Другие потенциальные доказательства утопления можно найти при вскрытии тела. Может быть обнаружено, что главный дыхательный канал жертвы плотно забит, что доказывает сценарий «сухого» утопления. На самом деле эта реакция чаще всего наблюдается у людей, страдающих от алкогольной или наркотической зависимости. У жертвы «мокрого» утопления при вскрытии патолог может обнаружить, что легкие тяжелые и заболоченные. Внутренняя часть легких на поверхности всегда смазывается увлажняющим веществом, которое может пузыриться и обычно наблюдается вокруг рта и носа жертвы истинного утопления. Однако до проведения моего собственного анализа у меня окажется очень мало данных — если они вообще будут, — указывающих на утопление, если только патолог специально не передаст мне эту информацию. И даже в этом случае она не будет иметь абсолютно никакого отношения к моему независимому научному исследованию. Последнее слово в анализе смерти от утопления всегда остается за патологом. Результаты моих изысканий будут приняты во внимание, но в конечном счете именно профессиональное заключение патолога определяет официальную причину смерти.
Возможно, вас удивит, что достоверность методов расследования утопления ставилась под вопрос несколько десятков лет и сопровождалась яростными спорами в судебно-медицинских кругах. Многочисленные исследования, которые проводились в течение нескольких лет, давали спорные результаты. Я же считаю, что причина кроется в том, что в ходе исследований происходило перекрестное загрязнение.
Я провел собственное строго контролируемое исследование органов из 25 трупов. Я получил образцы тканей из моргов в районе Саутуарк и Кингстон-апон-Темс. Каждый образец патолог брал от трупа человека, который при жизни часто проводил время на Темзе. Ни в одном из образцов не были обнаружены диатомеи или другие признаки утопления. Отсюда я заключил, что диатомеи не попадают во внутренние органы из-за близкого проживания и отдыха на водоемах. Это заключение требует принимать во внимание контекстуальные обстоятельства каждого случая, такие как место обнаружения тела и состав воды, чтобы соблюсти научную точность.
Тела жертв утопления в Темзе рассказывали свои печальные истории. Нередко обнаруживались тела самоубийц, которые предварительно перевязывали руки, чтобы не позволить себе выплыть. Иногда люди набивали карманы камнями, которые находили на берегу, чтобы их быстрее тянуло ко дну. Также находились тела с дополнительными травмами, и штатный патолог определял, когда они появились — до или после погружения в воду. Например, на теле могут обнаружиться многочисленные следы ударов, нанесенные прежде, чем жертву столкнули или утопили в реке. У одного трупа была найдена сравнительно глубокая рана через всю спину и сильнейшая травма головы. Патолог заключил, что тело несколько раз перенесло удар о корпус корабля уже после погружения в реку. У другого на верхней части спины обнаружилась спиралевидная рана, и, исходя из особенностей повреждений, удалось установить, что их нанес винт судна.
Из-за необычного случая смерти в результате утопления я познакомился со страшным легочным заболеванием асбестозом. Некоторое время я проводил гистологические исследования для доктора Гранта, который обладал правом совещательного голоса в делах, рассматриваемых промышленным судом. Там вели дела рабочих, которые тесно взаимодействовали с асбестом, в результате чего у них развивался асбестоз. Это заболевание сопровождается наиболее губительной формой рака — мезотелиомой. Рак постепенно развивается и вызывает мучительные симптомы, быстро сокращая жизнь больного. На заседании промышленного суда обычно принимается решение выплатить пострадавшим (как правило, родственникам покойного) внушительную компенсацию, если будет доказана вина компании в развитии смертельного заболевания на рабочем месте.
Асбест — это полезное ископаемое, которое одно время повсеместно использовали из-за его поразительной универсальности: из него делали тормозные колодки и накладки, тепловую изоляцию для труб, использовали для производства профнастила и огнестойких покрытий. Его применяли в жилых и промышленных помещениях, на фабриках и судах, а в старых домах он использовался для изоляции паропровода. В итоге асбест был признан опасным для человеческого здоровья веществом из-за микроскопических частиц, которые вместе с воздухом попадали в легкие рабочих и разрушали их внутреннюю оболочку. В 1965 году национальная газета заявила, что безопасных разновидностей асбеста не существует и любое его количество приносит вред (Ходж, Джонс и Аллен 23 февраля 2018 года ссылаются на статью на первой полосе Sunday Times от 31 октября 1965 года). К тому времени у множества людей обнаружились связанные с асбестом проблемы со здоровьем, и ответственные за это компании стали массово исчезать.
С научной точки зрения асбест состоит из силикатных минералов, которые под увеличением напоминают длинные тонкие кристаллы разных цветов. Когда они попадают в тело, то естественным способом соединяются с нитевидными кристаллами в белках, содержащих большое количество железа. Под микроскопом железо представляет собой глобулу на конце длинной нити и похоже на гантель или барабанную палочку. После многочисленных гистологических исследований материала, полученного от доктора Гранта, я стал безошибочно узнавать эти волокна. Как гистолог, я знал об открытии красителя, который используют для проведения анализов такого типа, — берлинская лазурь (синий прусский) по Перлсу (Perls’ Prussian Blue). Он окрашивает белки в легких погибшего в темно-синий цвет, и на его фоне кристаллы блестят в поляризованном световом луче. Я всегда использовал этот краситель для обнаружения волокон асбеста, поскольку понимал его биопреломляющие свойства (блеск).
Моя осведомленность оказалась востребована, когда я получил от профессора Мэнта материалы дела по факту смерти от утопления человека в водоеме, примыкавшем к промышленной зоне компании, где он работал. Здесь требовалось подключить все мои гистологические знания об асбестозе. Та компания занималась асбестом, и вода, заполнявшая водоем, использовалась в производственном процессе. В поляризованном световом луче в образце воды обнаружились блестящие волокна асбеста. Такие же блестящие частицы я обнаружил в легочной ткани утонувшего. Точнее сказать, в его легких я обнаружил огромное количество асбеста.
Хотя со стороны ситуация с утоплением казалась очевидной, заключение было сделано не вполне ожидаемое. Поскольку вода с территории фабрики использовалась для промышленных нужд, в ней также обнаружилось большое количество загрязняющих веществ. Вода была стоячая, что исключало наличие любых форм жизни, и, хотя обнаруженное тело имело все признаки утопления в воде, в его тканях не были найдены диатомеи.
Анализ материалов после утопления стал сферой, в которой я в 1970-х и 1980-х гг. выступал в качестве весьма перспективного эксперта. Я обнаружил серьезный недостаток, связанный с получением образцов, и прилагал большие усилия для его искоренения и устранения возможной ошибки, которая могла бы поставить под сомнение авторитет науки в этой сфере расследования.
Я выбрал для себя следующий финальный шаг тестирования: общую массу диатомей и ила (если он обнаруживался) я пропускал через миллипористый фильтр, и на сеточке фильтра пересчитывал диатомеи. Я всегда расходовал весь образец жидкости целиком, однако по рекомендованной технологии следовало использовать только часть жидкости, содержащейся в одной тоненькой пипетке. Считалось, что этого количества достаточно для получения удовлетворительного результата. У меня имелись возражения против этого метода, потому что, на мой взгляд, так можно было упустить из виду весьма важные детали. Произвольный выбор небольшой частички образца кажется мне с научной точки зрения ненадежным, потому что ученый может просмотреть диатомеи, если их в образце очень мало. Развивая эту мысль дальше, можно сказать, что вода с диатомеями начинает циркулировать по кровеносной системе жертвы уже после того, как она в последний раз сделает несколько вдохов. Если образцы ткани на анализ берут не из легких, а из более удаленных органов, таких как печень и костный мозг, то вероятность обнаружения в них диатомей ничтожно мала. В действительности их может быть так мало, что они вообще не попадут в образец. Именно поэтому я относился к стандартной практике с недоверием, считая ее с научной точки зрения довольно произвольной. Здесь приходилось полагаться на волю случая больше, чем можно себе позволить в условиях проведения полицейского расследования. В таком виде этот метод подрывал убедительность результатов, и я считал его проявлением халатности.
По причине своей неудовлетворенности я взял на себя смелость изобрести метод миллипористой фильтрации для анализа материалов после утопления, которым я пользуюсь уже несколько десятилетий. Я стал собирать всю жидкость из органов жертвы, пропускать ее через фильтр, и так я мог заключить, что все потенциально заполненное диатомеями вещество было изучено. Однако недостаточно изменить только свой метод работы, если ты видишь, что пренебрежение проникло в целое научное направление. По этой причине я не упускал возможности рассказать о своем подходе. В Великобритании сформировалось общество диатомологов, в которое входили мои коллеги-ученые и врачи. Мы регулярно проводили встречи, на которых делились друг с другом новыми знаниями. На одной из них я представил свой метод и разъяснил стоящие за ним доводы. Я знаю как минимум одного диатомолога, кто после этого выступления взял мой метод себе на вооружение.
Я с гордостью могу сказать, что моя система миллипористой фильтрации ни разу не проявила слабых сторон. Единственным неудобством использования этого метода мог оказаться забивавший миллипористый фильтр ил, который жертва вдохнула перед смертью. Иногда я обнаруживал в легочной ткани сгустки, состоящие из нескольких тысяч сваленных друг на друга диатомей. Конечно, эти находки не относятся к недостаткам моего метода. Во всяком случае я знал, что получил все имеющиеся диатомеи на анализ. Но бывали и другие крайности, когда я находил всего одну или две диатомеи, которые точно пропустил бы, если бы пользовался традиционным подходом. Моя технология доказала свою исключительную надежность, и я до сих пор ее использую, находясь на должности одного из последних судебных диатомологов Великобритании.