ольшая часть дня уже успевала пройти. Еще меня очень расстраивало, когда я почти добивался сходства, но, если прокрадывалась малейшая ошибка, мне приходилось начинать весь процесс с начала. Убедительное доказательство могло получиться только при 100-процентном совпадении между двумя фотографическими изображениями, так как на судебном разбирательстве требовалось предоставлять материалы высокой точности.
Однажды мне пришло в голову воспользоваться системой видеонаблюдения. Таким образом я мог сопоставлять изображения с помощью микшера, что значительно ускоряло мою работу. Я делал наложение с помощью двух видеокамер: одну направлял на череп, а другую — на фотографию погибшего и потом снимал наложенные друг на друга изображения. Я применял этот способ несколько раз до тех пор, пока не появились компьютеры.
Как только у меня появился компьютер, моя работа обрела наконец законченный вид. Изначально эту процедуру выполняли только для установления личности, но теперь я знал, что ее можно применять для анализа поверхностных травм на коже и определения предположительного оружия, которым они были нанесены.
За многолетний период работы в больнице Гая я бессчетное количество раз осматривал поверхностные телесные повреждения. Патологи возвращались в отделение, показывали мне фотографии травм и ждали, пока я сделаю наблюдения и выдвину свои предположения. Регулярное взаимодействие с такими материалами позволило мне развить навык анализа травм и определения оружия, которым они были нанесены. Вскоре я научился узнавать «шаблоны» поверхностных повреждений и подмечать детали, которые неопытному глазу могли показаться незначительными. Часто мельчайшие признаки оказывались той связующей ниточкой, которую требовалось отыскать.
Мои знания о травмах основывались на понимании реакции кожи человека на любое резкое и сильное воздействие. Самые значимые изменения происходят под поверхностью, глубоко во внутренних слоях кожи. Об этом я узнал от Иэна и нашего нового заведующего отделением доктора Ната Кэри, который пришел к нам в 1998 году, когда Иэн вышел на пенсию. Нат любезно объяснил мне глубинные механизмы появления гематом с точки зрения патолога, обогатив мои знания в этой области исследований, которая постепенно становилась моим приоритетным направлением.
Обстоятельства, приводящие к появлению травм под поверхностью кожи, не так широко известны за пределами судебно-медицинских кругов, вследствие чего могли возникать ложные предположения и путаница. Следователь без медицинского образования мог запросто ошибочно распознать некоторые элементы, которые возникают при появлении гематом. Это приводит к расхождениям между вещественными доказательствами и дальнейшему предоставлению несогласованных улик суду. Кроме того, этот вопрос осложнялся тем, что некоторые характеристики подкожных гематом иногда расходились с ожиданиями.
Каждый человек, которому по несчастливой случайности доводилось биться о твердую поверхность, знает: когда с силой ударяешься о твердый объект, на коже появляется синяк. Трудности начинаются с того, что синяки невозможно однозначно классифицировать. Существуют отличия как в самой коже (например, толщина и упругость), так и в коже на разных участках тела. Например, имеет значение, находится ли под кожей кость. Но к самым распространенным заблуждениям относится оценка глубины гематомы. Когда объект ударяется о тело со значительной силой, повреждаются расположенные в нижних слоях мелкие кровеносные сосуды, и кровь проникает в глубинные слои кожи, вызывая глубокие гематомы.
Также вызывают замешательство и удары об абразивную поверхность, когда кожа покрывается ссадинами. Технически их не классифицируют как гематомы, но мне они интересны, если по их поверхностным свойствам можно определить «рельеф» повреждения.
В основном я работаю с отметинами на верхних, или интрадермальных, слоях кожи. Здесь гематомы образуются, когда предметом наносят точный удар, быстрый и четкий, одним движением. Если на оружии окажутся какие-либо неровности, то они сместят тончайшие кровеносные сосуды (капилляры) в поверхностных слоях кожи. Капилляры обладают таким же диаметром, что и человеческие волосы. При сильном ударе кровь из этих сосудиков выбрасывается по крутой траектории изнутри наружу. Внезапно высвободившаяся кровь оказывает давление на окружающие ткани, и мелкие сосуды в них тоже разрываются. Таким образом они принимают форму поверхности объекта, с которым контактировали. Если кожу ударили под углом, то внешний край обычно четко виден. Если удар нанесен прямо сверху, то весь внешний периметр объекта отпечатается в повреждении.
Теперь давайте представим, что предмет, которым был нанесен удар, оказался подошвой ботинка. Например, у кроссовок на подошве всегда есть выраженные канавки и выемки. Если удар нанесли припечатывающим движением, то рисунок с подошвы проступит под кожей с отдельными элементами четко прорисованных деталей. Однако здесь также необходимо учитывать несколько переменных, в том числе тип кожи, силу удара, угол воздействия, особенно если мы имеем дело с изогнутой поверхностью. Иногда мне удавалось обнаружить все мельчайшие детали, а иногда ни одной.
Как правило, когда рельефный объект ударяется о кожу, то кровь из-под выпуклых частей под давлением перемещается в бороздки, где выпуклые элементы рельефа предмета не соприкасаются с кожей. Кроме того, кровь может собраться по краям раны. В любом случае оставшийся на коже отпечаток будет обладать выраженными характеристиками и, вполне возможно, отображать рельеф поверхности предмета, которым была нанесена травма.
Вы знакомы с процессом побледнения — появлением бледного отпечатка на коже, которого можно добиться, например, сильно нажав на руку большим пальцем и затем резко убрав его. На здоровой, живой ткани побледневшее пятно сразу принимает нормальный цвет, как только исчезает давление и кровь возвращается в эту область. В случае с подкожными гематомами кровь, как правило, не может вернуться в поврежденную область, так как в результате травмы повреждаются кровеносные сосуды во внутренних слоях кожи. Если в этот момент у жертвы останавливается сердце, кровоподтек останется и не побледнеет. Но у живого человека естественный процесс восстановления тела запускается практически мгновенно, и всего через несколько дней кровоподтек сходит.
Бывали случаи, когда характерный признак травмы оставался незамеченным, и тогда мой свежий взгляд помогал выявить новые доказательства. Сегодня я пользуюсь специальной программой для поиска образцов травм, могу сильно приближать изображения и изучать структуры кожи. Когда я нахожу что-то подозрительное, то посвящаю много времени тщательному изучению этой зоны. С появлением компьютеров в моей работе произошла настоящая революция. Теперь я даже создаю анимационные видеопрезентации, на которых демонстрирую наложение оружия на следы на коже.
Сопоставление оружия и травм обычно подразумевает просмотр серии фотографий предполагаемого оружия, но иногда мне предоставляют настоящее. К фотографиям есть одно очень важное требование: рядом с любым видом оружия нужно класть сантиметровую линейку для сравнения. Это простое правило облегчает процесс сопоставления оружия и травм и не дает скомпрометировать важнейшие вещественные доказательства из-за невозможности выяснить реальный размер травмы или самого орудия.
Отсутствие сантиметровой шкалы на полицейских фотографиях — явление очень частое. Проблема в том, что при отсутствии линейки повторно запросить серию фотографий телесных повреждений уже не получится. По прошествии времени отметины на коже бледнеют. Они даже могут полностью исчезнуть к тому моменту, как я получу фотографии. И тогда мне самому приходится придумывать, с чем сравнить следы на коже.
Мне показалось удачным сравнивать их с фотографиями частей тела. Удивительно, но ухо — очень ценный объект, во всяком случае если находится в кадре вместе с травмой и сантиметровой линейкой. Я накладываю изображение одного уха поверх другого, и, когда они совпадают, у меня получается масштабированная фотография уха. Я вырезаю и вставляю масштабированное изображение на снимок с травмой, сохраняя вместе совпавшие изображения ушей. Затем я убираю дополнительное изображение уха, и у меня остается многослойная масштабированная фотография оригинального уха с возможностью наложения сантиметровой шкалы. Но если на фото рядом с травмой сразу есть линейка, то мне не приходится тратить столько времени, рискуя упустить потенциальную улику.
Как я сопоставляю предполагаемое оружие и травму? В качестве примера рассмотрим подошву спортивной обуви, потому что на ней много деталей, так что процесс будет нагляднее. В целом можно сказать, что я ищу идентичные признаки. Сначала я визуально оцениваю травму, изучаю четкие линии и завитки. Я смотрю на кожу жертвы, а затем на предполагаемое оружие. Отчетливый рисунок на подошве кроссовок и их форма помогают мне найти соответствия не только с подошвой, но и с прострочкой по бокам и на верхней части. Когда я изучаю края отметин на коже, я ищу выпуклые участки и сравниваю их с западающими элементами оружия.
В отличие от обуви, другие объекты могут оставлять как чрезмерно большие, так и невероятно миниатюрные отметины. Например, как-то от меня требовалось изучить перекрещивающиеся линии, оставленные радиаторной решеткой. В другой раз я отыскивал следы от декоративных элементов кольца, которое было надето на нанесшую удар руку.
Невооруженным глазом невозможно заметить все соответствия, к тому же работу осложняет темный цвет кровоподтеков, которые закрывают собой рисунок травмы. Также не просто делать наблюдения, если была нанесена серия ударов в одно и то же место. Когда я обнаруживаю «двойной удар», то использую технику наложения из нескольких слоев.
Когда в элементах оружия и повреждения обнаруживаются совпадения, я создаю анимацию, начиная с базового слоя травмы. Поверх него я накладываю фотографию предполагаемого оружия. Затем я делаю короткий ролик с постепенным проявлением и затуханием верхнего слоя изображения (оружия), чтобы продемонстрировать все релевантные совпадения между оружием и травмой.