Максимально допустимые уровни звука – больше общепринятой нормы комфорта на 15 дБ (децибелл).
Например, для жилых комнат (вне зависимости от масштабов города или деревни) допустимый постоянный уровень звука в дневное время – 40 дБ, (в ночное время – 30), а временный максимальный уровень днем – 55 дБ.
3.27.1. Звуковое давление, замеренное измерителем уровнем шума DVM401
Измеритель шума DVM401 (далее – шумомер) можно использовать для профессиональной деятельности – для определения шума в школах, детских садах, для проверки акустического фона на природе. Шумомер представлен на рис. 3.23.
Рис. 3.23. Универсальный шумомер DVM401 (в специальном кейсе)
Демонстрация показаний шумомера во время замера «фона» от ноутбука проиллюстрирована на рис. 3.24.
Рис. 3.24. Показания шумомера при замере фона в жилой комнате
3.27.2. Технические характеристики
Предел уровня шума (разрядность 0,1 dB)
Пределы измерения уровня шума:
LO= 35~100 dB, HI=65~130 dB (частотная нагрузка А, С)
А – частотная нагрузка LO низкая 35–100 dB
В – частотная нагрузка HI высокая 65–130 dB
С – частотная нагрузка LO низкая 35–100 dB
С – частотная нагрузка HI высокая 65–130 dB
Точность: ±3,5 dB при постоянном уровне шума 94 dB, частота 1 кГц при синусоидальной волне.
Датчик звука – встроенный электретный конденсаторный микрофон с фильтрующей насадкой.
Сопоставимые характеристики у прибора аналогичного предназначения (отечественного производства) – «Алгоритм-01».
Быстрая реакция прибора (скорость измерений 1,5 в секунду) в соответствии с выбранным диапазоном (А – С) идеально подходит для измерения коротких звуковых и пиковых значений. Как показала практика измерений, сильный ветер на открытом месте (>10 м/с) влияет на точность измерения шумового фона.
В табл. 3.1 представлены показания прибора в различных форматах измерений.
Таблица 3.1. Показания прибора в различных форматах измерений
3.27.3. Практическая польза шумомера (примеры)
Мною произведены замеры акустического фона во время работы СМ Brandt WT 128 DSE, установленного в деревенском доме. Результаты тестирования: во время работы СМ в режимах «стирка» и «отжим» (1000 об/мин) акустический фон (шум) составляет 56 дБ, в режиме отжима 71,2 дБ. В режиме отжима на максимальных оборотах 1200 (об/мин) уровень шума зафиксирован на отметке 67 дБ. На этом основании можно с уверенностью утверждать, что данная стиральная машина вполне сбалансирована.
Разумеется, чем тише работает тот и иной источник звука, тем лучше. В городской квартире максимально допустимый фоновый уровень – 40 дБ (без нарушения комфорта).
Интересно, что если в течение дня данный уровень фона фиксируется часто, то в таком помещении человек чувствует себя некомфортно. Если уровень шума в помещении более 70 дБ в течение 8 часов и более, то это считается вредным для здоровья звуковым окружением.
Примеры источников с разным уровнем звукового давления:
20–30 дБ – тихий сад, тиканье часов, дождь средней силы, порыв ветра;
40 дБ – шелест бумаги на расстоянии в 1 метр;
50 дБ – работа холодильника, разговор на расстоянии в 1 м;
55 дБ – офис, работа кондиционера;
60 дБ – звонок будильника, радио и телевизоры, включенные с обычной громкостью;
67 дБ – сушилка для волос, акустический «фон» в автобусе районного значения;
69 дБ – стиральная, посудомоечная машина;
70 дБ – громкий разговор, переходящий в крик – в жилой комнате, шумная улица, радио и телевизоры, включенные на громкость больше средней;
72 дБ – пылесос Samsung мощностью 1600 Вт на расстоянии 1 метр;
78 дБ – телефонный звонок (трель);
80 дБ – улица, проезжающие грузовые автомобили, на расстоянии в 3 метра от прибора;
98 дБ – очень громкая дискотека, циркулярная пила;
100 дБ – мотоцикл без глушителя.
При воздействии высокого уровня шума – более 140 дБ – вблизи от человека возможен разрыв барабанных перепонок и даже легких, акустическая контузия, а при более высоком уровне – сверх 160 дБ – летальный исход.
Приложение
Когда идешь своим путем, все помогает тебе – и божественное.
И земное.
И единственной точкой соприкосновения является красота.
Скажи деревне «ты», или Записки о «таежном Верховажье»
Пожалуй, с этим утверждением касательно переезда из города в деревню можно согласиться на 100 %; услышать не только другого, но и себя, собственные ощущения. Таков отдых в чистом виде, с поздними завтраками, долгими прогулками, горячим чае на террасе с видом на восход или закат.
В 2007 году я не искал свой загородный дом специально, равно как и не стремился в глушь «таежного» Верховажья. Скорее, хотелось ощутить, пусть даже и на пару дней, иной жизненный ритм, остановиться, чтобы посмотреть на себя со стороны, сделать выводы и «перезагрузку». Нужно было найти место, куда можно было приехать, выдохнуть, вдохнуть – чтобы с головой вновь нырнуть в сверкающешумный мегаполис.
Если перечитать Салтыкова-Щедрина («Господа Головлевы» и др.), Чехова («Дом с мезонином» и др.), перед глазами предстанет провинция – непроезжая, дремучая и скучная, которая и до наших дней сохранила тот самый уклад.
Как начинается обычное утро обычного городского жителя? Под какие звуки мы просыпаемся в своем комфортном каменном мешке, какие запахи вдыхаем? Музыкальным сопровождением начала дня, проникающим сквозь приоткрытые в режиме «микропроветривания» стеклопакеты, становятся шуршание шипов по снегу «ожившей» проезжей части, автомобильные гудки, урчание лифтов за стеной, вибрация от скользящих по рельсам трамваев. С запахами еще сложнее. Житель мегаполиса попросту забыл, как пахнет… настоящее человеческое счастье. В деревне все наоборот, все идет по старинке – на пользу здоровью и даже нервной системе.
Федеральная трасса А-8 Москва – Архангельск осталась позади после того, как на 220-м километре я сворачиваю на Верховажье – районный и административный центр Верховажского района Вологодской области, имеющий статус села. Недалеко от райцентра – в 25 км – у меня есть свой дом, под правым венцом которого в 2008 году я нашел настоящий клад. Пройти весь райцентр из конца в конец можно всего за 26 минут.
Считаю километры до заветной цели и рассеянно скольжу взглядом по бесконечным полям, лесам и домикам, то и дело выглядывающим из перелесков. Кажется, что все самое интересное еще не здесь, а где-то впереди, куда ведет пыльная и неровная – вся в колдобинах – дорога. Эти колдобины не меняются здесь годами, с той лишь разницей, что их периодически – пару раз в год – засыпают песком или (реже) латают асфальтом.
А между тем русская деревня образца XXI века интересна сама по себе, но, в отличие от так называемых «туристических центров», не выставляет свои секреты напоказ. Любопытный путешественник найдет практически в каждой деревне что-то интересное. В любом районе есть своя изюминка: краеведческий музей или музей деревянного зодчества под открытым небом, оригинальная беседка в тиши природной. Здесь приятно отдохнуть на берегу некогда судоходной реки Ваги.
Для начала замечу, что понятие «деревня» в России имеет особенное значение. По сути, все мы, так или иначе, вышли из деревни, как некоторые – из гоголевской «Шинели». Только современные «крестья не» подчас уже и сами-то не помнят о некогда славных традициях, работоспособности и песнях, сопровождающих всякий здесь отдых.
В дороге невольно обращаешь внимание: на шоссе постоянно встречаются таблички с указанием, где начинается населенный пункт, но как только съедешь в «глубинку», нет табличек с перечеркнутым названием – следующая деревня начинается там, где заканчивается территория предыдущей.
На Русском Севере (да и не только здесь) церкви зачастую строили на берегу реки, так как по воде было проще всего добраться до храма. Еще не так давно церковь была средоточием общественной жизни в деревне. В воскресенье на службу шли не только на богослужение, но и ради общения, обмена новостями; посещение воскресных и праздничных богослужений вменялось пастве в обязанность. Тем, кто во время богослужения находился вне храма без уважительной причины, еще пару веков назад грозило позорное наказание: в те времена около каждого храма на видном месте стояло «дерево позора» – доска с круглыми отверстиями для ног, рук и головы, нечто вроде «стационарных» колодок. Виновный помещался в колодки в назидание прочим. Такому же наказанию могли подвергнуться неверные супруги. Боязнь опозориться и поныне является серьезным сдерживающим фактором среди местных жителей. Подобные переживания тоже «родом из деревни», где все про всех все знают и о любом мало-мальски значительном событии помнят десятилетиями. Так здесь нередко можно услышать безобидную, казалось бы, фразу: «а вот у них-то до революции…». Кстати, в революционные годы сняли колокола с Верховской церкви и решили переправить их по Ваге. Но не тут-то было – против этой затеи восстала сама природа: бревенчатые, наспех сколоченные плоты развалились, и два колокола ушли аккурат на дно; сейчас лежат у берега – под слоем песка…
Каждая семья в деревне имеет не только свою фамилию, но и прозвание. К примеру, в верховажских селах Лысковых могут называть также и Семикиными. Такой расклад традиционен в русских деревнях и касается не только Вологодчины: еще М. В. Ломоносов, кстати, проходивший мимо Верховажья по Московскому тракту с рыбным обозом (здесь есть тому памятник), оставил потомкам свидетельства различных толкований и «прозвищ». Пристававших как ярлык к каждому деревенскому дому и роду.
Работы здесь почти нет. Но досуг молодого верховажца не ограничивался праздным времяпрепровождением или танцами. Интересно, что еще лет тридцать назад практически в каждой деревне на территории Верховажского района была своя танцплощадка и даже свои музыканты. Как рассказывают мне старожилы, которые когда-то были молодыми, в сельском клубе зимой стояло ведро водки, а в нем плавала алюминиевая кружка. Любой – даже девушки – мог испить «огненной водицы», дабы согреться. Сейчас клубы остались в основном в больших селах, к примеру в Сметанино – Верховское сельское поселение (22 км от районного центра); от названия Верховье – верховье некогда судоходной реки Вага, знаменитой тем, что в районе Вельска (Архангельской области, что раскинулся почти в 40 км от Верховажья) красногвардейцами был остановлен десант Антанты, следовавший на судах – по Ваге – из Архангельска. Свидетельств тому почти не сохранилось, возможно, поэтому здесь принято считать, что «захватчики» – без всякого сопротивления красных – сами решили остановиться, ибо продвигаться дальше без припасов по голодным (и холодным) селам никакой нужды не было. Этой версии придерживается круг заметных в Верховажье чиновников, относящихся к местной элите и социальной страте, к примеру и товарищ мой Михаил Некрасов, урожденный в этих местах и исследовавший здесь каждую пядь.