина выяснила, что Лиза ночевала у своего знакомого. Немца. Не мигранта. Достаточно оказалось проанализировать данные ее телефона, чтобы обнаружить, что следы ведут к ее 19-летнему другу, гражданину Германии. В квартире, где молодой человек жил со своей матерью, были обнаружены вещи Лизы.
В этот момент пришлось выкручиваться нагнетавшим истерию журналистам. Уже через несколько часов после заявления прокуратуры на Vesti.ru вышел материал, в котором главной должна была быть фраза о том, что в деле Лизы «не было ни похищения, ни изнасилования». Но автор текста умело запаковал это — на тот момент сенсационное — сообщение в обертку, говорившую совершенно о другом. Вступление к статье посвящено вовсе не разоблачению вранья Лизы, а нехорошим немецким властям.
«Травля российских журналистов вместо тщательного расследования. И недомолвки немецких властей вместо внятного ответа на запросы российских дипломатов. Официальный представитель МИД России Мария Захарова в подробностях рассказала о ЧП с 13-летней россиянкой в Берлине. История девочки Лизы, пропавшей почти на сутки, вызвала несколько жестких заявлений со стороны России и Германии и до сих пор нуждается в объективном расследовании.
29 января 2016 года прокуратура Берлина, после нескольких недель молчания и недомолвок, а затем и организованной травли российских СМИ, огласила свою версию инцидента с 13-летней Лизой. Что произошло на самом деле, почему вопрос вышел на дипломатический уровень? Попытки замолчать события в Кельне заронили недоверие к немецким правоохранителям».
Статья, в которой как раз сообщается, что власти провели тщательное расследование и выяснили, где была Лиза, начинается с фразы о «травле российских журналистов вместо тщательного расследования», а дальше следует утверждение, что история Лизы «до сих пор нуждается в объективном расследовании». После этого говорится о данных телефона и о том, что молодой человек признал: Лиза ночевала у него. Так что объективное расследование уже и не нужно. Но автор статьи тут же переходит на общую обстановку — как раз в это время в СМИ изо всех сил раздувается история про Новый год в Кельне.
«Делая категорические выводы — сначала, конечно, не для СМИ, а для родителей девочки, полиция не учла эмоциональный фон, крайне неблагоприятный в отношении правоохранительных органов после событий в Кельне, когда в течение четырех дней они пытались замять историю с массовыми нападениями мигрантов на женщин в новогоднюю ночь. У русскоязычных жителей Берлина, которые выходили на стихийные сходы, после трудового дня или собрались на митинг у офиса канцлера 23 января, было больше оснований доверять пострадавшим, и своим собственным впечатлениям от соседства с центрами размещения беженцев, чем полиции. „Мы боимся выходить. Очень много случаев, когда мигранты или арабы нападают на женщин, — заявляет участница митинга против нелегальных беженцев“».
Где они, эти случаи? Кто их зафиксировал? Хотя бы как зовут участницу митинга? Все те же ни на чем не основанные утверждения, играющие на все тех же страхах.
А что касается Лизы, то за время расследования оказалось, что она все-таки вступала в сексуальные отношения. Но только добровольно. С двумя молодыми людьми. Турецкого происхождения. Но гражданами Германии. И было это до того, как она убежала из дома и придумала байку про изнасилование. Молодых людей судили. Один из них доказал суду, что он был уверен, что девочке 16 лет. Другой, как выяснилось, знал, что Лизе было 13. Но дело происходило все-таки по обоюдному согласию, поэтому его приговорили к одному году условно и к штрафу.
Известный психологический феномен — если будешь долго, с подробностями и долгими объяснениями создавать вроде бы правдоподобную картинку, ей поверят меньше, чем простой, но наглой лжи. Примитивная ложь может оказаться более убедительной, чем правда, — в правде всегда есть оттенки, нюансы, начинаешь их объяснять, путаться: «Видите ли, мы с друзьями каждый Новый год ходим в баню…» Какой нормальный человек этому поверит? А вот если, глядя в глаза, спокойно ляпать что-то простое, то может и получиться — сколько людей продолжают верить жуликам, просящим милостыню «для лечения умирающего сына», а ведь много раз уже писали, что когда к этим несчастным подходят, например, врачи и предлагают устроить ребенка на лечение, то те почему-то отказываются. Но это слишком сложно — поверить в данном случае проще.
Вот и Ульяна Скойбеда, журналистка, прославившаяся своим сожалением о том, что из «кожи нынешних либералов нацисты не наделали абажуров», в 2015 году разразилась в «Комсомольской правде» статьей о печальной жизни людей в Германии, под пугающим названием: «Хроника жизни Германии: чтобы ублажить беженцев, католическая церковь отказывается крестить младенцев». В нем приводятся отрывки из дневника некой «Галины Ивановны», приехавшей в Германию из Казани и теперь собирающейся бежать из страны. Фамилии Галины Ивановны и ее фотографии, естественно, нет.
«Сегодня немецкий интернет обсуждает заявление своего правительства о необходимости привоза в страну мигрантов из всех горячих точек планеты… И это при том, что вчера было озвучено желание правительства поднять пенсионный возраст до 70 лет. То есть старики будут занимать свои рабочие места до 70 лет, а где будут работать молодые немцы? Если безработица уже сейчас 30 процентов? И где те мифические рабочие места для Нгамбы и Юлдирима?
Вишенкой на торте: католическая церковь Германии приняла решение отказаться от практики крещения младенцев. Причина: нельзя навязывать человеку Веру, пусть он вырастет и решит сам. Даже забавно наблюдать, как и с какой скоростью Европа сама себя губит. Запасаюсь попкорном».
Вот, оказывается, как: беженцы угрожают не только рабочим местам немцев, но еще и самой христианской вере — ради них церковь перестанет крестить младенцев.
«В классах отменили уроки религии, со стен сняли распятия. Рождественские каникулы переназвали, это теперь „зимний перерыв“».
«Нереально понять, что происходит. В Германии стало так много криминала, что сегодня Союз полицейских потребовал разрешить им не заниматься мелкими преступлениями, то есть кражами, кражами в магазинах и бытовыми драками».
А в Германии-то, оказывается, и так жить не сладко:
«Собирание пустых бутылок помогает многим немецким пенсионерам держаться на плаву. Для многих копание в мусорных урнах — единственный, но унизительный способ выжить. Поэтому пенсионеры Мюнхена просят мэрию города поддержать инициативу других городов и установить на урнах так называемые круги для сбора пустых бутылок (Pfandringe), что помогло бы старикам. Ответ городского правительства Мюнхена однозначен: нет. Эти круги надо произвести, навесить, мыть…»
Как же правительство допускает все эти ужасы? Да очень просто, Германия-то — совершенно извращенная и умирающая, а беженцы ее укрепят.
«Слышала от умных людей, что беженцев завозят на случай войны с Россией, к которой активно готовят среднего бюргера. Русские здесь опять: „Subhumans, Untermenschen“, недочеловеки, против которых воевать надо, но как-то неуютно. К тому же из десяти немецких мужчин пятеро с излишним весом, трое гомосексуалисты и двое, как раз, исламисты»